Школа ведьм

ГЛАВА IV

Когда для смертного умолкнет шумный день,

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень. А. С. Пушкин

Лилия Смирнова пришла раньше на целый час. Очень уж хотелось узнать чего-нибудь нового, необычного. Дома осталась мать с новым ухажером, гора немытой посуды и мысли о скучной работе, так что в «родные Пенаты» совершенно не тянуло.

Девушка стояла на черном железном мосту, облокотившись на перила. Розовый шарик заходящего солнца висел над весенним лесом, отражаясь в зеленой воде речки — Силинки и в стеклах покосившихся деревянных домиков, сгрудившихся за холмом. У речки гуляла грустная рыжая корова. Только столб дыма из трубы за деревьями, и тихое жужжание машин на далеком шоссе напоминали, что где-то рядом город.

Лилия уже долго стояла и от нечего делать, начала фантазировать, она представила себе, как тот красавчик подойдет, они будут весело разговаривать, сразу друг-другу понравятся, как в книжках, он начнет за ней ухаживать, она сначала не будет его замечать, доведет до сумасшествия, а потом все — таки даст согласия на мольбы выйти за него замуж. Хотя ежу было ясно, что он вовсе не прейдет, и уже совершенно точно не подойдет, не заговорит и не начнет. — Сколько там уже? — Она посмотрела на старенькие часы.

— Без десяти. Конечно, он не прейдет. * * *

Роман чувствовал себя полным идиотом. Надоела нам жизнь нормального состоятельного человека, захотелось, видите ли нам приключений. Зачем, спрашивается, он пришел? — Еще эта на мосту на него уставилась, улыбается! Подойти, или нет? Роман придал лицу бесстрастное выражение, засунул руки в карманы и неторопливо продефилировал к мосту, Всем своим видом показывая, что он никакого отношения к данной глупой афере не имеет, а просто так прогуливается, дышит свежим вечерним воздухом.

— Здравствуйте, Роман Сергеевич! — Радостно поздоровалась Смирнова и покраснела, потому, как стало стыдно, что она ему так сильно рада. «Потупляет стыдливая девица очи свои, яко Ревека, когда узре еще из далеча Иакова грядуща… «— Некстати всплыли в голове слова из какой-то книги.

Мужчина кивнул в ответ, вытащил крошечный мобильный телефон, покрутил в руках и снова сунул в карман длинного черного пальто.

— Эй, чаво встали, пойдем! — Раздался зычный голос. — Здесь недалеко мой домик.

На середине поляны возвышалась Фекла. Она махнула рукой, подавая знак следовать за ней, и уверенной медленной поступью отправилась в сторону леса. Роман чертыхнулся про себя, но любопытство все-таки взяло верх, и он пошел за старухой, за ним семенила Лилия. После долгих скитаний по кочкам и оврагам, усталые, поцарапанные путешественники злобно воззрились на огромный пустырь. Аккуратно посередине возвышался одно этажный кирпичный дом, с прилегающим к нему огородом. — Ну, чего встали? Идите, грейтесь, замерзли, небось. — Заботливо проворчала Фекла. — Розка то за дровишками пошла, щас будет.

Дверь с козьей головой вместо ручки протяжно скрипнула и открылась. Просторная комната была обставлена просто. На полу лежал пестрый шерстяной ковер, на стенах наклеены обои в цветочек, на окнах висели веселенькие занавески. Из мебели стоял красный диван, два кресла, стол и и пара табуреток. В углу весело потрескивал камин.

Роман решил наплевать на любимое пальто, а Лилия на свое ужасное смущение перед холеным красавцем. Они уселись на табуретки перед камином как можно дальше друг — от друга. Несколько минут все молча рассматривали язычки пламени, и каждый старался убедить себя, что он не полный идиот.

— Ну, вот все и началось. — Многозначно изрекла Фекла. — Звать меня баба Текла, буду я вас обучать ведьмовству. Вы главное, знаете чаво, поверьте, поверьте и все. Мы не припадошны какие. Я много пожила, да знаю как тяжко волшебу в жизнь пускать. Только знаете чаво? Тяжко то, тяжко, токмо без волшебы одно не жизнь.

Внезапно раздался резкий хлопок, из огня вышел полноватый мужчина, одетый в черную мантию.

— Здрасти, где мать? — Грубо спросил он. — Опасливо рассматривая комнату, на предмет обнаружения в ней Тузика.

— Нет ее, — буркнула Фекла. — За дровами пошла. — Ох и поганый ты, Васька. Лады, пойду, кликну.

Васька протяжно вздохнул и брезгливо поморщился, сетуя на непроходимость старухи, ни как не желающую понять, что он Василиск, почти кощей, величайший маг всех времен и народов. Затем его взгляд упал на людей, сидящих у камина.

— А?! — Испуганно вопросил маг. — Вы что тут устроились? Шабаш? Это же запрещено! А этих людишек где они достали?!

— Молодой человек, — вмешался Роман. — Выбирайте выражения!

— Заткнись, смертный! — Возопил Василий Блох, делая руками какие-то замысловатые движения. На кончиках его пальцев разгорались белые искры. — Я тебя сейчас…

— Не надейся на пощаду! Во имя всех нечистых богов, я вас испепе…

Мужчина внезапно оборвал гневную речь и прислушался. Где-то не вблизи раздался протяжный вой Тузика.

— А! — Он издал вопль раненной в бедро чайки, театрально вознес руки к небесам и испарился.

Роман тайком взглянул на мышку, та сидела вся бледная и страшно испуганная, как он и предполагал.

— Во, клоун, во дает! — Прогремел бас Феклы.

— Мой сынок и вправду больно много себе позволяет. Он у меня в институте чародейства работает, совсем мальчика испортили. — Роза встала между Вороном и Лилией.

— Теклушка уже объяснила вам, как заниматься будем?

— Нет, — Подозрительно громко ответила девушка и уставилась на Розу. — А как?

— Да просто, дорогая моя, собираться будем три раза в неделю. Понедельник, среду да пятницу, в пять. Приходите вот на эту полянку. Будет у вас два учителя, я — Роза Львовна, да Текла Ивановна. Чтобы с вами ничего не случилось ненароком, будет вас Тузик встречать да провожать. Что еще…  А, Теклушка, дай-ка мне альбом.

— Ты чаво удумала? Да я не помню, куда задевала…

Фекла повела рукой, и в воздухе повис огромный пыльный шкаф. Ведьма прикрыла глаза и принялась двигать руками, словно разбирала вещи.

— Не то, не это, давно хотела перебрать. Ой, батюшки!

— Нашла? — спросила Роза.

Двое на табуретках никак не могли оправится от увиденного и ошарашено рассматривали парящий на весеннем ветерке шкаф.

— Не, моль завелась на пальте, на зимнем! А, вот он где!

Что-то щелкнуло, заскрежетало, шкаф испарился, в воздухе осталась висеть она пожелтевшая бумажная коробка. Фекла взяла ее в руки и бережно сняла крышку.

Из коробки в лучах яркого цвета быстро появлялись и исчезали цветные картинки.

— Это вот все ведьмы, что были да нас. — Разъяснила Фекла. — А это вон моя мать, знатная была ведьма, вон Розка молодая, ох и красивая была, курва, все мужики за ней бегали.

А вот, смотрите, Фонвизин, дурак старый. Я его как-то возьми да подкарауль, вон он по улице катит, кощей недобитый. У нас так издревна, коли женщина-яга, ведьма, мужик-кощей, колдун. Ну да ладно, вы эту морду то хорошо приметьте, понаделает он еще делов, мать его. * * *

В это время Василий Блох, брызгая слюной, требовал от Аполлона Альбертовича прекратить безобразие и разогнать несанкционированный шабаш. Немного поразмыслив, Фонвизин промокнул лоб белоснежным платочком и принял на его взгляд единственно правильное решение: послать сотрудника университета для тайного наблюдения за подозрительными встречами. Желательно, послать кого-нибудь усидчивого, исполнительного, с маниакальным желанием выслужиться перед начальством, того, кто всем уже опостыл и надоел хуже горькой редьки, например, Арбузина!* * *

В понедельник вечером Лилия Смирнова пришла на поляну. Неизвестно каким образом, но на траве перед домом стояли три парты стулья, учительский стол и большая потертая зеленая доска.

Вся усталость после долгого рабочего дня в магазине испарилась, осталось только любопытство и восторг, совсем как перед новым годом, когда ждешь, что вот-вот случится чудо. Девушка ласково провела пальцем по контуру нарисованного на парте человечка. Ниже, корявыми буквами почему-то было написано андрисоль. Она несколько раз нараспев повторила это андрисоль и весело рассмеялась. Человечек был такой нелепый, а буквы такие корявые, и в слове антресоль было столько ошибок, что Лилия сразу решила, что это будет ее место. Смирнова достала из сумочки карандаш, послюнявила серебряный кончик и исправила ошибки, но потом передумала и принялась стирать то, что написала. Закончив работу, она воровато огляделась и внезапно заметила Романа, стоявшего около толстой березы. Он необъяснимо странно на нее смотрел, хмуро сдвинув брови и прищурив хитрые кошачие глаза.

Лилия тут же основательно покраснела, как ранняя редиска и даже сумку уронила — так ей было стыдно. Ворон быстро подошел, поднял сумку и протянул девушке. Лилия протянула было руку, но промахнулась мимо ручки, и сумка снова свалилась на землю. Старая застежка не выдержала и все содержимое высыпалось наружу: книжка под многообещающим названием «Страсть в ночи», надкушенный бублик, связка ключей с брелком-мишкой и потрепанный дистрофически-тонкий кошелек. Роман торопливо засунул все обратно и вручил «красной девице», которая, судя по выражению ее лица, раздумывала падать ли ей замертво сейчас же или сначала провалиться под землю.

— Хрошая сегодня погода! — Жизнерадостно сообщил он.

Девушка кивнула и, крепко прижав к себе сумку, села за парту.

— Я с тобой присяду, можно?

Лилия снова мученически кивнула.

Ворон уже начинал злиться. Она вела себя, как старая монашка, по — ошибке зашедшая в мужскую баню, а он Роман единственный из всех посетителей данного заведения, кто не успел прикрыться.

— Лилия, ты случайно не монашка? Ты что, обещала посвятить себя Господу Богу? — Серьезно спросил мужчина.

— Я не монашка. — Растерянно ответила она и повернулась лицом к Ворону. Тот подвинулся очень, ну очень близко, от него хорошо пахло сигаретами и одеколоном, зеленые глаза, окруженные длинными ресницами, хищно сверкали. Лилия вообще боялась смотреть людям в лицо, а от одного вида Романа Сергеевича Ворона у нее как у той вороны из басни моментально «в зобу дыханье сперло». Если бы был сыр он тоже наверняка выпал бы. Сыра не было, зато была сумка, которая немедленно попыталась приземлиться, но Лилия проворно поймала беглянку.

— Вовсе я не монашка. С чего вы…  ты взял?

— Почему тогда я внушаю тебе такой ужас? Я такой страшный? — Ему внезапно стало весело, и он рассмеялся. Не потому, что хотел выказать кому-то уважение и солидарность, и не потому, что этого требовали правила приличия. Просто, ему было смешно, что эта нелепая мышка так его стесняется и боится, оттого, что она такая глупая и недалекая, и с ней не надо притворятся. * * *

Заскрипела дверь, на пороге показалась Фекла.

— Ну, что, готовы? Поди заждались меня!

Ведьма немного помолчала, почесывая кончик носа.

Роман вызывающе посмотрел ей в глаза. Нехорошие это были глаза, знающие, настораживающие, пугающие. Ворону даже показалось, что в него впивается тысяча иголок. Стало больно смотреть, он не вынес, зажмурился, отвел взгляд.