Старая погудка на новый лад. Русская сказка в изданиях конца XVIII века

16. Сказка о Сизом Орле и мальчике

В некотором царстве, в некотором королевстве жил-был старик с старухою; у них было три дочери, а четвертый сын, из коих две большие сестры очень ненавидели своего брата, а меньшая столь горячо его любила, что ни на минуту не могла быть с ним в разлуке. В некоторое время выпросились они все четверо у своих родителей в лес за ягодами, отец и мать отпустили их, только приказали наблюдать меньшого брата, чтобы он не ушибся и не заблудился в лесу. И как они сошли с своего двора и подходили к лесу, то откуда ни взялся — Сизой Орел спустился на землю и когтями своими схватил брата их, поднявшись на воздух, полетел и вскоре потом пропал из глаз их. Сестры, видя сие, от страха не знали, что делать, плакали, кричали и употребляли все то, до чего отчаяние всякого довести может, однако сим ни мало помочь не могли. По сем, возвратясь домой, стали сказывать своему отцу и матери, что Сизой Орел унес их брата. Старик и старуха, выслушав сие, неутешно плакали и досадовали на самих себя, что отпускали маленького сына в лес.

На другой день большая дочь начала проситься у своих родителей: «Государь мой родной батюшка и государыня моя родная матушка! Отпустите меня погулять в чисто поле и тамо поискать своего братца родимого». Старик и старуха, любя сердечно своего сына, позволил дочери идти в чисто поле и искать тамо брата ее родимого, а своего сына любимого. Девица, вышед из двора, шла путем-дорогою и подошла к бедной березе, которая возговорила ей человеческим голосом: «Красная девица, обдери березу, возми себе, оставь и мне, я тебе сама пригожусь во время». — «Есть мне время обдирать тебя, — сказала девица. — Можно надеяться, что ты мне когда-нибудь пригодишься». Сказав сие, нимало не останавливаясь, пошла далее.

Шла долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — не скоро дело делается, а скоро сказка сказывается. Потом подходила к яблоньке, которая так же человеческим голосом промолвила к девице: «Красная девица! Отряси меня, яблоньку, возьми себе яблочков и оставь мне, а я тебе сама пригожусь». Девка с гордостью отвечала: «Есть мне когда заниматься такою безделицею, мне не до яблоков; а я ищу своего брата родимого». Проговорив сие, пошла далее. После сего подошла она к печуре, коя говорила ей человеческим голосом: «Красная девица! Замеши печеру, напеки проскур, себе возьми и мне оставь». — «Досужно мне замешать тебя, печь проскуры, брать себе и оставлять тебе: я иду искать своего брата родимого». Проговоря сие, пошла далее.

Наконец пришла в чистое поле, где стоит избушка на курьих ножках, куда ветер повеет, туда она и поворотится. Девица, подошед к ней, сказала: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом». И лишь только она промолвила сии слова, то избушка стала к лесу задом, а к ней передом, и девица, взошед в оную, увидала, что у дверей сидит Кот Казанской, разум Астраханской, ус усастерской, песни поет и сказки сказывает; а брат ее, сидя на бархатном стуле, по серебреному блюдечку перекатывает золотое яичко. Взошед подалее, усмотрела она, что лежит из угла в угол Баба-Яга, костяная нога, нос в потолок, губы у притолки висят, которая закричала: «О! Русского духу давно было слыхом не слыхано, видом не видано, а теперь в очах совершается. Зачем ты пришла сюда, красная девица, — спросила Баба-Яга, — волею, или неволею или своею охотою, не братца ли ищешь своего родимого?» — «Бабушка, сударыня! — отвечала девицаю. — Я гуляла по чисту полю и заблудилася и зашла в сию избушку переночевать, а брата у меня никакого нет». — «Хорошо, — сказала ей Баба-Яга, — отдохни. Да не умеешь ли ты в голове искать? Когда умеешь, то, пожалуй, поищи меня». — «Извольте, бабушка сударыня», — отвечала девица и, взявши гребень, начала искать. Искав довольно времени приговаривала: «Спи глазок, спи другой». Вдруг Баба-Яга захрапела. В сие время девица, подхвати своего брата, побежала из избушки с великою поспешностию и, прибежав к печуре, говорила: «Печура, печура, схорони меня». Печура отвечала ей, что «нельзя мне тебя схоронить, девица, ты сама не замела печуру, не напекла проскур, себе не взяла и мне не оставила».

Девица, не медля на сем месте, побежала далее и, подошед к яблоньке, просила ее: «Яблонька, яблонька схорони меня». Яблонька отвечала ей: «Нет девица, место для тебя сделать не могу, ты не отрясла яблоньки, себе не взяла яблоков и мне не оставила». Девица, видя что все безуспешно, пошла далее и, наконец уже пришед к березе, говорила: «Береза, береза, схорони меня». — «Никак не можно мне сим тебе услужить девица, — отвечала ей береза, — я тебя просила, чтобы ты ободрала березу, но ты сего не исполнила». Девица, надеясь, что уже недалеко до их селения, побежала с братом поскорее. Между тем Баба-Яга проснулась и подкликала к себе кота Еремея, чтобы он продрал ей глаза, и как увидела, что девка унесла брата, то, вышед в чисто поле, кричала: «Орел Сизой, спеши домой, сестра пришла, брата унесла». Орел, услышав сие, прилетел скоро в избушку и спрашивал у Бабы-Яги, давно ли сестра унесла брата. «Не очень давно», — сказала Баба-Яга. Сизой Орел подлетел и, прилетев к печуре, спрашивал: «Печура, печура, не пробегала мимо тебя девчура с мальчиком?» — «Только теперь пробежала», — отвечала печура. Орел полетел вслед за нею далее и, прилетев к яблоньке, спрашивал: «Яблонь, яблонь, не пробегали мимо тебя девчура с мальчиком?» — «Только теперь прошла», — сказала ему яблонь. Наконец Орел прилетел к березе и спрашивал: «Береза, береза, не пробегали мимо тебя девчура с мальчиком?» — «Только сейчас пробежала», — отвечала ему береза. Орел полетел прямо к той деревне, из которой унес мальчика и, нагнав девчуру, всю ее исцарапал, а мальчика, опять ухватя в когти, понес с собою в избушку. Потом высек его, приговаривая, чтобы он не уходил от него, и, посадя опять на бархатный стул, поставил перед него на столике серебряное блюдо и дал золотое яичко; сам же, нимало не мешкав, улетел в чистое поле.

Между тем девка, возвратясь в дом свой, сказала отцу и матери, что ходила по чистым полям, и по всем дремучим лесам, но не нашла своего братца родимого. Сие самое привело старика и старуху в несказанную печаль, и, видя лице у своей дочери исцарапанное, спрашивали отчего это. «Ходя по дремучим лесам, исцарапалась о сучья», — отвечала девка. В следующий же день середняя дочь просила своих родителей, чтобы отпустили ее погулять во чисто поле, поискать там брата своего родимого. Они отпустили ее; и девка таковой же сем деле получила успеха, какой и большая сестра ее, кроме того, что лице ее гораздо более исцарапано. Напоследок меньшая дочь начала проситься у своего отца и матери: «Государь мой родной батюшка и государыня моя родная матушка! Отпустите меня погулять во чисто поле. Поискать там братца своего родимого». Отец и мать долгое время не соглашались, но усильные ее прошения склонили их на ее сторону.

И так она благополучно вышла из своего дома и, прошед всю деревню, вышла в чисто поле. И как шла мимо белой кудрявой березы, которая говорила ей человеческим голосом: «Красная девица! Обдери березу, возьми себе оставь и мне». Она остановилась и начала драть березу, взяла себе, оставила и ей. «Спасибо тебе, красная девица, что ты потрудилась, ободравши меня, за что я тебе сама во время пригожусь». По сем девица пошла далее и, немного отошед, поровнялась с яблонью, которая к ней также человеческим голосом воскликнула: «Красная девица! Отряси меня, яблоньку, возьми себе яблочков, оставь и мне». Девица в сем случае не отказалась оказать услуги своей яблоньке, которая ее благодарила и сказала, что она сама ей за то при случае не откажется услужить. По сем девица пошла своим путем и пришед к печурке, которая к ней возговорила человеческим голосом: «Красна девица! Замети печуру, напеки проскур, возьми себе, оставь и мне». Она вскоре исполнила требование печуры, и сия ей также обещалась услужить.

По сем вышла девка в чисто поле, раздолье широкое, увидела избушку на курьих ножках, которая туда и сюда повертывается. Девица, подошед к ней, сказала: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом». Избушка тотчас повернулась к лесу задом, а к ней передом. Она, вошед в нее, увидела, что у двери сидит кот Еремей, песни поет и сказки сказывает. Девица дала ему проскур, мяса и молока, который был столько тому рад, что перестал песни петь и сказки сказывать. Потом взошла она в другую комнату, где из угла в угол лежит Баба-Яга, костяная нога, нос в потолок, а губы на притолоке висят, подле которой сидел ее брат на бархатном стуле, по серебряному блюдечку покатывал золотое яичко и, увидя ее, Баба-Яга сказала: «Ба! Ба! Русского духу слыхом давно не слыхано и видом не видано, а ныне русской дух в очах появляется. Зачем ты, красная девица, пришла сюда, или ищешь брата своего родимого?» — «Бабушка сударыня! — отвечала девица. — У меня никакого брата нет, а гуляла по чисту полю и в лесу заблудилась и пришла сюда отдохнуть». — «Очень хорошо, — сказала Яга-Баба, — да не умеешь ли ты поискать в голове?» — «Извольте, бабушка сударыня!» — сказала девица. И как начала искать Ягу-Бабу, то приговаривала: «Спи, глазок. Спи, другой». Баба-Яга захрапела. В сие время топилась у Бабы-Яги печка и растапливалась смола, которою девица залила ей глаза; а сама между тем, ухватя своего брата, побежала из избы вон.

Баба же Яга, проснувшись, чувствовала необычайную боль и не могла продрать сама себе глаза, кликала кота Еремея, чтобы он продрал ей глаза. «Я не хочу тебе продирать глаз, — отвечал кот Еремей, — потому что у тебя живу столько лет и не видывал не только мяса, но и куска хлеба; красная девица принесла мне мяса, молока и проскур». Баба-Яга, осердясь за сие на своего кота Еремея, не требуя более его помощи, пошла слепою. И лишь только вышла из избушки, то, оступясь, упала в яму, в которой лежа, начала кричать: «Орел Сизой, лети домой, сестра пришла, брата унесла». И раза два крикнула. Орел, сие услыша, прилетел и спросил у Бабы-Яги: «Давно ли девка ушла?» — «Очень недавно», — отвечала Баба-Яга.

Девица же в сие время, с братом своим прибежав к печуре, говорила: «Печура, печура, схорони меня с братом». — «Изволь, красная девица!» — отвечала печура и вдруг развалилась, а девка с братом своим стала в середку оной. Лишь только они успели схорониться, как прилетел к печуре Сизой Орел и спрашивал у ней: «Печура, печура, не проходила ли мимо тебя девчура с братом?» — «Не видала», — отвечала печура. «Да что ты так развалилась?» — примолвил Орел. «Я почуяла ненастье», — сказала печура. Орел, не говоря более ни слова, возвратился в избушку к Яге-Бабе и начал ее бить, приговаривая, зачем она пускала девку в избушку и для чего ее не съела. Но девка между тем с братом своим побежала и, прибежав к яблоньке, говорила: «Яблонька, яблонька, схорони меня с братом». — «Изволь, красная девица», — отвечала яблонька. И тотчас распустила свои плоды и поставила девицу с братом в середину. Сизой Орел, побив Ягу-Бабу, полетел нагонять девицу с мальчиком и, прилетя к яблоньке, спрашивал: «Яблонька, яблонька, не пробегали ли мимо девчура с братом?» — «Нет, Сизой Орел, я не видала», — отвечала яблонька. «Да что ты так распустила свои плоды?» — продолжал Орел. «Или ты не знаешь, — сказала яблонька, — что уже пора-то приходит». Орел с великим огорчением полетел к Яге-Бабе, которую без всякой пощады начал бить и царапать лицо когтями.