Гладиатор нового времени

Глава 17. Приговор

Лишь когда на следующий день за Бертом захлопнулась входная дверь, Корделия решилась выйти из комнаты. Она не то чтобы боялась, скорее не хотела сталкиваться с ним. Но главной причиной было то, что Корделия отвратительно себя чувствовала. Глаза саднило. Желудок сводило от голода, голова кружилась. А саму ее шатало — от недостатка еды и сна.

Чтобы хоть немного прийти в себя, организму требовалось топливо. Не успела Корделия задаться вопросом, где здесь добыть еще еды, как щелкнул дверной замок. Она покрутила головой в поисках Паштета, которого, как назло, не оказалось поблизости. Видимо, пес решил, что раз хозяин вернулся, можно выключить режим верного сторожа.

— Привет, — показалось в дверном проеме знакомое улыбающееся лицо.

— Привет, Леший, — не желая упасть у него на глазах, Корделия ухватилась за спинку ближайшего кресла и глубоко задышала, обуздывая головокружение.

— Ты меня помнишь! — обрадовался он и вошел в дом, будто одним лишь фактом узнавания его пригласили в гости. — Я забежал спросить, не нужно ли тебе что-нибудь, — смущение на его изуродованном лице выглядело так трогательно, что Корделия не могла не смягчиться.

— Я не откажусь перекусить.

«Почему бы и нет, — подумала, — если проблема решилась сама!»

— Как смотришь на то, чтобы приготовить обед? — предложил Леший.

— Я не умею готовить, — призналась Корделия.

— Так я научу! Пойдем.

Уставшая и растерянная, она тоже прошла на кухню и безмолвно наблюдала, как Леший по-хозяйски захлопотал, достав ведро коричневых плодов. Картофелин, как вскоре стало ясно.

— Вот. Сейчас мы ее почистим и…

— Леший, — окликнула Корделия, несколько теряясь от его неуемного и не совсем уместного энтузиазма, казавшегося подозрительным в сложившихся обстоятельствах. — Я очень проголодалась и благодарна тебе, но не могу не спросить, с чего такая забота?

— Слушай, — замялся он, — если тебе некомфортно, я уйду. Ладно? Просто, как бы тебе сказать… я прихожу, потому что… не пойми меня неправильно, Берт отличный капитан, но… — Леший замолк.

— Но что? — поощрила Корделия.

— Он понятия не имеет, как заботиться о ком-то, кроме себя.

— И ты решил взвалить это бремя на свои плечи, потому что?..

— Потому что кто-то же должен, — выпалил Леший, и огромный шрам на его щеке покраснел. — А вообще… знаешь, мне показалось, что мы с тобой похожи.

— Неужели?

— Мы оба здесь не к месту, — внезапно посерьезнел он, и выражение его лица стало немного ожесточенным. Вся бравада и веселость исчезли без следа. — Разве ты так не считаешь? — прищурился Леший, склонив голову набок.

— Я тебя совсем не знаю, чтобы делать выводы, — тоже прищурилась Корделия.

— А вот это можно легко исправить! — его былая клоунада вернулась. — Ничто не объединяет людей лучше чистки картошки.

— Картошки, — повторила Корделия, едва не впав в ступор от внезапных перемен в его настроении.

— Ага. Устроим соревнование? Я знаю отличную игру.

— Картофельная игра. Бесподобно, — вздохнула она, заставив себя хоть и слабо, но улыбнуться. Нелепость ситуации даже немного развеселила ее.

— Вот, другое дело! — расцвел Леший. — У тебя сногсшибательная улыбка, — он поставил ведро на пол и театрально схватился за сердце. — Теперь шутки в сторону! Мы берем по ножу. По картофелине. Нужно почистить ее, не отрывая ножа. У кого кожура длиннее, тот выиграл, — ухмыльнулся он. — В банде Берта мы частенько получали нагоняи и отрабатывали провинности в самых неожиданных местах. Мне вот обычно выпадала кухня училища.

— В банде Берта? — заинтересовалась Корделия, опустившись на стул.

— Ага. Поначалу нас было трое, потом присоединились близнецы. Он приметил их еще кадетами. Они самые младшие из нас. Берт с Феликсом дружат так давно, что я даже не возьмусь считать. Вроде бы с младших классов. Только потом они взяли меня к себе. Было весело, но Берт иногда перегибал палку, так что…

— Расскажи мне о нем, — попросила Корделия.

— О Берте? — Леший замер и хмуро посмотрел на нее. — Зачем тебе?

— Просто интересно.

— В таком случае ты сама напросилась.

****

— Поразительно, — кудахтала Роза, ощупывая бедро Берта. — И ты нормально спал ночью? Что за девочку ты нам привез, Берт? — если он правильно понял, в ее голосе слышалось восхищение. — Я должна с ней встретиться, — безапелляционно заявила она.

— Ну… — он не хотел развивать эту тему, поэтому просто закинул в рот двадцатое по счету печенье. Роза знала толк в выпечке и, к великой радости своих пациентов, не скупилась на угощения.

Она надавила на мышцу прямо возле заплатки, и Берт возмущенно ойкнул. Было очень неприятно.

— Больно? — участливо осведомилась Роза.

— Мм, — он прислушался к ощущениям и с изумлением обнаружил, что боли как таковой не было. Давление — да. Зуд — да. Натяжение мышц — да. Боль — нет. — Не очень.

— Отлично! — Роза одобрительно цокнула языком. — Скоро бегать будешь, но… — она помрачнела. — Ты ведь понимаешь, что такие ранения не проходят бесследно?

Вот оно. То самое, о чем Берт старался не думать. О чем не хотел говорить. Но если не замечать танк в комнате, он все равно не исчезнет.

— Да, — прошипел Берт сквозь стиснутые зубы.

— Не стоит опускать руки, — Роза с материнской нежностью погладила его по волосам.

— В моем случае — ноги, — мрачно вздохнул он.

— Мы попробуем массаж, терапию, упражнения…

— И тогда появится мизерная надежда не остаться хромым на всю жизнь? — перебил ее Берт. — Роза, давай говорить прямо. Каковы мои шансы?

— Самое главное, что они вообще есть. Больно не будет, если это тебя утешит. Просто ограничится подвижность ноги. Заплатка стянула мышцы, ткани…

Сочувствие в ее глазах стало невыносимым подтверждением тех подозрений, которым он не хотел верить. Ограниченная подвижность означала отстранение от службы. Потерю работы, смысла жизни. Тогда Берт припомнил, что отец в любом случае обещал отправить его под трибунал. И без того скверное настроение стало отвратительным.

Внезапно взгляд Розы стал режущим, словно бритва.

— И как, стоило оно того? — серьезно спросила она.

— Я не понимаю, о чем… — начал Берт, но Роза строго посмотрела на него, движением бровей пресекая любые возражения.

— Все ты понимаешь.

— Честно? Не знаю, — поник он, задаваясь тем же вопросом.

— Ты добрый мальчик, — Роза склонила голову набок, — хоть и очень глупый, — вздохнула она. — Хочешь совет?

— Нет.

— Тебе порой не хватает того, что у людей вот тут, — Роза пару раз легко стукнула его кулаком по макушке. — Поэтому компенсируй тем, что вот тут, — она ткнула его пальцем в грудь.

— Там у меня место для еще одного печенья, — ухмыльнулся Берт.

— Мальчик, кончай нести чушь, — отмахнувшись, Роза указала на дверь. — А теперь брысь, пока не разозлил меня еще сильнее.

В полнейшем унынии он доковылял до машины, где его ждал Феликс. Пришла пора возвращаться домой. Солнце уже клонилось к горизонту, и пускай Берт проснулся лишь после обеда, истощенный организм требовал продолжения заслуженного отдыха. Также наверняка сказывались потрясения последних дней, череда дурных вестей и вопросы, постоянным фоном изводившие подсознание.

За всю дорогу верный страж не проронил ни слова, и Берт его не винил. Он бы тоже обиделся, умалчивай его лучший друг о том, как умудрился угодить в ловушку, обзавестись столь неординарной «подругой», а потом — сбежать. Пускай Феликс не лез с расспросами и не пытался что-нибудь вызнать, его недовольство витало в воздухе. Возле глаза на каменном лице стража подергивалась мышца.

В остальном он старательно демонстрировал свое безразличие всеми доступными способами. Как сварливая жена на сороковом году брака.

— Дорогая, какие-то проблемы? — наконец не выдержал Берт.

— Ну и кто она? — процедил Феликс, только и ждавший вопроса.

Точно, сварливая женушка.

— Милая, не ревнуй, ты же знаешь, я тебе верен, — протянул Берт.

— А так сразу и не подумаешь, — Феликс замолк, видимо, понимая, что раз его друг завел разговор в таком тоне, откровенности от него не жди. И, черт возьми, как же он был прав!

Они припарковались перед домом, и молчание стало особенно тягостным. Оба хотели поговорить, но ни один из них не прервал тишину, становившуюся все более гнетущей.

Берт понимал, что больше отшутиться не получится. На несколько секунд он задумался, не рассказать ли правду. Как-никак Феликс был его лучшим другом. Самым давним, самым надежным. Стражем. Однако Берт прекрасно понимал, что правда поставит Феликса перед выбором — верность дружбе или родной локации, воинскому долгу. А Берт хотел уберечь друга от подобного.

Как ни странно, он нашел утешение в том, что его ждала Корделия. С ней ему не приходилось притворяться. Они оба знали истинное положение дел, разделяли одну ношу. Конечно, вчерашняя ночь закончилась нехорошо, и он сожалел о своих словах, но лишь потому, что произнес их вслух. Мнения своего Берт не изменил. Не все мысли стоит озвучивать, особенно в деликатной ситуации. И вот теперь ему предстояло столкнуться с последствиями своей вспыльчивости.

В расстройстве он отвернулся к окну.

Увиденная картина заставила его выпрямиться на пассажирском сиденье и стиснуть зубы. На скамейке, по другую сторону улицы, сидели близнецы и играли в карты. Какого черта? Два хваленых снайпера беззастенчиво валяли дурака, хотя им поручили в четыре глаза следить за домом.

Превозмогая тянущую боль, Берт выскочил на тротуар и в несколько неровных шагов дошел до скамьи.

— Смирно! — рявкнул он.

Близнецы шокировано уставились на него. У них в отряде было не принято говорить друг с другом официально. Они были скорее товарищами, чем командиром и солдатами. Однако что-то в голосе Берта насторожило их, и через пару мгновений оба вытянулись в струнку.

— Какого хрена вы тут расселись? — прорычал Берт, даже не подумав скомандовать «вольно». — Что вам было приказано?

— Нести караул возле дома! — отчеканил Ланс.

— И? — уточнил Берт.

— Так мы никуда и не уходили, — выступил Трис. — Но зачем нам сидеть у порога, когда в доме Леший?

— Леший? — процедил Берт.

Не изволив объясниться с близнецами, он развернулся и пошагал к дому так быстро, как позволяла нога.

Ничего криминального не случилось. Никакой трагедии. Но досада била через край. Корделия должна была сидеть под замком вместо того, чтобы принимать гостей. И пока Берт переживал последствия своего ранения, она развлекалась.

А Леший? С каких пор он начал сам себе выдавать полномочия заходить в чужие дома? Никакая доброта и общительность не оправдывала тягу капрала к чужим женщинам. Плечи Берта напряглись. Корделия принадлежала ему! Его трофей. Он пострадал и рискнул не только карьерой, но и жизнью, чтобы Леший теперь пожинал плоды? Не бывать этому!

Распахнув парадную дверь, Берт даже не потрудился ее закрыть. На пороге до него сразу же донесся смех Корделии. Как перезвон колокольчиков, от которого в венах вскипела кровь. С неожиданной быстротой Берт пошел на звук и оценил ситуацию.