Гладиатор нового времени

Глава 8. Братья

Берт моргнул. Что там пикнула эта чертова кукла? Что она сделала?

Нет, невозможно. Происходящее казалось нереальным.

Пытаясь сфокусировать зрение, Берт моргнул еще раз. Потом еще. Наконец, картинка обрела резкость. И он увидел, как ступни Корделии отрываются от земли.

— Дог! — резко окликнул Берт.

Безрезультатно.

Ноги Корделии начали подергиваться. Твою мать!

Порой Игнату удавалось в подобных случаях взять под контроль своего стража, вот только Игната здесь не было.

— Игнат! — закричал Берт, понимая, что брату в любом случае не подоспеть.

Нужно было срочно что-то сделать. Превозмогая боль в ноге, Берт так быстро, как только мог, приблизился к Догу, схватил его за предплечье и попытался оттащить назад.

То ли ранение оказалось слишком тяжелым, то ли Дог — слишком сильным, но Берту не только не удалось оторвать его от Корделии, но вообще хоть сколько-нибудь отвлечь от творимого. Проще было бы пальцами отковырнуть кусок скалы от массива.

Корделия захрипела, и Берт испугался. Ему стало все равно, кем она была и откуда. Поражала сама суть ситуации: огромный мужчина у него на глазах душил маленькую женщину.

Контекст потерял значение, и в Берте проснулись ранее спавшие, но от того не менее сильные защитные инстинкты.

— Дог! — в последний раз окликнул он, подняв пистолет и приставив дуло к виску Дога. Естественно, Берт не собирался стрелять, лишь припугнуть.

Но результат снова оказался нулевым.

Тьфу ты. У Берта зазвенело в ушах, когда он увидел, что Корделия, еще недавно сопротивлявшаяся, поникла бессильно в руках Дога. Заметив, что она уже, похоже, теряла сознание, Берт опустил пистолет и нажал на курок, отправив пулю Догу в бедро.

От отдачи Берт покачнулся на слабеющих ногах.

Выстрел оглушил. Содрогнулась даже повисшая в воздухе пыль.

Огромное тело дернулось, пальцы на горле Корделии разжались. Маленьким комком плоти она упала на землю. Изрыгнув трехэтажное ругательство, Дог обеими руками вцепился в свою ногу и резко развернулся. У него раздувались ноздри, верхняя губа приподнялась, изо рта вырвалось низкое рычание.

Все происходящее, выглядевшее так нелепо и сюрреалистично, неожиданно развеселило Берта. Не сдержавшись, он раскатисто расхохотался.

Да, давно ему не было так смешно. Он смеялся и смеялся, пока на глазах не выступили слезы. Просто не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Сквозь пелену влаги он видел замершего Дога и приподнявшуюся Корделию, хватавшую ртом воздух.

Почему-то от смеха закружилась голова. Затем Берт ощутил странный холод в конечностях. Мир завращался. Видение запятналось, и смех сменился сдавленными хрипами.

Холод перешел в онемение, и Берт запоздало понял, что ноги больше не держат его. Сквозь сполохи перед глазами он наблюдал, как приближалась земля, но боли от удара не было.

Последнее, что увидел Берт — облака на поразительно ярком, прекрасном небе.

****

Не иначе как сон. Очередной лихорадочный бред после недели бессонницы.

Вот только боль в горле, коленях, спине — черт, во всем теле! — была самой что ни на есть настоящей. Каждый вдох давался с трудом. Голова кружилась, перед глазами плясали черные точки — сказывались последствия нехватки кислорода. Тем не менее, Корделия, хоть и смутно, но осознавала происходящее.

Человек-зверь больше не смотрел на нее. Сосредоточив взгляд на Берте, он обеими руками пережимал свою ногу, пачкая пальцы кровью.

Корделия инстинктивно бросилась на четвереньках вперед, сдирая кожу на голых коленях, путаясь в полах халата и едва не падая. Добравшись до Берта, она плюхнулась возле него и вцепилась в его куртку. Принялась озираться, и увиденная картина стократ усилила ее страх.

В облаках пыли вырисовались силуэты. Сначала едва различимые, они становились все четче и больше. Наконец, появилось несколько мужчин. Шедший первым резко затормозил и, сорвав шарф с лица, осмотрелся.

Напавший на нее — тот самый образец проекта «Перерождение», что столько лет являлся ей в ночных кошмарах, — тоже заметил пришедших. Продолжая держаться за ногу, он обернулся и зарычал, напоминая огромное животное. Первый мужчина из группы тут же повернулся к нему.

— Какого черта?

Взгляд ледяных глаз остановился на Берте и вцепившейся в него Корделии. Потом — на крови, мочившей раскрошившийся асфальт. Бесценная жидкость покидала раненое тело и заливалась в трещины на дороге.

Но Корделия не видела этого, последнего. В тот момент она могла смотреть лишь на отталкивающие черты лица незнакомца. Кожу его покрывали шрамы, каких она еще ни разу не видела. Они были едва заметными, однако все равно меняли лицо, разделяя его на фрагменты, будто кожу сначала разрезали, затем состыковав и склеив. Если в мозаике или на ткани подобное несовпадение рисунка было бы незаметным, то на человеке оно смотрелось пугающе.

Бросившись вперед, мужчина рухнул на колени рядом с Бертом. Он бесцеремонно отшвырнул Корделию и цепкими пальцами обвил его горло.

— Берт! — окликнул он и второй рукой потряс его за плечо.

Разлепив веки, Берт повернул голову на звук. Он попытался поднять руку, но она, едва оторвавшись от земли, тут же безвольно упала вдоль тела. Разомкнув губы, Берт силился заговорить, однако изо рта вырвался лишь едва слышимый шепот.

— Берт! — повторил грозного вида мужчина. — Что ты хочешь сказать? — он наклонился к самому лицу Берта.

Берт снова приоткрыл рот и выдохнул нечто, лишь отдаленно напоминавшее слова. Затем его веки опустились, разомкнутые губы застыли, голова безвольно завалилась набок. Руки мужчины со шрамами замерли. Корделии показалось, что одновременно с этим он даже перестал на время дышать. Потом очнулся, задвигался, ожил.

— По машинам! — закричал он. — Леший, помоги Догу. Трис, Ланс, вы сюда!

— Пошли нахрен, — отмахнулся раненый зверь и сам похромал к автобусу.

На следующие несколько минут — или секунд — все закрутилось.

Корделия не успевала следить за происходящим. Люди в черной униформе и шарфах казались мелькавшими тенями.

Раз — к ней подбежало два черных силуэта.

Два — незнакомец со шрамами вскочил на ноги и что-то выкрикнул.

Три — мужчины окружили Берта и подняли с земли, один за ноги, двое за плечи.

Четыре — его куда-то понесли.

Пять — Корделию схватили подмышки и поставили на ноги.

Шесть — ее подвели к автобусу и, придержав за талию, подсадили.

Семь — за ней захлопнулась дверь.

Восемь — Корделию подтолкнули вглубь салона между редкими сидениями.

Девять — пошатнувшись от очередного толчка в спину, она упала на свой многострадальный зад.

Десять — затарахтел двигатель.

Корделия оказалась в машине с Бертом, пугающим незнакомцем и человеком-зверем.

— Тебя как зовут? — резко бросил мужчина со шрамами.

— Корделия, — выдавила она, прижала руку к саднящему горлу.

— Меня Игнат, — быстро ответил он. — Ползи сюда и навались на стену. Голову Берта положи к себе на колени и помоги мне его устроить.

Она не спорила. Корделия подползла ближе к кабине, села на пол и пододвинулась под предусмотрительно приподнятую голову Берта.

Он так сильно побледнел, что неестественный тон его кожи был заметен даже под слоем грязи.

Пока Игнат точными движениями разрезал штанину Берта маленьким ножом, автобус качнулся и помчался вперед. Быстро.

Корделия прекрасно понимала всю серьезность ситуации. Помогая Грину в лазарете, она повидала на своем веку достаточно покалеченных людей и могла оценить тяжесть ранения.

Корделия всмотрелась в лицо Берта. Как ни удивительно, в тот миг она отчаянно пожелала, чтобы он выжил. Берт защитил ее, выстрелил в своего друга.

Она подняла глаза на человека-зверя. Он сидел недалеко нее и взрезал на себе пропитавшиеся кровью брюки. Корделия знала, что материал военной формы очень плотный, почти как брезент, поэтому она едва удержалась от изумленного восклицания, когда гигант, проделав с помощью ножа небольшую дыру в штанине и ухватившись пальцами за ее края, одним движением разорвал ткань.

Почувствовав на себе взгляд, он вскинул голову. Спутанные черные волосы почти полностью закрывали чумазое пыльное лицо, но даже издалека Корделия безошибочно прочла то, что оно выражало: «Попробуй только открыть рот, и я убью тебя быстрее, чем ты произнесешь слово «труп».

Она и не собиралась говорить.

Корделия знала, что слово «труп» очень короткое.

Зверь склонился к своей ноге, частично прикрытой лохмотьями штанов. Полностью сконцентрировавшись на задаче, он поджал губы и принялся кончиком ножа ковырять рану, извлекая пулю.

Почувствовав дурноту, Корделия отвернулась. Она перевела взгляд на Игната, доставшего жгут из полевой аптечки и перевязавшего ногу Берта, что отняло у него не больше минуты. Закончив, он позволил себе пару секунд перевести дыхание, прежде чем снова засуетился. Выхватив рацию, Игнат с такой силой ударил по кнопке, что чуть не вдавил ее в корпус.

Тут же по всему салону разнесся громкий мужской голос.

— На связи.

— Игнат. Мы на подходе. Готовьте операционную.

— Принято, — ни вопросов, ни комментариев. Видимо, оружейники неплохо муштровали своих солдат.

— Отбой, — скомандовал Игнат. Рация издала пронзительное шипение, и связь прервалась. — Теперь остается лишь молиться, — сказал он словно самому себе, прежде чем обратить леденящий взгляд к Корделии. — И откуда же ты знаешь Берта? — с недоброй заинтересованностью спросил Игнат, поражая способностью брать эмоции под контроль.

Как же быть? Вопрос был вполне ожидаемым, просто раньше Корделия не задумывалась, что ей говорить или делать, когда его зададут. Да и не до того было. Все решал Берт, и вот теперь его не… Она оборвала себя на середине мысли.

У нее задрожали руки, и ей пришлось сжать кулаки.

Главное — уходить от прямых ответов.

— Оказались в одном месте в одно время, — повела Корделия плечом, не придумав объяснения лучше.

Фыркнув, Игнат скептически выгнул бровь. Судя по выражению сурового лица, он сделал какие-то выводы.

Корделия боялась даже подумать, какие именно.

****

Игнат не припоминал, когда в последний раз был так напряжен. Он уже сталкивался со смертью, но сейчас на полу истекал кровью его брат. Как бы Игнат к нему ни относился, каким бы неразумным ни считал, однако нес за него ответственность, возложенную общей ДНК и детством под одной крышей.

Он окинул крошечную незнакомку оценивающим взглядом.

«Присмотри за ней», — последние слова Берта. Если он на пороге смерти нашел в себе крохи сил на просьбу, значит, женщина для него важна. Вот только Игнат не знал, как трактовать его слова.

Присмотри за ней. Не дать в обиду? Или не дать сбежать? Неоднозначная ситуация.

И неоднозначная женщина.

При разговоре она старательно отводила глаза. Навыки ведения допроса подсказывали Игнату, что здесь что-то нечисто. Но сейчас было не место и не время для разборок.

— Держись, братец, — он сжал плечо Берта.

— Братец? — выпалила Корделия.

— Берт — мой брат, — прищурился Игнат.

Она хотела что-то сказать, но не успела, когда внезапно Берт дернулся всем телом, выгнулся, захрипел и снова затих. Вскинув руку, Корделия прижала пальцы к его шее, и по ее тихому выдоху стало ясно, что пульс есть.