Гладиатор нового времени

Глава 25. Прощение

Не на такое Корделия рассчитывала, но Берт не оставил ей выбора. Он не проронил ни слова, лишь крепко схватил ее и повалил на одеяла. Все с той же озлобленностью Берт втиснулся между ее ног и принялся расстегивать ширинку своих штанов.

— Берт, — прекрасно понимая его намерения, Корделия попыталась отползти назад.

Вскинув пылающий взгляд, он схватил ее за ногу и дернул обратно, тут же рухнув сверху. Из ее груди шумно вышел воздух, и ей ничего не оставалось, кроме как барахтаться, будучи пригвожденной к полу. Все ее попытки вырваться были жалкими и бесплодными.

Берт не осознавал, что творил. Он придавил Корделию, своим телом буквально заключив ее в клетку. Поняв бесполезность сопротивления, она крепко зажмурилась и приготовилась.

Внезапно ее пронзило болью вперемешку с сильнейшим жжением между бедер. Естественная смазка после оргазма до сих пор увлажняла вход, но лишь настолько, чтобы Берт сумел прорваться внутрь. Корделия дернулась и начала задыхаться, убеждая себя, что справится.

Вряд ли она могла оттолкнуть его, даже если бы захотела. К сожалению, остатки алкогольного дурмана рассеялись и не приглушали боль. Но она уговаривала себя тем, что в любом случае Берт должен был быстро кончить. Главное, немного потерпеть.

С тихим рычанием он протолкнулся глубже, и Корделия вскинула руки к его плечам. Берт повторил движение. На этот раз она все-таки вскрикнула и поняла, что не вытерпит. Корделия просто не могла так. Он брал ее не только мучительно, но и унизительно.

— Берт, хватит! — взвизгнула она, со всей силы вогнав ногти в его плечи.

— Да, именно, — прорычал он и, выйдя из нее, ворвался обратно.

— Прекрати, — Корделия толкнула его, но не смогла сдвинуть с места.

— Ты говорила, что хочешь меня, — опасно прищурился Берт, однако наконец-то услышал ее.

Она поняла, что сейчас нужно очень осторожно подбирать слова.

— Хочу, но не так, — медленно произнесла Корделия. — Берт, пожалуйста, успокойся, — взмолилась она. — Мне больно.

На секунду он обмер и, всмотревшись в ее лицо, шумно выдохнул.

— Нет, — в неверии тряхнул головой Берт. — Нет, — опершись на локти, он быстро откинул со лба Корделии прядь волос. Она знала, что теперь Берт видел слезы в ее глазах. Под его взглядом у нее задрожала нижняя губа. — Господи, что на меня нашло? Я… я тебя изнасиловал? — выдавил Берт.

— Нет, — покачала головой Корделия, не зная, что тут можно сказать. Она хотела Берта, просто не так. Пускай в тот миг Корделия чувствовала себя униженной, его шок унял часть ее боли.

— Врешь, — обвинил Берт и ослабел, словно из него откачали все силы. — Не знаю, о чем я думал. Просто мне показалось, что… — он изнеможенно опустился на Корделию. — Прости меня. Пожалуйста, прости. Я не буду тебя винить, если ты больше никогда меня к себе не подпустишь, — у него дрогнули плечи, что она почувствовала пальцами, все еще впивавшимися в них.

Она медленно их разжала, но ее руки так и остались в воздухе, не находя приюта. Искренность Берта породила в ее душе столь же глубокую рану, какую он ранее нанес своими действиями. Напряжение электризовало воздух, ставший тяжелым и горьким.

Берт казался совершенно подавленным. Корделия еще ни разу не видела его таким.

Сама она тоже ощущала страх, одиночество, сомнения и потерянность последних дней. Они холодили сердце, обнаженное пережитой агрессией.

После того, что Корделия увидела и узнала сегодня, ей стало ясно, сколько всего навалилось на Берта. Он имел право получить причитающееся ему по закону. Ради нее Берт швырнул на плаху свою жизнь. Родителей, друзей, положение в обществе… даже право любить и найти женщину по своему вкусу. Всего этого Берт лишился, чтобы спасти незнакомку.

Но здесь и сейчас друг у друга остались только они. Можно было страдать, а можно попробовать… хотя бы попробовать… пережить это с кем-то таким же запутавшимся, голым и уязвимым.

Поэтому Корделия запустила пальцы Берту в волосы и начала перебирать их, слегка массируя кожу головы. Позволяя ей это, он замер и даже немного расслабился.

— Зато ты не соврал, и у тебя действительно большой член, — истерично хохотнула Корделия. — Раз уж мы женаты, это плюс. В самом деле истребитель.

— Чего? Удовольствия? — обреченно уточнил Берт.

— В том числе, кстати.

— Нет, ты серьезно? — отстранился от нее он. — Как ты можешь сейчас шутить?

— Ты же молчишь, поэтому кто-то в нашей семье должен взять на себя тяжкое бремя отпускать пошлые шутки, — криво улыбнулась она, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Почему-то слова «наша семья» ощущались на языке поразительно вкусно.

— Корделия! — прорычал Берт. — Я только что взял тебя силой, а ты смеешься?

— Если ты не заметил, я не сильно-то сопротивлялась.

Он начал отстраняться, но она подняла ноги и крепко обвила ими его талию. Движение отозвалось болью между бедер, и Корделия тихо зашипела. Тем не менее член внутри нее немного смягчился, и жжение пошло на убыль.

— Стоять! — строго приказала она. Корделия не хотела разрывать болезненную и навязанную, но все же утешительную связь с другим человеком. К ее изумлению, он замер и не задавал вопросов. — Давай полежим так.

— У меня нога болит, — откашлявшись, признался Берт с явной неохотой. — Не возражаешь, если я нас переверну?

Поняв его задумку, Корделия пятками подтолкнула его штаны вниз, и он скинул их.

— Держись крепче, — предупредил Берт. Она снова обвила его ногами, также обняв руками за шею. Теперь они оказались накрепко прижаты друг другу и стали ближе, чем за все время их знакомства.

Оттолкнувшись от пола, Берт привстал на колени и, перевернувшись, уселся на пол, усадив Корделию на себя. Он попятился к стене и привалился к ней.

— Удобно? — обеспокоился Берт.

— Удобно, — довольно выдохнула Корделия, прижавшись щекой к его груди. Из-за разницы в росте ей даже не пришлось пригибать голову, чтобы улечься на самое удобное место. Берт несмело обнял ее и положил подбородок ей на макушку.

Отчасти Корделия сожалела, что осталась в футболке, из-за которой они не могли прижиматься кожей к коже. Тем не менее она не была готова обнажаться, хоть Берт уже и видел ее всю. Ранее его властность лишила ее шанса прикрыться, но добровольно демонстрировать свое тело ей пока не хотелось. Корделия понимала, что отличалась от красавиц, конечно же, вившихся вокруг Берта.

Она всегда смотрела на других женщин с завистью. У них были округлые груди и бедра, стать, длинные ноги и густые волосы. Сама она чувствовала себя неловким угловатым подростком. В ту пару раз, когда Корделия втайне подпускала к себе мужчин — выбрав самых красивых и вежливых из имевшихся вариантов, — все закончилось быстро и прошло не очень хорошо. Ей хотелось узнать, вокруг чего столько шума, и найти немного радости, чтобы раскрасить скучные будни в лабиринте подземных тоннелей.

Вместо этого она лишь разочаровалась в сексе… до появления Берта.

Словно почувствовав направление мыслей Корделии, он начал гладить ее по волосам — едва ощутимо скользить по затылку кончиками пальцев.

— Почему ты назвал Феликса стражем? — шепотом спросила она, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Потому что он страж. Мой страж, — вполголоса ответил Берт, снова поцеловав ее в макушку. Казалось бы, незначительный жест, но он вызвал у нее волну нежности.

— Вроде телохранителя?

— Не совсем. Страж… это… даже не знаю, как объяснить. Статус, наверное.

— Военное звание? Вроде офицера?

— Нет. Стражами становятся по желанию. Если ты особенно близок с кем-то и хочешь его защищать, можешь стать его стражем.

— Все же телохранителем?

— Больше, чем телохранителем. Это и доверенное лицо, и правая рука, и брат, и друг. Стражи приравниваются к членам семьи. Например, если раненый солдат лежит в реанимации, к нему пустят только родных… и стража. Такой статус не дают кому попало. Стражей очень мало, и есть они только в нашей локации. Этакое ноу-хау.

— Поясни.

— На самом деле трактовка очень вольная. Если вкратце… когда началась война, мой дед еще даже подростком не был. Мой прадед Александр забрал его и еще несколько детей из интерната. Ну и леди Кэт, мою прабабку, куда же без нее…

Несколько секунд Берт помолчал, собираясь с мыслями.

— Так вот… В числе тех детей был друг моего деда. Слабый болезненный мальчик, поэтому о воинской службе не могло быть и речи. Но он все время крутился возле моего деда и однажды спас ему жизнь, вот только в больницу его к нему не пустили. Не родственник же… Александр тогда пошутил, что парень — настоящий страж, достойный всегда быть рядом…

— Твой прадед разрешил ему навестить друга в больнице? — живо заинтересовалась Корделия продолжением истории.

— И не только, — рассмеялся Берт. — В те годы военная мощь была только у нас, и как раз начались нападения на конвои с провиантом, поэтому слово Александра в совете было… мягко говоря, весомым. Он учредил самое настоящее звание. Как-то так сложилось, что оно не ушло дальше нашей семьи. Сейчас в локации лишь трое стражей — Феликс, Дог и моя мама.

— Твоя мама? — изумленно приподнялась Корделия, но он притянул ее обратно. Она хорошо запомнила изящную женщину в черной военной форме, стоявшую позади Филиппа. Неудивительно, что Дог стал стражем. Но первая леди локации!

— Что я могу сказать? Не все в нашем мире используется по прямому назначению, да? Мама стала папиным стражем, чтобы присутствовать там, куда обычную жену не пустят. Например, на заседания совета.

— Если Феликс мог тоже быть на заседании, почему сегодня ждал снаружи? — нахмурилась Корделия. — Зачем тогда становился стражем?

— Он сам захотел. Я отговаривал, пока не понял, что только обижаю его отказом, — повел Берт плечом. — Да и как-то спокойнее, когда человек, которому безоговорочно веришь, имеет все полномочия вытащить тебя из любого дерьма. Обычно Феликсу это удавалось. До недавнего времени. Теперь у него комплекс из-за того, что меня умыкнули прямо у него из-под носа. Думаю, он считает, что облажался как страж. Опять же, я могу только предполагать.

— И страж служит своему господину до конца жизни?

— Нет. Он может уйти. Поэтому-то я сегодня и поставил вопрос ребром: либо уходи, либо смирись. Не будь у Феликса выбора, я бы никогда так с ним не поступил. В первую очередь мы с ним просто друзья. Почему-то он упорно верит, что именно благодаря мне стал тем, кем является сейчас, — Берт едва заметно пожал плечами. — Ему иногда кажется, что быть друзьями — недостаточно, что быть телохранителем — значит иметь больше возможностей в случае, если мне вдруг понадобится помощь. Что ж… Раз для него важно таким образом зацементировать нашу связь, пускай.

— И что же у вас за связь? — пробурчала Корделия, не обрадовавшись тому, что у Берта были особые отношения с кем-то еще. Будь ее воля, здесь и сейчас она бы отняла его у всего мира.

— Ревнуешь? Очень мило, куколка, но я не по части мальчиков.

— Я заметила, — многозначительно отозвалась Корделия, поерзав на нем.

— Просто не верится, — Берт запрокинул голову. — Мой член в женщине, и мы с ней обсуждаем Феликса. Как? Как я до такого докатился? — он постучался затылком о стену. — И вообще, почему мы разговариваем шепотом?