Группа дополнительных занятий

– А при Доневальде будет вечная война, – сказал Нейл.

– В чем сила державы, как не в ее завоеваниях?

– Мы предлагаем вам сдаться, – сказал Нейл. – И это единственная милость, которую вы получите от двора.

– Вы не в положении раздавать приговоры или помилования, – сказала госпожа Сметс. – То, что вы задумали, обречено без Класа, да воздаст Небесный Кантор ему по справедливости.

– На колени! – рявкнул Нейл. – Молите о пощаде!

Госпожа Сметс сказала: я воздержусь, и хлопнула в ладоши. Пламя взвилось по стенам, Элин еле успела прыгнуть вперед. Огонь на секунду присел и ринулся к Нейлу. Он вскинул руки, начал говорить заклятье, но тут рука его с браслетом опустилась с хрустом плеча, и Нейл рухнул на пол, браслет вбился в плиту, как молот в заготовку. Пламя настигло его... но обтекло, как накрытого плащом. Элин огляделась, увидела, что Орифия держит напряженные руки перед собою. Молодец. Элин нащупала жилы ее заклятья, влила свои силы. Нейл встал на колени, попытался отодрать браслет от пола, но он словно врос в камень. А мы долго не продержимся, подумала Элин. По спине уже катился пот.

Госпожа Сметс махнула рукой, и волна воздуха сбила Орифию с ног. Элин попыталась перетянуть щит на себя, но не успела, ветер налетел, как гигантская подушка, и она задохнулась, врезалась плечом в стену и на секунду ослепла.

Когда смогла снова видеть, госпожа Сметс заносила над Нейлом руку.

– Освободите, наконец, трон от своих мощей, – сказала она.

И пошатнулась, потому что ей в спину прилетел ранец. Нейл подставил ей подножку, и госпожа Сметс оказалась на четвереньках. К ней тут же кинулись Кенан с Конлой – и отступили от волны пламени. Закрылись рукавами и сдавали позиции шаг за шагом, а огонь наступал на них.

Нужно отвлечь ее от Нейла, раз он тут самая важная персона, подумала Элин. Оглянулась на профессора Моленара. Тот сидел у стены и не подавал признаков заинтересованности в происходящем.

Пламя схлынуло. Госпожа Сметс была уже на ногах. Кенан с Конлой заходили на нее с разных сторон.

– Какая же назойливая молодежь, – сказала госпожа заместитель королевского лектора. Повела рукой, и воздух вслед за жестом сплотился в железную ленту.

– Лучше давай по-хорошему, тетенька, – сказала Конла.

– Не зли нас, – сказал Кенан.

Госпожа Сметс хлестнула их лентой, воздух взвизгнул, брат с сестрою брызнули в сторону и побежали по кругу, уклоняясь от ударов. Все дальше и дальше в другой конец зала. Молодцы, подумала Элин и ползком стала подбираться к Нейлу. Запястье его было неестественно вывернуто, кисть побагровела. Он держался повыше локтя и наблюдал за схваткой. Элин подергала намертво влипший в пол браслет и тоже подняла голову. Госпожа Сметс крутила ленту вокруг себя и хлестала неожиданно и резко, как молния, а Кенан с Конлой отпрыгивали, показывали зубы и делали попытку подойти снова.

– Не могу сдвинуть, – проговорила Элин.

– И не сможете, – сказал Нейл спокойно. Вытянул из ворота рубахи медальон, стиснул. Сказал: – Ваша задача – потянуть время.

– Повинуюсь... Ваше Величество.

Нейл и бровью не повел.

Элин дернула браслет еще раз, подумала, что можно отрезать руку, а Ферик потом приставит, раз такой способный. Поискала его глазами. Ферик сидел на заднице рядом с Орифией, а та одной рукой трепала его по колену, другой колдовала щит над Нейлом.

А на госпожу Сметс напрыгивали огромные черные волки.

Госпожа Сметс крутилась, железная лента крутилась вместе с нею, то распрямляясь, то собираясь вокруг нее, как пружина, а волки рычали, наскакивали и отпрыгивали с клокотаньем в глотках, бежали по кругу, брали в стороны, отрывались от земли и меняли направление прямо в прыжке, подныривали под ленту, и Элин слышала клацанье зубов.

Подумала: ей не уйти. Волки метались молниями, глаз за ними не успевал. Они словно размывались в движении. Элин прищурилась. Бросила взгляд на Резель. Она говорила, губы двигались, но слов не было слышно. Нитки заклятья тянулись к ее пальцам. Волки расплывались, словно акварель, пропадали на долю секунды, выныривали из воздуха у самой госпожи Сметс. А та уже не успевала. Вот один впился ей в руку, вот другой рванул зубами юбки, так что она оступилась. Вот первый прыгнул, метя в горло.

Упал на плиты, подобрал под себя лапы, вскочил и снова упал. С ленты летели брызги. Под волчьим брюхом быстро росла лужа.

Волк встал над поверженным собратом и поднял на загривке шерсть. Госпожа Сметс теперь наступала. Элин вскочила, чуть не споткнувшись о Нейла, подбежала к Ферику, хлопнула его по плечу, показала. Орифия поднялась было с ними, но Элин сказала: укройте нас.

Резель шла впереди них. Размазалась по воздуху, как растертый по стеклу комар, мигнула и пропала. Элин тряхнула головой и зашла так, чтобы видеть госпожу Сметс.

– Кому теперь следует молить о пощаде? – сказала она, запыхавшись. Хлестнула лентой, высекла из пола искры. Сказала, не глядя на Нейла: – Скоро я разберусь с вашими кадетами, и придет ваш черед.

Волк зарычал. Его собрат на полу был тих. Элин, дыша ртом от страха и напряжения, утопила руки в шерсти, взяла его за шкуру и потащила. Ферик взялся рядом, приговаривая на ходу:

– Давай в человека, я коновал тебе, что ли... давай, давай, быстренько...

Волк заскреб лапами, дернул головой и перекатился на спину – уже Кенаном. Досталось ему по груди и животу, одежда лопнула, рана разошлась. К горлу подкатило, Элин отвернулась, потом нашла в себе силы посмотреть. Кенан открыл глаза, вдохнул – и закрыл. Безвольно свесилась набок голова.

– Дьявольщина, – сказал Ферик, закатал рукава, сказал: – Держи!

Элин застыла.

– Края держи! – гаркнул Ферик, растер ладони, прихлопнул два раза, на третий приложил Кенану к груди над раной. Кенана выгнуло. Элин, дыша через рот, пыталась ухватить края раны, но все было скользкое, и пальцы не слушались.

Ферик прижался ухом Кенану к груди, сказал снова: дьявольщина! Теперь у него была в крови вся щека. Страшно, подумала Элин в отупении. Поглядела на госпожу Сметс. Она шла в их угол, хлестала лентой, как кнутом, а волк, рыча, отступал.

Элин приложила ладони Кенану к куртке, отползла еще дальше и принялась писать на полу. Сказала:

– Еще раз. Сердце. Запустите.

– А смысл? – сказал Ферик. – Я не успею.

– Успеете, – сказала Элин.

Ферик поглядел на ее письмо, выругался грязно и принялся дописывать со своей стороны кровавым пальцем.

Заклятие отложенной смерти. Зря мы, что ли, писали лабораторную, подумала Элин.

Ферик снова растер ладони, шибанул разрядом и втащил Кенана в круг. Снова прижался ухом, измазавшись окончательно, разодрал на оборотне остатки куртки и рубашки. Элин сглотнула, отвернулась. Поднялась. Встала перед госпожой Сметс. Сказала:

– Не извольте тревожить.

– А вы, мефрау, меня, оказывается, обманули, – сказала госпожа заместитель королевского лектора. Хлестнула лентой по плитам у ее ног. Волк отпрыгнул. Элин осталась стоять. Сказала:

– Я понимаю ваш гнев и осознаю, что скоро выступлю его громоотводом, однако ответьте мне сначала, не откажите. Вы были близки с профессором Коппенсом?

– Ваше ли это дело, малолетняя вы мерзавка?

Взвизгнула лента, ударилась о густой воздух, искры рассыпались прямо перед Элин. Она вздрогнула и отправила Орифии мысленные поцелуи ручек. Сказала:

– Возможно, и не мое, но мне кажется, мы как любившие его имеем право знать, как он умер.

– Быстро, – сказала госпожа Сметс. – Он не успел ничего толком понять.

– Как милосердно с вашей стороны. Однако что говорит вам ваша совесть?

– Что я должна была действовать ради будущего этой земли, – сказала госпожа Сметс и снова ударила лентою прямо в Элин, и снова щит задержал лезвие, но уже у самого носа. Элин сжалась, но осталась стоять, потому что позади возился Ферик, а волк метался рядом, подавался вперед и приседал на лапах: не подойти.

А госпожа Сметс уже восстановила дыхание.

– Скажите мне вот еще что, – сказала Элин. – Любили ли вы его? В любви ли будет расти ваш ребенок?

Госпожа Сметс распахнула глаза, замешкалась на секунду, но тут же опомнилась и занесла руку.

И прямо по этой руке чиркнул нож. Железная лента моргнула и пропала, и появилась у другой ладони, а Резель, мерцающая, как блик на вине в кубке, поднырнула под руку и рубанула по ней. Стукнули об пол кончики пальцев. Госпожа Сметс сплотила на ладони огонь, но в ноги ей бросился волк, впился в голень, госпожа Сметс повалилась, а Резель без слова наступила ей на ладонь. Подняла каблук и опустила. Элин мороз продрал от хруста. Резель перешагнула через госпожу Сметс, наступила на другую руку, покрутила ступней.

С кончика ее ножа упала капля – госпоже Сметс на подол.

Элин, стараясь не глядеть на отсеченные фаланги, попросила Резель отрезать вот тут. Рубашку Кенана все равно было уже не спасти. Элин смяла пропитанный кровью тканевый кусок и затолкала госпоже Сметс в рот.

Села прямо на пол. Тут же присела Резель, держа нож между колен. Подошла Орифия, волоча на себе профессора Моленара. И только Нейл не подошел, и со временем группа дополнительных занятий переместилась к нему.

Конла, подвывая, вылизывала Кенану бледное лицо.

Отвратительно, подумала Элин с нежностью.

Орифия слазала в подвальную кладовую за цепью и, нахваливая ее, связала госпоже Сметс руки. Ферик, перемазанный в крови больше, чем Кенан, утер мокрый лоб и, отдуваясь, попросил курить. Курить ни у кого, кроме Резели, не было, она достала последние две папироски.

– Хватит и одной, – сказал Ферик, – оставь на потом.

Ему дали первому. Ферик затянулся, побыл так, передал Орифии. Та, чумазая и взмыленная, вобрала дым, выпустила с выдохом: хорошо. Хорошо получилось. Передала Нейлу. Тот взял папироску в горсть, затянулся, закашлялся и сказал, что он, вообще-то, не курит. Элин забрала у него папироску, подержала дым во рту, выпустила и быстро отдала переходящее угощение Резели. Она отряхнула нож, обтерла краем юбки, спрятала в ножны, оглянулась на госпожу Сметс, которая что-то мычала, и взяла. Попыталась выпустить колечко. Конла сказала: дай, дай, я умею. Выпустила кое-как, чахлое и кривое. Ферик протянул руку, но тут наполовину лежавший на коленях сестры Кенан спросил:

– А мне, а я?

– А ты сблюешь, – сказал Ферик, затянулся. – Тебе потом.

Шрам будет страшный, подумала Элин. Уже был – розовый, стягивающий кожу, широкий, от соска до ремня.

Профессору Моленару курить не дали. Он и не просил, сидел и отмалчивался.

– Хорошо, что домашку сделали, – сказала Резель.

– О да, – ответила Элин, – сомневаюсь, что у нас достало бы сил собраться и решать задачки сейчас.

– Я чернильницу кокнула, – сказала Орифия. Кивнула на валявшийся свой ранец с расползающейся по шву лиловой кляксой.

В таком виде группу дополнительных занятий и некоторых не вхожих в нее личностей застали паладины. Элин подумала, что ей за сегодняшние подвиги положено разрешение сидеть в присутствии кого угодно, но все-таки поднялась. Отряхнула брюки.

Знакомый уже господин магистр вложил меч в ножны, присел около Нейла. Двое паладинов за связанные руки подняли госпожу Сметс с пола и уволокли. Остальные распределились по стенам.