Кровь и туман

— Дёрганная немного. Помню, помню. Но здесь всё в порядке, Татьяна с Женей укатили в свадебное путешествие.

— Они поженились? Татьяна и Женя? Мы сейчас про одних людей вообще говорим?

— Да я тебе клянусь, — Бен рисует указательным пальцем крест на своей груди, где по его представлению находится сердце. — Месяц назад как.

— И кто вместо Татьяны здесь защитниками руководит?

— Пока никто.

— Да хорош! — недовольно протягиваю я. Толкаю Бена в плечо. — И на кой чёрт ты тогда вытащил меня из моей комнаты?

— Чтобы ты корни в кровать не пустила. — Бен ведёт меня к одному из борцовских ковров. — И чтобы близнецы перестали проедать мне всю плешь. — Он обхватывает своё горло, пучит глаза. — Вот здесь уже сидят!

Я прыскаю. Отмахиваюсь от Беновых слов, но сама понимаю — рано или поздно, это должно было случиться. Даня, Ваня, мама, Дмитрий, Артур, Влас — все они хотят знать, что на самом деле со мной происходит с первого дня моего мнимого больничного. И хотя Бен прикрывает меня, это не может продолжаться бесконечно.

— Разомнёмся? — предлагает Бен.

Сбрасывает кроссовки, выходит в центр ковра. Воспоминания накладываются одно на другое, и я вижу его глазами Славы новенькой, растерянной и слабой.

— Снова бить меня будешь? — спрашиваю я.

Бен хмурит брови.

— Ты сейчас в таком состоянии, что уложить тебя на лопатки я могу одним только словом, — произносит он. — Так что давай просто немного разогреемся, а потом вспомним какие-нибудь удары.

— Вспомним? — с сомнением насчёт обобщения, уточняю я.

— Ты вспомнишь. Тебе это нужно, Слав.

Я нехотя соглашаюсь, подтверждая это коротким кивком. Бен жестом приглашает меня на ковёр. Я снимаю обувь, иду к нему. Бен предлагает начать с прыжков. Я вторю движениям, но помимо этого замечаю, как его взгляд раз за разом скользит куда-то мне за спину. В конце концов, не выдержав, оборачиваюсь.

Большинство из присутствующих в тренировочном зале прервали свои занятия, чтобы последить за нашими.

— На меня внимание! — восклицает Бен.

Хватает меня за плечо. Встряхивает, заставляя снова посмотреть на него.

— Почему они так таращатся? — спрашиваю я, понижая голос.

— Королева ушла — да здравствует новая королева. Ну, или король. Короче, они рассчитывали, что ты на больничном просидишь подольше, вылетишь из оперативной команды, и место станет вакантно.

Я поджимаю губы. Стражи должны помогать людям — именно в этом заключается их предназначение. И разве есть разница, рядовой ты или оперативник? Разве стоит ради того, чтобы подняться на ступень выше, пытаться спихнуть вниз своего собрата по оружию?

— Земля вызывает Славу! — Бен уже перешёл на бег на месте. — О чём задумалась?

— О том, что по законам джунглей вы тут, оказывается, живёте.

Бена мои слова на секунду ставят в тупик. Он останавливается. Взгляд скачет: от меня к тем, кто шушукается за нашими спинами, и обратно.

— Подойди-ка поближе, — подзывает Бен к себе. Я с опаской гляжу на руку, которой он меня приманивает. — Давай, давай.

Я слушаюсь.

— Чего?

— Во-первых, не вы, а мы, — напоминает он. — Ты — часть этого сумасшествия. Ладно я, но забудешь о своей принадлежности к стражам в другой компании — тебе мало не покажется. А во-вторых, — Бен легко бьёт меня ладонью по щеке, — повторяю: на меня внимание.

Я перехватываю Бенову руку за запястье раньше, чем он убирает её после удара. Без ответной реакции Бен не остаётся, и в секунду шуточный жест перерастает в схватку. Не успеваю опомниться, как оказываюсь на полу, Бен — надо мной. Затем вспышка — и ситуация меняется кардинально: я заламываю Бену руку, надавливая коленом ему в поясницу и заставляя его хлопать свободной рукой по ковру, прося о милости.

— Тайм-аут, тайм-аут, подруга! — Бен визжит как мальчишка, у которого отняли любимую игрушку.

Вдоволь насладившись своим превосходством, я освобождаю Бена. Он подскакивает на ноги. Раскрасневшийся, взъерошенный, Бен открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь шевелит губами, задыхаясь:

— Ты… Что за… Слава?

Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос.

Я оборачиваюсь. Бывшее презрение сменилось испугом.

Они понимают — королева никуда с насиженного места уже не денется. * * *

После обеда я нахожу Ваню и Даню в общей гостиной. Близнецы о чём-то бурно спорят, но замолкают, завидев меня, замершую в дверном проёме.

— С тебя сотенчик, — удовлетворённо протягивает Даня, размахивая ладонью перед лицом брата.

Ваня цокает языком, но долг отдаёт, хоть и с явным разочарованием.

— Вы на меня спорили? — спрашиваю я, проходя дальше.

Даня, сунув купюру в нагрудный карман рубашки, с диванного подлокотника подскакивает первым. Сгребая меня в объятья, он отвечает:

— Не на тебя, а на то, справится ли Андрюха. Ты же только с ним в последнее время общаешься.

— И Ваня думал, что он не справится? — уточняю я, когда Даня отходит в сторону, уступая меня брату.

— Я думал, он справится раньше, — отвечает Ваня.

Прежде чем обнять, он дарит мне искреннюю улыбку. Стёкла очков, подцепленных за воротник футболки, блестят в свете попадающего сквозь окна солнца. Как и глаза с их кофейного цвета зрачками.

Ваня — человек на все сто процентов. Он счастлив и здоров. Так почему это кажется мне таким неправильным?

— Значит, кончилась твоя депрессия? — Даня разводит руки в стороны. — Добро пожаловать обратно в дивный мир, где кроме чёрного и серого есть другие цвета?

— Депрес… — начинаю я, но не успеваю договорить, как меня перебивают:

— Заливать про то, что ты и правда болела, нам тут не надо. Люди с температурой не хлещут вино за ужином. Дядя Дима разрешил тебе выпить один бокальчик, а ты всю бутылку всандалила. Я от одного взгляда на тебя опьянел тогда. А мне нельзя, между прочим, я сердечник!

— Ещё было обидно, что ты ничего нам не рассказала, — вступает Ваня. — Раньше — пожалуйста, даже те подробности вашей с Власом личной жизни, которые я, хоть убей, слышать не хотел. А теперь ты резко становишься на себя не похожей, молчишь…

— Мне просто нужно было немного побыть наедине с собой и подумать, — говорю я.

— Ну и как? Помогло?

Я зашла в мертвецки холодное море по колено и ждала момента, пока привыкну к дрожи и зябкости.

Теперь я готова нырнуть в воду с головой.

— Помогло, — киваю я.

— Ну, тогда с возвращением.

Оба, и Ваня, и Даня, выглядят такими радостными, что ко всем прочим моим демонам, которые, по правде говоря, никуда не исчезли, я чувствую ещё и вину за то, что так долго держала дистанцию между нами.

— У нас есть прекрасная возможность наверстать упущенное, — сразу начинаю я. — Потому что у меня разговор. К тебе, Вань.

Ваня демонстрирует мне поднятый в кулаке большой палец. Даня, надув губы, отступает к подоконнику, что-то ворча себе под нос.

— Сразу предупреждаю, немного странный.

— Мой любимый тип разговоров, — ухмыляется Ваня. Он возвращается на диван, присаживается, хлопает по свободному месту рядом с собой. Я сажусь. — Весь во внимании.

— Что ты знаешь о путешествиях во времени?

Ваня приподнимает одну бровь. Я слышу, как Даня удивлённо окает.

— Должен ли я спросить, зачем ты интересуешься?

— Нет.

— Так и думал. Тогда прошу, конкретнее.

— Представь, чисто теоретически, что есть человек, который попал в прошлое, изменил его и затем вернулся обратно в своё время. — Ваня кивает, мол, продолжай. — Так вот, теперь настоящее совершенно другое…

— Ведь даже крохотное влияние на хаотичную систему в одном месте может иметь большие последствия в другом, — вставляет Ваня. Краем глаза замечаю Даню, который слова брата сопровождает жестами, изображающими пустую, по его мнению, болтовню. — Эффект бабочки.

— Да, — подтверждаю я, подавляя смешок от увиденного зрелища. — Так вот, опять же, теоретически, вернулся этот человек домой, а дом — и не дом вовсе, и вообще всё изменилось настолько, что свою жизнь этот человек уже не узнаёт, но плюс ко всему ещё и не помнит. Нет у него никаких воспоминаний.

— Логично, потому что его во время их творения не было, — снова перебивает Ваня.

— Но может ли выйти так, что воспоминаний в голове у него нет, но при этом его тело помнит кое-что, движения какие-то, сигналы… Не знаю, понял ли ты меня.

— Кажется, понял, — Ваня хлопает себя по бёдрам. — И, теоретически, такое возможно, ведь воспоминания построены на эмоциях, которые мы проживаем в этот момент, а знания, в частности, физические, например — представляют из себя мышечный код: в начале изучения ты ещё используешь голову, но если достаточно натренировать себя, всё будет выходить на автомате. — Ваня замолкает, чтобы почесать подбородок. — Ты ведь когда на велосипед садишься, не проговариваешь в голове последовательность: села, левую ногу на педаль, правой оттолкнулась от земли, правую ногу на педаль, кручу левой, кручу правой, кручу левой, кручу правой — нет. Ты просто садишься и едешь.

— А с умственными знаниями такое прокатит?

— Не знаю, — Ваня глядит на меня, прищурившись. — Мыслительный код построен немного иначе. Но ведь это всё теоретически, да?

— Да, — киваю я.

И хотя не все вопросы разрешились, теперь понятно, почему я так легко победила Бена в схватке на ковре.

— Йо! — привлекая к себе внимание, говорит Даня. Теперь он стоит к нам спиной, что-то разглядывая в окне. — Кто-то припарковал свою колымагу на нашей стоянке. — Машет рукой. — Поперёк разметки, — Мы с Ваней покидаем диван и подходим к Дане. Как только оказываемся перед окном, он тычет пальцем в стекло. — Во.

Я сразу понимаю, о какой машине идёт речь. И правда поперёк, занимая аж целых три парковочных места, встала не машина, а целый дом на колёсах.

— Чья, интересно? — спрашивает Ваня.

— Понятия не имею, — отвечает Даня. — Но ему повезло, что Татьяны нет на месте, а иначе она бы ему колёса сняла.

— Это в лучшем случае. Помнишь, что она сделала с администратором ресторана, когда тот по ошибке в день свадьбы вместо светло-голубых скатертей постелил светло-розовые?

— Она ему нос разбила.

— Я бы тоже разбила, — вставляю я. — Светло-голубой — цвет неба, а светло-розовый…

— Почти не отличишь от грязно-белого, — заканчивает за меня Ваня.

Мы следим за водителем трейлера. Некоторое время он не покидает своего автомобиля, а когда всё-таки выходит, мы видим светловолосого крупного мужчину в солнцезащитных очках.

— Я его не знаю, — говорит Даня. — Может, страж в отставке?

— Зачем явился тогда? — спрашивает Ваня.

— Что ты у меня-то спрашиваешь? Я похож на няньку этого здоровенного красавчика?

— Откуда ты знаешь, что он красавчик? Нам отсюда только волосы и очки видны.

— И куртка! Зацени, какая у него крутая куртка!

— Он в штаб идёт, — замечаю я, встревая в их диалог.

Как по сигналу, Даня с Ваней подрываются с места. Я — за ними.

Мы оказываемся на первом этаже точно в момент, когда открывается входная дверь. Даня с Ваней тут же отворачиваются к стене с фотографиями, изображая заинтересованность, я же даже не пытаюсь как-то себя замаскировать: разглядываю незнакомца во все глаза. Он снимает очки, водружает их на голову. Мужчина ещё выше, чем казался. И крупнее. А ещё у него удивительно правильные черты лица и почти чёрные глаза, которые, пока я разглядываю их хозяина, впиваются в меня цепким взглядом.