Гладиатор нового времени

При виде него Корделия замерла перед тарелкой, не донеся вилку до рта.

Леший застыл с поднятыми руками в ходе активной жестикуляции.

Оба уставились на Берта.

— Присоединишься к нам? — невинно предложил Леший, указав на кастрюлю посреди стола. Он совсем не понимал, что творил?

— Ты чего здесь забыл? — прорычал Берт. — Разве тебе приказали кормить ее? — обманчиво ласково спросил он, намеренно говоря о Корделии в третьем лице. — Я такого не припоминаю.

Бросив вилку на тарелку, Леший поднялся из-за стола, и его лицо потеряло всякое выражение.

— Знаешь, — он расправил плечи и выпятил грудь, — если живешь с женщиной, нужно не забывать ее кормить. А еще одевать. Как минимум. Но ты ведь не в курсе, да?

И чего он так расхрабрился? Берт лишь выгнул бровь, несмотря на внутреннюю огненную бурю. Сейчас он поощрял ее, казавшуюся предпочтительней внезапно проснувшейся вины.

— Выметайся, — процедил Берт. Он вел себя как форменный засранец, но ничего не мог с собой поделать.

— Не разговаривай с ним в таком тоне, — внезапно встала из-за стола Корделия. Пардон? Вдруг послышалось? Но судя по гневно прищуренным глазам, она и впрямь вмешалась.

— Леший, ты посмотри-ка! У тебя появилась заступница, — сарказм был неуместен, но неудержим. — Может, мне уйти и оставить вас наедине? Ах, вот незадача, вы же в моем доме. В моем!

— Обязательно быть таким козлом? — подойдя к Берту, Корделия встала прямо перед ним и, запрокинув голову, посмотрела ему в лицо.

— Обязательно, поскольку я не люблю, когда вламываются в мой дом и посягают на мои трофеи!

— Трофеи? — недобро уточнила Корделия.

— Корделия, наверное, я пойду, — слабо улыбнулся ей Леший, избегая смотреть на Берта. — Думаю, еще увидимся. Было приятно поболтать.

— Ты не обязан уходить и… — начала она.

— Еще как обязан, — отрезал Берт. — А то я ведь могу и добавить. Думаешь, я забыл, что ты облажался на задании? Осмотрел он переулок, как же! — встретившись взглядом с Лешим, он холодно отчеканил: — И закрой за собой дверь.

Корделия снова разъяренно уставилась ему в лицо. У нее раздувались ноздри в точности, как у него.

В тишине послышался громкий хлопок закрывшейся двери.

— Ну ты и… — не найдя достаточно емкого ругательства, Корделия развернулась и принялась убирать со стола. Как у себя дома. По-хозяйски.

Что сначала дико злило, но притом… вызывало странную теплоту и ощущение уюта. Женщина. В холостяцкой берлоге. Берт оторопело наблюдал за каждым ее движением. Эта девчонка спорила с ним в его собственном доме, который должен был стать ее тюрьмой.

Пыталась ли она сбежать? Нет.

Пряталась ли? Нет.

Нападала ли? Нет, но после их вчерашней стычки повела себя неожиданно смело. Маленькая фурия… Светловолосая Фемида не побоялась бросить вызов. С губ Берта чуть не сорвался смешок, пресеченный на корню и сменившийся волной… чего?

Берт не знал, что за эмоции сплелись в нем клубком. Абсолютно незнакомые ощущения, которые в принципе не должны находиться в одном сосуде.

Само присутствие Корделии раздражало, словно она касалась воспаленного нерва, к которому Берт не подпускал ни одну женщину. И прежде это легко ему удавалось. У него были разные любовницы. Гораздо красивее нее. Некоторые — гораздо умнее. Веселые женщины и женщины со склонностью к драмам. Остроумные и очаровательно глупые. Высокие. Низкие. Полные, тощие, рыжие, смуглые. Блондинки, брюнетки, воительницы и скромницы. Все они были прекрасны и каждая уникальна. Вот только Корделия словно принадлежала к другой расе. Существовала вне категорий. Вне сравнений. И Берта это сбивало с толку. Он не знал, как ее воспринимать, и привычной палитры чувств было недостаточно. Корделия словно забиралась под кожу, в нутро и через него — в сердечные камеры. Во все четыре.

Из раздумий его вырвало тихое ругательство. Даже грубые слова, произнесенные мелодичным голосом, звучали по-своему очаровательно.

Тряхнув головой, Берт развеял марево и увидел, что Корделия прижала к лицу тыльную сторону ладони.

Она тихо хлюпнула носом.

«Плачет?» — изумленно подумал он.

— Корделия… — неосознанно шагнув вперед, Берт потянулся к ней.

Заметив его приближение, она повела плечом, словно избавляясь от нежеланного прикосновения, которого так и не последовало.

— Корделия, — повторил Берт уже тверже.

— Отстань, — встав к нему вполоборота, она опустила руку. На тыльной стороне ее ладони расплылось кровавое пятно. Корделия глянула на него и снова прикрыла нос.

И тогда Берта осенило. Схватив кухонное полотенце — слишком гордое название для обычной тряпицы с необработанной кромкой, — Берт протянул его Корделии. Она выхватила у него тряпку и прижала ее к носу.

— А ты стирать вещи не пробовал? Ну и запах, — наморщив лоб, Корделия рухнула на стул и запрокинула голову. — Чего уставился? — прорычала она. Вопрос должен был прозвучать грозно, но из-за полотенца у носа голос вышел гнусавым и забавным.

— Ничего, — фыркнул Берт и уже обеспокоенно продолжил: — Я не должен был так говорить. Извини.

— Но это правда, — равнодушно отозвалась Корделия. — Я не имею права злиться на то, в чем повинна сама. Я тоже считала тебя трофеем. И что теперь? Поставишь на мне клеймо? На холке или на ляжке?

Растерявшись, Берт в замешательстве почесал затылок.

— Я бы никогда не причинил тебе боли, — сказал он первое, что пришло в голову.

— Ты уже причинил, — скривилась Корделия и, глянув на полотенце, вернула его к носу.

— Я же извинился! День не задался. Я приехал из больницы, где мне сообщили… короче, поверь на слово, денек паршивый. А потом оказалось, что мой отряд от рук отбился…

— Значит, ты все-таки останешься хромым? — ничуть не удивилась она.

— Откуда знаешь?

— Несложно догадаться. Я же видела твою ногу. Или уже забыл?

— Такое забудешь, — ухмыльнулся Берт, стараясь не сосредоточиваться на мрачных мыслях и перспективах. — Что это с тобой? — он глазами указал на ее нос.

— Ничего, — свободной рукой отмахнулась Корделия. — Так иногда бывает от бессонницы.

— Ты страдаешь бессонницей?

— Ага.

— И подолгу ты обычно не спишь?

— Когда как. Бывает, по три дня.

— В последний раз ты спала?..

— Пару часов. Сразу после приезда сюда.

— И как обычно засыпаешь?

— В какой-то момент просто ложусь и жду, когда потеряю сознание, — пояснила Корделия. — Знаешь, эффект все равно не тот. Не совсем сон. Почти не отдыхаешь, — печально добавила она. — Грин дал тебе шприц с двойной дозой. Мне он никогда столько не вкалывал. Слишком большая нагрузка на организм, — последние слова Корделия произнесла скрипучим голосом, подражая старику. Получилось настолько схоже, что Берт не смог сдержать улыбки. — Привыкание.

— Почему у тебя так?

— Не знаю. Пытаюсь заснуть, но что-то мешает.

— Например?

— Порой я не могу дышать. Кажется, будто не хватает воздуха. Никак не могу найти себе место. Если слишком тепло, у меня начинается сильный кашель. Когда как.

Симптомы показались Берту знакомыми. Не совсем бессонница. Чем-то подобным страдал Игнат после взрыва. Внезапно Берту в голову пришла идея. Очень-очень сомнительная. Вряд ли Корделия оценит ее, но попытаться стоило. Все необходимое у него было: свежий воздух, теплое одеяло… А уж утяжеление можно сделать и своими руками — в прямом смысле слова.

Обдумывая свои дальнейшие действия, Берт наблюдал, как Корделия опустила руку с тряпкой и очаровательно наморщила нос, подергивая кончиком, словно маленькая зверушка.

И это ее движение все решило.

— Я знаю, как тебе помочь, — заявил Берт.

— Неужели? И как же?

— Сбегай-ка в спальню, захвати два одеяла и подушки. А затем я покажу тебе лучшее средство от бессонницы.

— И что же за средство такое, для которого нужны постельные принадлежности? — вопрос буквально сочился ядом.

— Ты очень удивишься, — подмигнул Берт.