Кровь и туман
- Автор: Анастасия Усович
- Жанр: Любовные романы / Фантастика
Читать книгу "Кровь и туман"
— Мне нужно бежать, — перебиваю я.
И действительно пускаюсь со всех ног к двери, ведущей на улицу. Разумеется, Власа у штаба чудесным образом не оказывается. Зато теперь я понимаю, что основная битва происходит именно здесь, где гул обретает отчётливо различимые звуки перекрикивающихся голосов, спусков курков, лязга лезвий о лезвия, воя, скребков и глухих ударов.
Стражи борются за то, чтобы не пустить всех оборотней в штаб, ведь в таком случае всё будет кончено.
Я хочу не привлекать к себе внимания, но это оказывается невозможным; я вышла из двери, вход в которую охраняет кольцо из защитников и, вероятно, какая-то магия, так как, делая несколько первых шагов от двери, кожей чувствую нечто странное: словно я прошла через мыльный пузырь.
Стражи в оборонной позиции быстро оборачиваются на меня. Я трясу головой, потому что не могу поверить собственным глазам — каждый из стражей, которого я вижу, имеет идентичного близнеца по свою правую руку.
Это может быть только одно.
— Пустышки, — заключаю я вслух.
История ненавидит меня. Для истории я — мошка на лобовом стекле. Она ставит кассету, которую я уже видела, и проигрывает в замедленном темпе самые страшные моменты.
Смерть того, кто был добр ко мне и пытался помочь. Там — Лукас. Здесь — Валентин.
Смерть того, кто был мне другом. Там — Лия. Здесь — Кирилл.
Влас снова вынужден причинять себе боль, создавая магию, и хотя сейчас не для того, чтобы навредить, это не облегчает его страдания.
— Влас? — кричу я. — Кто-нибудь видел Власа?
Ряды стражей редеют. Пустышки растворяются в воздухе, сбивая с толку своих соперников. Я понимаю, что пора действовать. Выхватываю меч из крепления и срубаю ближайшему оборотню голову. Он, быть может, попал сюда случайно. Возможно, всего лишь пришёл поддержать друзей, которые имеют против стражей гораздо больше, чем он сам, но мне плевать. Одновременно с этим в мою сторону выпадает женщина с чем-то, напоминающим помповое ружьё.
Несмотря на гнев в глазах, она совершенно не умеет обращаться с оружием.
Её ружьё падает на землю вместе с тем, как мой меч пронзает её живот насквозь.
Круговорот битвы подхватывает меня и носит по толпе. Иногда я делаю удар, и враги отвечают мне тем же. Так вскоре я получаю своё первое серьёзное ранение, когда упускаю из виду оборотня и какую-то палку с шипами в его руках. Мой бок пронзает невероятная боль, вспыхивающая миллионами петард, застрявших под рёбрами. Я кричу. Приходится бросить меч, ведь управляться с ним левой рукой я не умею, а правая теперь нужна мне, чтобы придерживать бок в надежде, что все органы не будут проситься наружу.
Кто-то из незнакомых мне защитников прикрывает меня, видя моё ранение. Это женщина. У неё коротко подстриженные волосы, раскосые глаза и знакомое круглое лицо. Мне кажется, она — мать одного из ребят в моей параллели.
Пока ещё не помутневшим взглядом я выхватываю в толпе знакомую фигуру и иду в её сторону, по пути отстреливаясь из пистолета, который я подобрала с земли, и, что совершенно не делает мне чести, прячась за спинами других стражей.
Наконец передо мной стоит Влас. Его предплечья кровоточат, но выглядит он лучше, чем я думала.
— Боже, — выдыхает он, когда я буквально валюсь с ног прямо ему в руки.
Он подхватывает меня, словно я ничего не вешу. Я хочу возразить и слабо дёргаю ногами, что, как чувствую по пропитавшей одежду крови, лишь усугубляет моё положение.
— Тебе нужна медицинская помощь, — говорит он.
— Нет, — отвечаю я. — Мне нужно, чтобы ты открыл портал.
— Чего? — Влас недоумевающе таращится на меня.
У него на носу веснушки. Их мало, но они есть. Или это капли крови?
— Односторонний портал, — говорю я. Трясу головой. — Я знаю, что ты на такое способен.
— Откуда?
«Оттуда, что ты уже делал это, когда был злодеем в подчинении своего маньячного дядюшки» — нормальный ответ? Или стоит ещё немного подумать?
— Даже если я на такое и способен, — продолжает Влас. Он уносит меня прочь от сражения, и я не понимаю, почему оборотни не пытаются напасть на нас, пока мы оба безоружны. — Зачем тебе это понадобилось и куда ты собралась отправиться?
Тон, которым мамаши ругают своих нерадивых детей. Такой он меня видит?
— Я хочу посмотреть ей в глаза, — говорю я.
Силы возвращаются — клятва в работе. Но вместе с этим я чувствую, как мои веки тяжелеют. Борьба со сном — это то, что я делаю чуть ли не каждую ночь на протяжении долгого времени, и впервые он побеждает.
— Кому?
— Королеве Зимнего двора. Она убила моего друга.
Язык перестаёт мне подчиняться уже на последнем слове. Нет, дело явно не в клятве и эффекте, который она даёт при излечении.
Здесь что-то другое…
— Тебе нужно отдохнуть.
Голос Власа медленно исчезает в долгожданной тишине. Я закрываю глаза и сразу проваливаюсь в сон.
Я прихожу в себя в больничной палате. То, что мы не в штабе, я знаю точно. Медицинское помещение абсолютно иное: небольшое, кроватей всего три, из них одна нетронута, а на второй, похоже, недавно кто-то спал, так как бельё смято, а край одеяла касается пола. Однако из живых душ здесь только я.
К моему телу присоединена какая-то трубка. Я убираю простынь, которой укрыта. Я раздета до белья, а на животе красуется небольшая повязка. Когда меня ранили, я думала, что задето больше четверти моего тела — настолько сильная была боль, но сейчас вижу, что поражение едва ли превышает длину ладони.
Первой мыслью, приходящей в голову, является позвать кого-нибудь, но я тут же её отметаю и вместо этого осторожно, чтобы не спровоцировать кровотечение, вытаскиваю из вены катетер, выбираюсь из кровати. Моя одежда лежит на стуле, но я не хочу надевать её, поэтому остаётся лишь обернуться в простыню и последовать в коридор.
Выглядываю осторожно, чтобы не привлекать внимание. Я и правда в городской больнице. Персонал здесь занят каждый своим делом, и едва ли кто-то из них агонизирует в приступе паники. Битва окончена? Мы победили?
Я собираюсь с мыслями и наконец переступаю босой ногой порог палаты, когда в меня врезается возникший словно из ниоткуда, — (хотя всего лишь из-за другого угла), — Бен.
— Оп-па! — протягивает он.
Осторожно толкает меня обратно вглубь палаты, закрывает дверь за своей спиной.
— И кто вставать разрешал?
— Что я здесь делаю? — спрашиваю я. — Почему не в медкорпусе штаба?
Бен оглядывает меня, словно прикидывая, выдержу ли я услышать правду.
— Там нет свободных коек, — отвечает Бен наконец. — Отправить тебя именно в больницу было распоряжением Дмитрия.
Ага. Как и совершить казнь Кирилла, несмотря на то, что штаб был под прямой атакой.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — бросаю я. Плотнее закутываюсь в простыню. — Давно я тут лежу?
— Чуть меньше суток.
— Что с битвой? Кто одержал победу?
Бен пожимает плечами.
— Сказать сложно, — говорит он. Идёт к пустой койке, стоящей слева от моей, и присаживается на её край. Пока он идёт, я замечаю, что Бен прихрамывает. — В один момент битва просто… прекратилась. Полагаю, по желанию оборотней, потому что они оставили нам сообщение.
Бен лезет в карман за телефоном. Когда я подхожу ближе, он показывает мне фотографию. Чёрной краской на красной кирпичной стене выведено:
«Следующий раз будет последним» — на нашем, человеческом, русском. А рядом приписка на неизвестном мне языке.
— Что-то вроде «Уже можете начинать плакать и молить о пощаде», — говорит Бен раньше, чем я спрашиваю о переводе.
— Это плохо.
— А знаешь, кто это написал? — (Я качаю головой). — Магдалена. Чёртова сучка, оказывается, была правой рукой Амадеуса до того, как всё произошло.
— Это она убила его?
— Не. — Бен убирает телефон обратно в карман. — То есть, не знаю. Там, вроде как, было шестеро на одного. Не ясно, за кем был финишный удар.
Произнося это, Бен трёт правую коленку. На нём другая одежда, поэтому я не вижу ни крови, ни рваных дыр, чтобы понять, серьёзная ли у него травма.
— А с тобой что? — спрашиваю я, кивая на коленку.
— Ерунда.
— Что тогда в больнице делаешь?
Секунду Бен мнётся. Мой простой вопрос явно ставит его в тупик.
— Я деда пришёл навестить, — говорит он чуть погодя. — Вот, думал, зайду, посмотрю, как ты.
— Спасибо, — отвечаю я. — Похоже, ты такой единственный.
— Ну, у Власа сейчас полно забот. Сама понимаешь, он же член Совета. Ваня с Даней… Ты в курсе, что случилось с их отцом? — Желудок вспоминает страшную картину раньше мозга, и мне с трудом, но удаётся побороть спазм. Я киваю. — Ну вот. Хотя, Даню я, кажется, видел спящим в коридоре на кушетке. Там и ведьмочка твоя. Кстати, она-то как раз и не уходила никуда с того самого момента, как тебя сюда определили. И Артур тоже. Просто никто не хочет лишний раз попадаться на глаза твоему соседу по палате.
Я гляжу на койку напротив.
— А кто…
Раньше, чем я заканчиваю свой вопрос, открывается дверь палаты. Но никого не видно. Затем раздаётся голос:
— Дорогуша, комнатная температура — это не кипяток и не холод, что аж зубы сводит. Чему вас только в ваших этих медицинских университетах учат?
Эдзе появляется под руку с медсестрой. Она на его слова отвечает улыбкой, но когда он отпускает её и поворачивается к ней спиной, она демонстрирует ему средний палец. Типичная реакция простого обывателя на невероятно противный нрав одного из самых сильных ведьмаков современности.
— Ты очнулась, — констатирует Эдзе, заметив меня. — Наконец у меня появится собеседник!
— Что вы-то тут делаете?
— Лучше не спрашивай, — шепчет Бен.
— Вообще-то, если хочешь знать, меня ранило, когда я помогал стражам.
— Ты себе помогал, — встревает Бен. — А не нам. И что там тебя ранило-то? Пара царапин, а ноешь, как маленький мальчишка.
Эдзе пропускает слова Бена мимо ушей, картинно закатывая глаза. Подходя к своей койке, он что-то пинает ногой, пряча под кровать. Я чуть наклоняюсь вперёд. Сумка с магическим барахлом.
— Вы здесь, чтобы сделки новые заключать? — спрашиваю я.
Эдзе забирается на койку, не утруждая себя тем, чтобы снять обувь.
— Возможно, — спокойно отвечает он.
— И вас ничем на самом деле не ранило?
— Почему же, — Эдзе поднимает руку, демонстрируя мне свой локоть. — Вот. До сих пор щиплет.
На коже локтя едва заметная ссадина. Я не знаю, злиться на него или смеяться. Во всём, что происходит с Эдзе, столько игры, что невольно вспоминается повесть о мальчике, волках и овцах.
— Ждали собеседника? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди. — Поговорить хотите? Расскажите тогда, что было между вами и моей матерью.
Эдзе явно никак не ожидал, что я вернусь к этой теме. Его брови ползут вверх, рот приоткрывается, вбирая воздух в лёгкие.
— Правда тебе не понравится, — уверяет он.
— С вашего позволения, я сама разберусь.
— Я о тебе же беспокоюсь, Слава, — продолжает настаивать Эдзе. — Сама посуди: только что на твоих глазах умер твой друг, затем убили человека, в какой-то степени бывшего твоим вторым отцом. Твои друзья измучены и ранены… как и ты сама. Не думаешь, что ещё одного событие, способное разрушить, пусть и образно, нечто привычное, может стать для кого-то фатальным?