Живая: Принцесса ночи

— Для тебя все возможно. А я могла бы рассчитывать на счастливое будущее только в том случае, если бы не совершила столько убийств, — Зоя вздохнула и уткнулась лбом в колени.

— Но ни броллаханы, ни слуа не были людьми!

— Какая разница, какая разница… Самое гнусное, что мне было плевать на это, когда я их убивала. В какой-то мере я даже получала удовольствие.

— Ты была создана для этого… Было бы странно, если бы Габриэль не озаботился о том, чтобы ты… — Айкен вздохнул, не зная, как помягче сформулировать. — обязательно увлеклась этим.

Зоя подняла голову, усмехнулась, не глядя на напарника.

— Не надо меня оправдывать. Я долгое время действовала по указке Натаниэля. Так что, наверное, за то время, пока я решала сама, я успела принять немало неверных решений.

— Я не… Ох, пойми. Никто не чист, как ангел! Не ты одна поступала неправильно, я — тоже. Но ты изменила меня. Ты шла со мной рука об руку. И, когда мы очищали город от тварей, разве мы были убийцами, а не защитниками? И твой поход на Аннувн: это было смело!

— Хватит уже врать себе, Айкен, — Зоя прижала к губам сложенные в замок руки. — ты, может быть, действительно видишь в этом какую-то нравственную цель или какой-то личный мотив… Но, согласись, месть за себя или Дейва и Симонетту… Эти цели появились только сейчас. А на рожон я лезу все то время, которое существую, хотя должна бы была бежать от Сияющей страны как можно дальше. Ты сам видишь — я не бегу. Потому что я дерусь не из чувства мести или, — девушка скривилась. — чувства справедливости. Это всего лишь условности, выдуманные людьми, для сидов, выросших во Дворах, эти понятия не значат ровным счетом ничего.

— Тогда почему ты бьешься с Габриэлем, если твоя цель — не месть?

— Судьба, — Зоя расцепила руки, сжала правую в кулак. — Я просто иду на ее зов.

Девушка опустила голову и рассмеялась.

— Ты себе не представляешь, как силен ее зов! Ни один человек не слышит его так, как мы, выходцы из Дворов, — она прижала руку к груди. — Может быть, рубины и сапфиры Этайн виноваты в том, что я тоже к этому восприимчива. Я не знаю. Но это кое что-то, что я не могу перебороть.

Айкен отвернулся, чтобы Зоя не видела, как на его лице изумление сменилось отчаянием, горьким и черным, почти смертельным.

— А наши последние месяцы, тихие и мирные… Ты решила пойти против Судьбы?

Зоя покачала головой.

— Я не знаю. Но не ты ли говорил, что мне предначертано быть с тобой, а не с Карлом? Я хотела это проверить на практике.

Он, не глядя, нашел ее руку. Сжал, так что она почувствовала, как бьется в каждом пальце неровный пульс.

— Как я надеюсь на это, как я надеюсь.

Зоя встала с постели, чтобы Айкен больше ее не касался. Все-таки в том числе и он делал ее слабее, не только привычное наплевательское отношение к телу и будущему. И то, что она увидела в нем отблеск силы Рогатого Бога, значило кое-что действительно важное, но не предвещало ничего хорошего. Если Айкен стал жрецом, это добавляло им проблем. Возможно, теперь уже не получится оставить его в стороне от всей крови и жестокости, что нес в себе Аннувн. Даже если не брать его с собой, отослать — Габриэль выследил бы его, как раньше нашел Дэйва и Симонетту.

"Богиня, что я натворила!" — Зоя закурила, стоя у стола. Айкен скрипнул пружинами кровати, меняя положение.

В голове девушки еще метались мысли о недавнем сне, но боль от воспоминаний улеглась быстрее, чем Зоя ожидала. Во всяком случае, по Симонетте она все еще тосковала ощутимей. Но и перерождения Симонетты рядом с ней не было.

Зоя бросила тетрадку на стол с таким отвращением, словно то была жабья шкура.

— Если хочешь знать, чем закончилась история Вивианы и Эдмунда, прочти это.

— Ретт… Вы уезжаете?

Мистер Кинг стоял у двери, еще не надев перчатки. Он медленно повернулся, когда Вивиана окликнула его.

— Простите, миссис Купер. Мое малодушие не позволяет мне оставаться в Вашем доме.

Вивиана приблизилась к мужчине, и он увидел, что ее белки глаз и веки чудовищно покраснели.

— Я все понимаю.

— Надеюсь, что не причиняю Вам своим уходом много проблем, — озадаченно пробормотал Ретт. — Я не знал, как поступить. Подумал, что спрашивать было бы неприлично. Так что…

— Так что Вы решили уехать, — Вивиана улыбнулась, и Ретт не понял, облегченно или то была нервическая реакция на его слова. — Не терзайтесь, Вы много для нас сделали.

Девушка протянула руку, легко коснулась плеча Кинга и тотчас же ее отняла.

— Ваша помощь была неоценима. Не корите себя.

Ретт собирался сказать еще что-нибудь на прощание, чувствуя, что не может уйти вот так — после благодарности, которую с таким искренним пылом принесла ему Вивиана, но миссис Купер, чувствуя его замешательство, произнесла:

— Простите, я должна послать за священником. Снова.

— Да-да, конечно.

— Храни Вас Бог.

Ретт надел перчатки, шляпу и вышел. Вивиана притворила за ним дверь и глубоко вздохнула. На самом деле, уход Ретта был ей совершенно безразличен, как, впрочем, было бы ей безразлично его желание остаться, если бы Ретт выразил таковое. Больше уже ничего не имело для нее важности в этом мире.

Ретту и Вивиане предстояло встретиться еще раз — на похоронах мистера Тауэра, а вот то, что Уолтерс еще хоть раз посетит опустевший дом Куперов, Вивиана сомневалась. Но ей нужно было вернуть кое-какие вещи, оставшиеся от Эдмунда Уолтерсу и Марте. А в глубине души она знала, что навестит еще и Клариссу — ее просто тянуло к ней. Вивиана понимала, что ни сочувствия, ни утешения она у этой женщины не найдет, но что-то ирреальное звало ее увидеться с нею.

Вопреки ожиданиям гостьи, Уолтерс открыл дверь сам. Вивиана ступила за порог и огляделась. Судя по всему, ни слуг, ни женщины в доме не было: на всем лежал отпечаток праздности и запустения.

— Я пришла вернуть Вам… — девушка протянула сверток с книгами Уолтерса. На миг ее рука дрогнула, вспомнив, что среди них — тот самый том, "Опасные связи" де Лакло, способствовавший ее роману с покойным мужем. Уолтерс не торопился брать сверток, рассматривая гостью: обгорелые волосы едва укладывались в прическу, хотя шляпка искусно скрывала эти недостатки; от черной бархотки, перехватывавшей шею, лицо Вивианы казалось как-то по-особенному бледным.

— Вы выглядите подавленной.

Вивиана вспыхнула, губы ее дрогнули, но девушка сумела подавить гнев. Какой же, черт побери, мне быть, подумала она, я потеряла и мужа, и отца!

— Моя жизнь претерпела не лучшие изменения, как Вам, вероятно, известно.

Уолтерс кивнул, наконец приняв книги. Он провел рукой по тому месту, где только что были пальцы Вивианы, и со странной улыбкой сказал:

— Это не лучшее место для подобного разговора, но… Я не женат, Вы вдова… Понимаете меня?

— Кажется, к сожалению, слишком определенно, — девушка отступила на шаг, готовая покинуть дом Уолтерса. — Но это не те изъявления чувств, на которые я рассчитывала. Сочувствие пришлось бы гораздо более кстати.

Рэндалл с усмешкой покачал головой.

— Леди, Вы же понимаете не хуже меня, что жизнь продолжается. Нужно двигаться вперед. Смерть неизбежна. Вашей силы хватит с лихвой, чтобы выдержать любые лишения, хоть я и могу пообещать, что единственное, что сможет Вам доставить неудобство в моем обществе — только еще одна смерть и явно неблизкая. Клянусь всем светом, мне нужна такая жена, как Вы.

— В таком случае, желаю Вам ее рано или поздно найти, — сказала Вивиана. — И удачи Вам. Прощайте.

Она развернулась и пошла, гордо выпрямившись, по улице. Уолтерс не решился ее догонять.

Вивиана решила уехать из города. Лондон казался ей родным, но теперь, оставшись одна, девушка как никогда остро понимала, что только тешилась иллюзией. Любой город показался бы ей приятен, если бы Эдмунд был рядом. А теперь ни в одном месте мира ей стало невозможно найти покой. И именно это заставляло Вивиану стремиться покинуть Англию. Многие ехали в Америку — отчего б ей было не присоединиться?…

Но прежде стоило нанести последний визит.

— Зачем Вы пришли? — изумилась Кларисса, увидев на пороге Вивиану, но тут же склонила голову. — Ах, понимаю. Что ж, проходите, я распоряжусь насчет чая.

Вивиана сняла шляпку, и Кларисса довольно хмыкнула, рассматривая отрастающие пряди, погубленные огнем. Она вела себя так, словно лишь на йоту сомневалась в том, что все сложится именно таким образом. И, казалось, она прекрасно знала, что произошло в ночь битвы с Ламтонским червем.

Разговоры за чаем не касались ни похорон, ни Ламтон-холла, ни покойных отца и мужа Вивианы. Поговорили о Марте, о Ретте, об Уолтерсе. Вивиана поделилась своими планами, и Кларисса их одобрила.

— Удачи Вам, моя девочка, — проворковала она, когда гостья уже собралась уходить. Женщина даже нагнулась, желая поцеловать Вивиану, но та ненавязчиво уклонилась, отойдя к зеркалу, якобы чтобы поправить прическу.

— Вот теперь я действительно вдова, — мрачно сказала Вивиана и надела черную шляпку с вуалью. Затем вышла из дома. Кларисса подошла к окну, чтобы проводить девушку взглядом.

— Эта девушка страдает не меньше, чем другие.

Из-за плеча женщины показался молодой светловолосый мужчина.

— Но то, что каждую беду она встречает без страха, делает ей честь.

— Возможно, — Кларисса покачала головой, — теперь она вдова, догоняй ее.

Но Карл только покачал головой с грустной улыбкой.

— Не сейчас. Сперва я хочу дать ей обо всем забыть.

И Зоя, и Хэвен, и Айкен остро ощущали разницу между минувшим маем и наступившим ноябрем. Казалось бы, прошло не так много времени, да и много ли раз в обычной жизни задумаешься об отличии настоящего от прошлого — но вот теперь эта разница всех троих буквально била под дых. И если Айкен задумался от слов возлюбленной, то Хэвен и Зоя просто ощущали изменившуюся ситуацию глубоко кожей, так что иногда по мышцам пробегал спазм. Должно быть — всего лишь реакция типичного жителя Аннувна, вдруг покинувшего Дворы. Раньше, несмотря на то, что и учитель, и его ученица находились на поверхности физически, оба ментально пребывали в Сияющей стране. Но одному пришлось сойти с сидской земли, другая порвала последнюю связь с сокрытым миром, вступив в связь со смертным.

Из них двоих Зое было сложнее: ее важная часть осталась в Аннувне, ее тянуло туда. На физическом уровне это ощущалось, как эхо от полученной травмы — тянущее, ноющее чувство. Но, к счастью, к нему можно было и притерпеться, оставалось только немного подождать.

Она взяла из сумочки косметичку, достала пудреницу и раскрыла ее, всматриваясь в свою позорную рану: память о неудаче. Потом Зоя отрезала две полоски пластыря и крест-накрест наклеила их на веко, не заметив, что Хэвен возвышался над ней, немо бросая тень на зеркало.

— Зачем это? — наконец спросил он с большим неодобрением в голосе. Зоя просто молча подняла к нему лицо, расслабилась, так что тик — трепет века, как впаянного под кожу крылышка колибри, — остался единственным пятном движения и жизни в ее облике. Хэвен безэмоционально кивнул.

— Ты снова стал молчаливый. Задал вопрос — получил ответ, никакой лишней болтовни. Теперь ты похож на себя прежнего. Это Аннувн виноват? Не стоило гостить там?