Ангелы плачут в июне

* * *

В дверь заглянула бабушка. После недавнего инцидента она проверяла меня каждые три минуты: боялась, что снова окажусь в петле удавки.

— Что-то ты притихла! Опять заговор за моей спиной готовишь?

— Не беспокойся, душить меня больше не будут, но дело надо довести до конца. От этого зависит жизнь ребёнка.

— И твоя тоже! — бабушка упёрла руки в бока и загородила собой дверь, словно вратарь ворота.

— Со мной всё будет хорошо! Нужно просто найти тело пропавшей девочки, которая погибла пятнадцать лет назад и, кажется, я знаю, где искать. У нас есть лопата?

Василиса Аркадьевна не сдвинулась с места.

— Конечно, есть. Чем, по-твоему, ты выкапываешь корни лекарственных растений?

— Эта не пойдёт, слишком маленькая.

Услышав шум подъезжающей машины, я выглянула в окно.

— А вот и мой сопровождающий прибыл. Это старший лейтенант Громов — он полицейский, можно сказать, ведёт дело о похищении девочки. Так что не волнуйся, я буду не одна!

Бабушка нахмурилась и проворчала:

— Час назад ты тоже была не одна и чуть богу душу не отдала! И вообще, меня не было всего несколько дней, а у тебя тут куча новых знакомых образовалась. Один чуть не угробил, и не спорь, я сама тебя откачивала, а этого полицейского я вообще ещё не видела. Ты уверена, что он тот за кого себя выдаёт?

— Конечно. — В этом я как раз не сомневалась: Громов — сволочь и ангела из себя не корчит. — Я ведь могу читать мысли, забыла? И, естественно, сначала убедилась, что новые знакомые безобидны. Так что не переживай, я скоро вернусь.

— Ну уж нет, я поеду с вами! — решительно заявила Василиса Аркадьевна, и хотя спорить с ней было бессмысленно, я всё же попыталась.

— Но… — собственно на этом попытка и закончилась.

— Никаких но! — отрезала бабуля, а мне осталось только закатить глаза подобно Войничу и смириться с неизбежным.

В дверь позвонили, я побрела встречать Громова.

— Привет, всё выяснил?

— Да. Уезжая в далёкие дали, Трубачёв побоялся, что машину угонят, и оставил её на хранение соседу — Никольскому с разрешением пользоваться ею по мере необходимости. Тот как раз незадолго до этого продал своё транспортное средство и гараж пустовал.

— В доме Никольского сейчас живёт кто-нибудь? Наведаться бы туда.

— Нет. Бомжи иногда ночуют. Никольский развёлся с женой и пять лет назад уехал в Питер, а она куда-то к родственникам в Саратов махнула. Так что претензий за незаконное проникновение нам никто не предъявит.

— Очень хорошо! Осталось выкопать останки Ларисы. У тебя лопата есть?

Брови Громова приподнялись.

— Нет, я не садовод-любитель. Найдём по дороге. А эту девочку точно убил учитель? Ты уверена?

— С каких это пор тебя интересует, действительно ли виновен подозреваемый?

— Ты плохо на меня влияешь, — хмыкнул Громов. — Того и гляди ударюсь в благотворительность и буду спасать мир, как ты, за десяток куриных яиц и ведро картошки.

— Не дай бог, ты же тут всех до зёрнышка раскулачишь, вымогатель! Ладно, поехали искать тело.

— К Никольскому? Думаешь, он пятнадцать лет хранил труп в доме, где жил с женой? Я бы не стал — давно бы вывез подальше и перепрятал.

— А что уже приходилось? — сурово поинтересовалась неслышно подошедшая бабушка.

Громов вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и нацепил дежурную улыбку.

— Добрый вечер. Вы, вероятно, Василиса Аркадьевна.

Осведомлённость «оборотня» не удивила, наверняка навёл справки о моих родственных связях заранее.

— Она самая, — не слишком вежливо буркнула бабушка. — И еду с вами!

— Но… — совсем как я недавно попытался возразить Громов. Увы, его ждала та же участь:

— Никаких «но»! Одну я тебя с ним не отпущу! — заверила она меня.

Надо отдать бабуле должное — в людях она разбиралась, этого вымогателя сразу раскусила.

— Зачем же одну? Мы вот ещё и его прихватим, — Громов махнул рукой в сторону спускавшегося по лестнице Войнича. Тот остановился. — Видите, он согласен.

— Согласен на что? — недовольно уточнил спортсмен. — Куда это вы собрались, на ночь глядя?

— Искать останки Ларисы. Помнится, ты уверял, что возишь в багажнике лопату? Она и сейчас там?

— Нет, в гараже…А где…

— Ты с ними? — бабушка подошла к Войничу и окинула его цепким оценивающим взором, тот заметно напрягся, но ответил утвердительно.

— Ладно. В таком случае я, пожалуй, останусь. Поезжай, но имей в виду: за неё, — она подтолкнула меня в его сторону, — отвечаешь головой!

— Почему я?! — возмутился тот, покраснев от досады.

Громов отвернулся, издав нечленораздельный звук, подозрительно напоминающий сдавленный смешок.

— Действительно, — поддакнул полицейский, — с чего такая несправедливость? Я всё-таки в форме и с пистолетом.

— Не обижайся, но какой-то ты хлипкий на вид, этот покрепче будет, — вынесла свой безапелляционный вердикт Василиса Аркадьевна.

Наблюдать за тем как вытягиваются их лица, было сплошным удовольствием.

Я засмеялась, поцеловала бабушку и, шепнув оторопевшему Алану: «Не отставай, ангел-хранитель!» выбежала из подъезда первой.