Живая: Принцесса ночи

Глава двадцать первая

Любовь — милая штука, драгоценный мой Нед, но она не изменяет природу человека…

Джордж Мартин, «Игра престолов»

Должно быть, лёд уже сошёл на реке, подумала Зоя, выходя из дома, давно уже сошёл. Она несколько месяцев практически не покидала квартиру — тренироваться на улице было ещё слишком холодно, а она почти всё свое время отдавала упражнениям, чтобы подготовиться к последнему походу на Габриэля. А может быть, она боялась обнаружить, что как раз зимнего холода-то она теперь и не почувствует.

Но когда она вышла мартовским вечером из дома, глубоко вдохнула прохладный воздух весны, то почти закашлялась, как от крепкой сигареты. И это несколько успокоило Зою: словно в ней оставалась частичка Айкена, как заноза, как впаянный в жилы имплант, как продетая сквозь кожу серьга, которую теперь можно вырвать только с мясом — и болью.

Девушка купила в киоске баночку кока-колы. Курить не хотелось. Она шла, потихоньку отхлёбывая газировки, щекотавшей нёбо, — хотелось чихнуть, и, слава Богине, оттого не удавалось заплакать.

Зоя дошла до моста, провела по гладкой мраморной поверхности рукой: однажды именно тут она шагала, а Айкен поддерживал её. Когда чувства между ними стали слишком очевидны, чтобы их скрывать. В тот день началось их падение в эту пропасть горя.

— Он уже достиг дна, — пробормотала кукла, поставив баночку на парапет. — А я ещё лечу, кажется.

Она перебросила ноги на сторону, ведущую к воде, устроилась поудобнее и устремила взгляд на заходящее вдалеке солнце. Будь у нее человеческое сердце, она бы сказала, что чувствует, как его в этот момент распинают на железных крюках. Горе и тоска по Айкену догнали её сейчас — почти через полгода после его смерти. Все долгие дни до, которые она проводила в вынужденном, вымоленном у сознания забвении, рухнули всей неисплаканной тяжестью в тот миг ей на плечи, согнули, исторгнув из груди тяжёлый вздох, тихий стон. Девушке пришлось встряхнуться, как птице, чтобы снова выпрямиться.

Зоя подумала, что уже слабей, чем раньше, чувствует холод камня, на котором сидит. Её по-человечески обострённые чувства начали возвращаться в прежнее — неживое — состояние. По крайней мере, рядом с Карлом это происходило не так же быстро, как с Габриэлем. Девушка покачивала банку колы, опустив кисть между немного расставленных коленей. На губах остался сахар газировки, ветер трепал волосы.

— Ты давно полюбила сидеть у воды?

Зоя обернулась. В тот же миг Карл набросил пальто ей на плечи.

— Вовсе незачем, мне уже не холодно, — девушка покачала головой.

Но Карл сел с ней рядом, не взяв пальто назад.

— Ты следил за мной? — она закусила губу.

— Нет. Но знал, где ты будешь. Всё-таки, мы связаны изнутри, этого нельзя отрицать.

— Я думала, с Айкеном мы тоже связаны.

— Так и было. Наверное. Не забывай, я украл твою душу у человека — кто знает, какой ей был уготован путь в перерождениях?

— Это так странно, ты знаешь. Еще недавно я думала, что если Айкен умрет, то и я тоже. Что просто не смогу без него. И я действительно чувствую, что не могу! Но я всё ещё существую. И, больше того, я почти уверена, что просуществую так до конца времён. В день Страшного Суда из земли встанут мертвецы, соберутся перед Спасителем, а я останусь одна-одинёшенька на опустевшей планете. Что мне делать целую вечность?!

Карл улыбнулся, потянулся рукой коснуться рыжего завитка, спадающего на шею, струящегося на лопатку, как ручей лавы, но Зоя словно предчувствовала его движение и отодвинулась.

— Для нас Богиня, должно быть, приготовила что-нибудь поинтереснее, чем встреча с христианским мессией, ты не считаешь?

— Я считаю только, что глупо делать вид, будто в курсе, что планирует Богиня. Ох, просто поразительно, как вы любите говорить нечто подобное, словно Она действительно сообщила вам о Своих планах. Не слишком ли много гордыни? Не слишком ли вы много нагрешили и без того?

Зоя обернулась через плечо, и Карл не смог побороть в себе желание солгать:

— Если Богиня не говорит с тобой, не значит, что мы, остальные, не слышим Её голоса.

— Что ж, наверное, я не вправе злиться на свою природу.

Карлу стало стыдно — он не просто сказал неправду, он ещё и дал девушке сделать неверный вывод, будто он намеренно создал её не подлежащей божественному призору.

— Камни в тебе принадлежат природе Сатурна.

— Они нечисты, я знаю. После смерти я просто не существую. Если я, даже косвенно, создание Богини, Она, видимо, хотела, чтобы я стремилась к тому, что вы, якобы с Ее слов, называете грехом. Есть ли у меня друзья? Не уверена, — Зоя потерла подбородок. — И не уверена, что кода-либо были. Я могла бы назвать Хэвена, но он, скорее, мой учитель.

— Но теперь ты не одна, — покачал головой Карл. На его лице было написано и участие, и жалость, и нежность. — Теперь ты со мной. Навечно. Я обещаю…

— С тобой я одинока так сильно, как не одинока, когда существую только я и больше никого, — со вздохом загадочно произнесла Зоя.

Принц не стал спрашивать, когда такое бывало: он не хотел знать, что она пережила без него. От её прошлого веяло ужасом, который он не мог себе вообразить. Быть может, то были его домыслы, но Зоя действительно не была под защитой Богини — до недавнего времени. Кто знает, чему подверг её рок…

— Думаю, всё скоро изменится… Ты победила нечестивую Виду, тебе дарована сила низвергнуть нежелательного Богине короля. Ты уже не та, что прежде, поверь, ты освящена Ее благословением — отныне, любимая.

Зоя с трудом выдохнула — то чувство, что наполнило её изнутри и опустилось сверху тяжёлым покровом, отдалённо напоминало то, которое она ощутила после боя с Паломой. Её путь к Богине напоминал её путь к Карлу, но во многом и отличался. Девушка едва удержалась, чтобы не завыть, такие переполняли ее радость, тоска, трансцедентальный ужас и счастье глубинного узнавания — запах, прикосновения, возвращение прошлого во плоти.

— Просто ужас, как мы до сих пор можем считать, что всё ещё любим друг друга, — одними губами прошептала Зоя. Карл покачал головой, счастливо улыбаясь.

— Мы любим друг друга на самом деле — это единственная причина.

Девушка слабо улыбалась, но теперь крошечные морщинки ложились у её глаз так, что казалось, будто Зоя вот-вот расплачется.

— Я не знаю, почему все так происходит, — она покачала головой. Волосы потеряли блеск и пышность, свешивались плотным зловещим занавесом, скрывая половину лица девушки. — Это Судьба? Я считала, что моя судьба — Айкен.

— Так и есть, — Карл кивнул. — Он твоя судьба, но и я тоже. И все точно так, как было предначертано. Ты ищешь меня всю свою жизнь, так теперь — не отрекайся.

Зоя зажала рот рукой. Ей хотелось кричать или бежать. Или ударить Карла — как бродячую собаку, без причины, просто потому, что из груди чернотой поднялась злость, залила глаза, отравила мозг, просто затем, чтобы услышать, как он взвизгнет.

— Я не выдерживаю, — проскулила она сквозь пальцы. — Я была несчастна с тобой. И буду.

Карл снова кивнул, уже не так уверенно. Придвинулся, взял девушку за плечи, но не обнял, робея.

— Но таково наше предназначение — страдать. Это значит — быть людьми, — изгнанный принц вдруг улыбнулся. — Ты себе не представляешь, как я этого хотел! Когда понял, наконец. Все последние месяцы. С тобой. Мечтал быть людьми.

— Дурак, — безэмоционально отметила Зоя, одновременно готовая ринуться прочь, как олень сквозь чащу, и не имея на то сил — ни капли. Буря, в минуту всклокотавшая в ней, утихла, оставив после себя разруху чувств.

— Ты любила Айкена больше, чем меня?

Зоя подняла плечо, потерла им щеку, будто пытаясь отгородиться от Карла и оттянуть момент… Но все же ответила, немного погодя:

— Не знаю, он никогда меня не предавал, — помолчала секунду и добавила. — Айкен никогда не делал мне так же больно, как и ты. И мне никогда не приходилось прощать его за такие тяжкие грехи. Не знаю, смогла бы… с тобой, как видишь, смогла.

Карл на мгновение онемел, но потом кое-как выдавил:

— Красивый закат, правда?

— Да, — Зоя положила молодому человеку голову на плечо. — Не смотри на него. Я вижу, у тебя глаза слезятся.

Ветер бросил её волосы ему на лицо.

Они вернулись домой вместе. Пальто Карла всё ещё оставалось на плечах Зои. Она не сняла его даже в прихожей, прямо с ним прошла в спальню: они словно повиновались условиям древнего ритуала, который должен был быть наконец совершен.

— А ведь Айкен Купер умер счастливым, — Карл самодовольно улыбнулся. — Он думал, что ты его любишь.

— А на самом деле? Ну, скажи мне это, а то я пребываю в неведении, — скорее, с металлическим звоном ярости в голосе, нежели с скарказмом проговорила Зоя.

— Мы, сиды, можем жить вечно, если постараемся. Мы ближе к той вселенской, не-телесной любви, которую знают Богиня и Бог. За долгие годы мы отдалились от неё почти так же, как смертные, но шанс всё повернуть вспять ещё есть.

— А знаешь… мне не хочется этого, — скривилась девушка. — Мне нравится людская любовь, несовершенная.

— Мне тоже. Но ты вдруг стала такой покорной — не из любви ли ко мне? — ни голос, ни выражение лица Карла не изменились, но он вдруг приобрел какую-то утерянную в наземном мире нотку, которую Зоя помнила глубинной памятью не тела даже — впаянных вглубь камней. Она чуть было не потянулась к нему, лишь усилием воли сдержав порыв.

— Нет. Это просто выполнение долга.

Карл пожал плечами, заставив девушку снова бороться с собой.

— Просто по-твоему — это не одно и то же. Всего-то лишь.

Пальто тяжело, как мёртвая кожа, соскользнуло на пол. Зоя распрямилась, поднимая подбородок, жилистая, ловкая, прекрасная — белая в смутном свете ночника, словно мраморная статуя амазонки. Не такой её ваял Габриэль.

— А если я попрошу тебя показать мне эту человеческую любовь, разделить со мной ту каплю… того, что дал тебе Айкен?

Девушка не ответила, во всяком случае — не сказала ни слова. Но начала медленно раздеваться. Сумеречное солнце, растёкшееся тонкой полосой на горизонте, освещало её кожу сквозь толщу давно не мытого оконного стекла, деля на две половины. Чёрную и багряную. Звери потягивались на её теле, руны подрагивали, вспыхивали белым и алым: магия пробуждалась. Секс без магии не имел смысла, во всяком случае, теперь Зоя видела только одну причину для этого занятия.

Карл сел на кровать, чувствуя, как дрожат колени. Зоя и пугала, и возбуждала его одновременно. К тому же, комната… Магия завихрилась, стены будто сдвинулись к центру, воздух уплотнился, каждый вздох — как попытка протолкнуть в лёгкие желе. Пол слабо завибрировал там, где давным-давно (казалось бы, века назад) бесновались ведьмы на ритуале, проводимом Клариссой. Зоя опустилась на корточки, погладила гудящие линии, и дрожь магии льнула щенком к её руке. Если Богиня посылает магию — значит, она одобряет. Уж коль кукла не слышит её голоса, она должна угадывать благословения, как может.

Зоя двигалась на четвереньках, припадая к полу — но не ползла, скорее, пружинистно шла, как если бы была кошкой. Мартовской кошкой.