Васильки для Василисы

— Для нас, — ответила Ритани, чем очень сильно удивила меня.

Отдав предпочтение Борису, девушка практически вычеркнула Мирона из своей жизни. Хотя… Не она, а скорее Петров решил минимизировать всякого рода отношения с моей младшей сестрой.

— Я признался тебе в своих чувствах, а ты сбежала от меня. И не просто сбежала, а тут же ринулась с головой в новые отношения. И ни с кем-нибудь, а с моим другом, — каждое слово Петрова сочилось болью и отчаянием.

— Прости… — вновь повторилась Ритани. — Я испугалась…

— Меня? — глухо спросил друг.

— Себя… — рвано выдохнула девушка.

На пару секунд в столовой воцарилась полнейшая тишина. Кажется, я даже смог расслышать своё собственное дыхание. Взявшись за ручку двери, я уже хотел было рвануть дверь на себя, но тут же осёкся, услышав тихие признания сестры.

— Ты поставил меня на пьедестал, возведя до ранга идеальной девушки, — глухо продолжила Ритани. — Вот только я не была тем совершенством, каким ты меня считал. С каждым днём осознание действительности угнетало меня. Я знала, что в один прекрасный день ты сам поймешь, как сильно заблуждался на мой счёт.

— И, поэтому ты решила нашу судьбу за нас обоих…

Услышав приближающиеся шаги, я тут же поспешил скрыться за ближайшей приоткрытой дверью. Мысли пчелиным роем вились в моей голове. Прислонившись лбом к холодной глади дверного полотна, я пытался переварить всё то, что невольно подслушал пару секунд назад.

Мне были известны чувства моего друга к Ритани, вот только я бы никогда не догадался, что эти чувства были взаимны. И насколько они “были взаимны” в данное время? Возможно именно поэтому отношения между Ритани и Борисом так и не зашли дальше поцелуев и объятий. И, как видно, Борю это не устраивало. Воспоминания о бывшем лучшем друге и о его поступке заставили меня крепко сжать челюсти, отчего звучно скрипнули мои зубы.

Постояв за дверью ещё пару минут, я вышел из “засады” и тут же переступил порог столовой. Чёрт! Лучше бы я остался в той комнате. Картина, представшая перед моими очами, развеяла все мои догадки и вопросы к этим двоим, которые в данную секунду страстно целовались, стоя посреди комнаты.

На этот раз своё присутствие я не стал скрывать. Громко кашлянув, я тем самым обозначил своё нахождение в столовой. “Голубки” тут же отскочили друг от друга, словно кто-то своей невидимой рукой развернул два магнита, меняя их полярность. Я уже открыл было рот, чтобы задать этой парочке пару вопросов, но не успел. На кухонном столе неожиданно ожил один из мобильных телефонов.

— Это мой, — бросив взгляд в сторону гаджетов, заметил Мирон.

— Может, что-то срочное? — не поднимая глаз, пролепетала Ритани.

— Возможно…

Подойдя к столу, Мирон поднял со столешницы свой телефон, после чего, со словами извинений, оставил нас с моей сестренкой наедине.

— И давно это у вас? — как только за Петровым закрылась дверь, поинтересовался я.

— Между нами ничего нет…

— Серьёзно? То есть, это какая-то другая девушка только что на моих глазах целовалась с Мироном?

Поджав губы, Ритани опустила голову ещё ниже. Сейчас она напоминала мне нашкодившую девчонку, какой, по сути, и являлась все эти годы. Мне даже показалось, что она шмыгнула носом, пытаясь скрыть от меня свои слёзы.

— Ну — ну… Только не нужно снова разводить здесь сырость, — обняв сестру за плечи, прошептал я. — На сегодня, думаю, достаточно пролитых слёз.

— Ты прав, — звучно выдохнула она. — Это всё нервы…

— Только что звонил ваш отец, — вернувшись, отчитался Мирон. — Сообщил последние новости…

— А почему он звонил тебе? — удивленно выдал я. — Почему не нам с Ритой?

— Это ты у него сам спросишь, — отмахнулся друг. — В общем, Борис пришёл в себя, его жизни уже ничего не угрожает. Остальное, нам расскажет Василий Петрович, который примерно через час будет здесь.

Будучи честным перед самим собой, я испытал радость и огромное облегчение. Смерть Бориса — последнее, чего бы я пожелал парню. Да! Его поступку не было никакого оправдания. И мой порыв заступиться за поруганную честь сестры — это мое первостепенное право и обязанность как старшего брата девушки. Пусть даже и таким варварским способом. Вот только запоздалое осознание того, что я мог стать убийцей человека не давало мне покоя последние несколько часов. Теперь мне оставалось только дождаться отца, чтобы разузнать у него о самочувствии, пусть и бывшего, друга.