Чёрный княжич

— Да отчего же? — изумился Александр Игоревич, и раскрытой ладонью, с левой зарядил в ухо грубияну. Да так что тот на ногах закачался.

— Я, извольте видеть, всегда чту традиции. Лука, — распорядился он, — возьми, кого ни будь, да и выбрось из дому сего паскудника.

Невесть откуда взявшийся Варнак, на пару с каким-то гайдуком, подхватили, ещё не оправившегося гостя и поволокли его на выход.

— Прошу прощения, судари и сударыни, за эдакий конфуз, — улыбнулся, как ни в чём не бывало, княжич, и развёл руками, — итальянцы совсем пить не умеют.

Судари ответили одобрительным гулом, и веселье закрутилось по-новой. А к невозмутимому Темникову и перепуганной Ольге, пробивались злющий, и одновременно виноватый Павел Ильич и, не менее Ольги перепуганная Гендрикова.

— Сашка, прости, — с ходу загудел Востряков, — бес попутал. И ведь на минуту всего отлучился! Хочешь, я догоню того итальяшку, да растолкую ему чем Петербург от Неаполя отличается.

— Успокойся, Паш, нормально всё. И уж точно догонять никого не надобно. Вот разве что... секундантом пойдёшь ко мне? Ну, вот и ладно, — получив подтверждающий кивок, одобрил княжич, — развлекайся пока: после потолкуем.

Востряков ушёл, недоумённо оглядываясь, а его место тут же заняла Марфа Симоновна, нервно комкающая платок.

— Саш... — она взглянула по сторонам и, тут же поправилась, — Александр Игоревич, я его узнала, этого итальянца.

— М-м? — изобразил интерес Темников.

— Это Марко Санторо, бретёр. Наёмный бретёр. Он, говорят, очень хорош. Берёт дорого, не на каждый поединок соглашается, но всегда делает то, что задумал. Вы же понимаете, княжич, что эта ссора неспроста.

— Да и пусть его, — легкомысленно отмахнулся Темников.

— Александр Игоревич, Саша, — совсем разнервничалась Гендрикова, — я понимаю, там гордость, апломб, но умоляю — подумайте! Марко профессиональный бретёр, а я, смею полагать, остаюсь вашим другом. И мне не всё равно, что с вами станется.

— Марфа Симоновна, — прижал руку к груди княжич, — поверьте, я очень ценю ваше участие, и безмерно благодарен за добытые сведения, но всё же, уж позвольте мне как дворянину и мужчине решать такие вопросы самостоятельно.

Гендрикова поморщилась, взглянула пристально в глаза княжичу, — Хорошо, Александр Игоревич, я надеюсь, вы понимаете что делаете.

— Не сомневайтесь, Марфа Симоновна, — поклонился Темников, — исключительно понимаю.

Ольга была напугана, да нет Ольга, ежели откровенно, пребывала в панике. Бретёр, а значит сознательное покушение, что вкупе с поджогом постоялого двора говорило о целенаправленной задаче — убить княжича. А этот, этот стоит, улыбается, вроде бы для него сие забава. Где тот человек, ответственный, надёжный которому она поверила. Ужель Темников не понимает сколь много людей от него зависят, сколь много ему доверились, и вот так из гонору всем рисковать?!

А княжич, меж тем, углядел состояние Барковой, и за руку успокаивающе взял, — Не стоит переживать, Ольга Николаевна, даже если случится что непредвиденное, ни вам, ни ребёнку моему ничто не грозит. Папенька признает его в тот же час.

И улыбнулся, паразит, ласково и, вместе с тем, снисходительно.

— Знаете что, ваше сиятельство, — вспыхнула Баркова, наверное по большей, части от того что Темников угадал её терзания, — а вам не приходило в голову что кто-то и о вас может беспокоиться?

— Отчего же, — выставил руки в защитном жесте княжич, — вполне допускаю что вы можете печься обо мне из христианского милосердия.

— Исключительно из милосердия, — гордо, как ей казалось, задрав подбородок, подтвердила Ольга.

Темников усмехнулся, не зло, снисходительно как-то, и распорядился, — Лизка, а доложи-ка что ты знаешь о сём золотом[2] синьоре. Только коротенько, без лишних подробностей.

— Марко Санторо, — начала рыжая, — родом из Турина. Род его разорился когда...

— Лизка, — одёрнул её княжич, — я велел коротко и по делу.

— Угу, — исправилась девка и продолжила, — проживает в Москве, наёмный бретёр, берёт дорого и не всегда соглашается. Очень осторожный, стервец. С заказчиком всегда говорит лично. В фехтовании почитает итальянскую школу. Шпагу держит в правой руке, но, по слухам, умеет и шуйцей управляться. Про вас знает что мастер вы не великий — одна болтовня да потешные бои до первой крови. А случай с фон Рутом на удачу списывает. Всё кажись.

Темников иронично взглянул на Ольгу.

— Так вы знали, — удивилась она, — откуда?

— Да так, есть в Москве пара купцов, что очень о здравии моём пекутся, — завуалировано ответствовал его сиятельство, а Лизка хихикнула.

— Но всё же, — упорствовала Баркова, — он бретёр, профессионал — мало ли что приключиться может.

— А меня, Ольга Николаевна, — надменно вздёрнул подбородок Темников, — искусству бою благородного учил самый грязный бретёр которого только земля видывала. Такой которому знающий человек и руки не подаст.

[1] Ванька-Каин — вор, разбойник и московский сыщик.

[2] Sant oro — святое золото.