Боцман Корякин

Проехали мост через реку Пирита, у кладбища свернули на дорогу к Новому порту. Когда миновали переезд через железную дорогу, громко застучало сердце. Ведь здесь, кажется перед тем поворотом, улочка, на которой стояла дача отца Марты, там он когда-то провел целый месяц. И когда машина свернула именно на ту улицу, он попросил остановиться.

— Что случилось? — спросил водитель, — никак укачался морской волк?

— Ты езжай, а я немного по земле пройдусь, больно тут у вас хорошо.

— А ты как думал! Я потому в городе квартиру продал, чтобы в этой красоте жить. Когда нагуляешься, подгребай вон к тем трем березам, — он указал на три больших дерева, растущих из одних корней.

Возле них в тени кроны сам остановил машину и скрылся во дворе.

— Господи, — подумал Корякин, — ведь это же те самые, что росли у дома Марты. Вон и сирень вдоль забора, которую он сажал, только вымахала она почти до проводов.

Ноги боцмана вдруг отказались слушаться, и он сел на лавочку у калитки, за которой средних лет женщина полола клумбу. Увидев незнакомого мужчину, она поднялась, подошла к воротам.

— Ты, мужчина, не ко мне ли пришел? — спросила она, поправляя руками пышную грудь. — Заходи, гостем будешь, если не разбойник. А если и разбойник, то таких ладных, как ты, я не боюсь. Или тебе нехорошо? — забеспокоилась она.

— Нет спасибо, все нормально… Устал немного.

— А я баньку затоплю, усталость твою мы как рукой снимем.

Только теперь, после слов о баньке он вспомнил имя этой женщины, что еще девчонкой частенько забегала к Марте полуодетой и, стреляя глазами, приглашала к себе на баньку.

— Никак Галина, — произнес он. — Я-то тебя сразу и не узнал.

— Постой, а ты уж не тот ли морячок, что когда-то к Марте швартовался? То-то я смотрю, что лицо уж больно знакомое. Так ты что, к ней вернулся? — она покачала головой. — Опоздал ты морячок, тот водила, что тебя подвез, ее муж.

— Да уже понял. Я ведь к ней не собирался. Получилось так. Он меня в гостиницу вез, да вот решил домой заехать, а дом-то, оказывается знакомый.

— Вот и хорошо. Выходит, он тебя для меня привез. Значит судьба твоя такая. Заходи.

— Спасибо за приглашение. Я здесь посижу, подожду. Вещи у меня в машине, — потянул он время, глядя на симпатичную фигуристую женщину.

После многомесячного отсутствия женской ласки, она была весьма привлекательна и вызывала желание. С такой можно и в баньке побаловаться, и заночевать. А то уже забыл, когда в настоящей бане был. Очнулся он оттого, что ласковая рука женщины легла на плечо. Она вышла из калитки и стояла рядом. Тонкая юбка и легкая полупрозрачная кофта подчеркивали стройность сильного и здорового тела, а запах духов, его любимого ландыша, пьянил и манил обнять и прижаться к ней. Он едва сдержался.

— Так как, морячок, остаешься? — в ее глазах исчезла усмешка, и они засветились обещанием ласки.

— Можно и остаться, — все еще не решив окончательно, произнес он. — Только банькой я займусь сам, не бабье это дело. А ты скажи соседу, пускай мои вещи у тебя оставит, у меня там для баньки пузырек найдется.

— Обижаешь родной. Я женщина не бедная, для такого случая всегда "беленькую" в холодильнике держу.

— И часто такие случаи бывают? — неожиданно для себя спросил он, но она не обиделась.

— Желающих хоть отбавляй, но я привередливая. Мне всякий не подойдет.

Она взяла его за руку и повела во двор. Он покорно шел с ней рядом, касаясь ее бедра своим телом, и понял окончательно, что сопротивляться уже не сможет. Дом в два этажа был свежеокрашенным, сиял чистыми стеклами, небольшой сад и участок хорошо ухожены, Корякин даже усомнился, что в доме нет мужчины.

— Как же ты одна-то справляешься со всем этим? — спросил он для проверки.

— А не одна я, у меня и дочь есть, и сыну семнадцать. Хорошие у меня дети и работящие, очень любят с садом возиться. Да и работа у меня сменная — сутки отдежурю, двое свободна. А ты, никак, о другом подумал?

Она остановилась и резко повернулась к нему, отчего он налетел на нее и обхватил ее руками. Ее лицо со смеющимися глазами оказалось рядом, он почувствовал ее дыхание и горячее тело.

— Погоди, не спеши, — прошептана она и уперлась руками в его грудь. — Скажи хоть как звать-то тебя, медведюшка, а то я что-то никак не припомню?

— Мать Алексеем зовет, а мужики на флоте Корягой называют, — задыхаясь от желания, произнес, и он еще крепче сжал ее в объятиях.

— Перестань, Алеша. Не хочу я так. Вот баньку натопим, я тебе все отдам, приглянулся ты мне, сама не знаю почему.

— Эй, дракон, да ты я вижу ходок, тебя и на минуту нельзя оставить. Едем мы в гостиницу или вещи свои заберешь? — внезапно раздался голос таксиста.

Корякин разжал руки. Галина засмеялась и, слегка оттолкнув Алексея, попросила водителя:

— Принеси, Федя, его вещички, на крыльцо поставь. Мы сегодня баньку натопим. Так ты приезжай пораньше, бери с собой Марту, детишек и приходите вечерком.

— А по какому случаю праздник, Галина, устраиваешь? Уж не жениха ли нашла?

— Куда уж мне женихаться. Просто мужика настоящего встретила, Федя. Чем не праздник по нынешним временам!?

— Да он же только на одну ночь, завтра к вечеру слиняет в свой Питер. Ищи его потом в далеком море, — промолвил Федор, доставая вещи Алексея из машины.

— А зачем его искать. Мне для счастья и одной ночи хватит, только чтобы она была такой, что до конца жизни вспоминать приятно будет.

Водитель поставил вещи на крыльцо.

— Везет же тебе дракон. Пришел, увидел, победил! А ведь Галине понравиться — такого я что-то и не припомню. Везунчик ты, однако, — покачал он головой. — Что на вечер-то взять, времени у тебя для магазина, по всему видно, не будет.

— Не суетись, Федя. У меня для такого случая все найдется, я только забегу к вам, в теплице лучка зеленого нарву, да заодно помогу твоих птенцов покормить.

— Ну, это если от морячка своего сможешь оторваться, — засмеялся Федор и вскоре его "Опель" скрылся за поворотом.

Корякин прошел через двор к гаражу. Баня стояла рядом, добротная, кирпичная. Справа от входа в предбанник небольшая комната с широкой тахтой, уютная столовая с большим окном, с небольшим холодильником и электрической плитой, круглый стол с шестью стульями. Очевидно в летнее время и при банных процедурах здесь собирались для застолья. Слева дверь с мозаичными стеклами, за которой оказался просторный предбанник с тахтой и низким столиком. Вместительная парилка с двумя широкими полками, печкой-каменкой и баком для горячей воды. В помещениях было очень чисто и сухо, в бане пахло березовым веником. Вспомнив, что через открытую дверь в гараж он видел поленицу сухих дров, набрал охапку и принес в баню. Поискал глазами спички, не найдя их, вышел из бани и попал в объятия хозяйки.

— Какой ты быстрый, уже и топить собрался. Какая же я хозяйка, если гостя не накормлю. Сначала пообедаем, рюмочку выпьем.

— А может, голодным сподручней будет знакомиться, — пошутил Корякин, едва сдерживая желание.

— Дай мне сначала тобой полюбоваться, — ответила она, — уж больно ладный ты мужик, давно таких не встречала.

Стол был накрыт на двоих, на столе запотевшая бутылка "Перцовки", ветка белой сирени в красивой вазочке придавала столу праздничный вид.

— По какому случаю праздник, — не удержался Корякин.

— А ты до сих пор не понял? В честь твоего появления. Могу я себе по этому случаю праздник устроить? — без тени кокетства произнесла Галина, и он только сейчас заметил, что она успела переодеться.

Теперь на ней была прозрачная блузка, сквозь которую был виден узкий кружевной бюстгальтер, едва прикрывающий соски, отчего грудь стала волнующей и зовущей. Стройная шея, красивые руки, все в ней было ладным и желанным. Корякин, ошеломленный ее привлекательностью, боялся поднять взгляд на ее лицо, спасительно схватился за бутылку и налил рюмки. Она успела положить ему на тарелку закуску и застыла в ожидании тоста.

— За тебя, — спохватился он и поднял глаза.

Лучше бы он этого не делал. Выпив залпом рюмку, он встал и, подойдя к ней со спины, подхватил ее на руки и, покрывая поцелуями, понес на диван.

— Не туда, Алешенька, лучше в спальню, — расстегивая блузку, шептала она. — Постой не спеши, я сама разденусь и тебе помогу. Ложись, я все сделаю, — покрывала она поцелуями, лежащего в ее власти Корякина.

Люстра под потолком качнулась, потом он увидел над собой ее лицо, ощутил жаркими губами ее грудь, сжал руками упругие бедра. Ее глаза широко раскрылись, счастливый стон вырвался из ее губ и весь мир куда-то исчез.

Затем он был сверху, целовал ее грудь, живот, бедра и все повторялось вновь. Он отдавал ей все, что скопилось в нем за последние годы плавания, когда он долгими месяцами жил без женщин, и брезгливый по натуре, покупая любовь, сдерживался, избегая настоящей близости. Это же было несравнимо ни с чем, она была красива, искусна и желанна. Ее тело было словно рождено для него, он уходил в нее, и она входила в него, доставляя неведомое до сих пор блаженство.

— Так нельзя, милый, — остановила она его. — У нас впереди еще ночь. — Она села на кровати, склонилась над ним, с улыбкой глядя ему в глаза. — Должна же я накормить тебя, уже почти два часа пролетело, как один миг, — и, угадав, что он любуется ею, не одеваясь, прошла в столовую.

— Вот это женщина, — подумал он, — наконец, и тебе повезло Корякин, ты о такой и не мечтал. А главное и ей понравился. Почему бы, не показать ее матери, та так мечтает о хорошей невестке.

Эта мысль показалась ему явно по душе, он вскочил, надел брюки и майку, прошел в гостиную.

— А душ у тебя есть?

— Конечно, — ответила она, — в саду за домом и в бане, да только вода там холодная, я бойлер еще не включала.

— Я и холодной ополоснусь, привычный.

— Если закаленный — валяй, только обожди, я тебе полотенце дам.

Вода и действительно оказалась холодной, словно из родника, но он уже привык холодным процедурам, которые хорошо снимали напряжение. Стоя в душе под струей воды, которая всегда успокаивала и наводила на мысли о будущем, он подумал: "А что же дальше"? Поиск спутницы жизни он постоянно откладывал, и каждый раз в рейсе давал себе слово, что в очередном отпуске он серьезно займется этим, но поискам, как ни странно, что-то мешало. Современные женщины с отсутствием элементарной скромности — пугали. Его возраст и грубоватая внешность их не смущали, они быстро соглашались, а в итоге все сводилось к деньгам или подаркам. А чем Галина отличается от них? Ему не пришлось даже тратить ни слов, ни времени на ухаживания. Ведь фактически она сама затащила его в свой дом и в свою постель. Может быть, это очередное любовное приключение? И все же что-то здесь не так. А может — это его Величество Случай и запоздавшая награда за многолетнее ожидание? Он закрыл кран, обвязался полотенцем и пошел в дом, решив — будь, что будет.

— Да ты замерз, — спохватилась Галина, — я тебе халат приготовила.

— И тапочки мужа? — вырвалось у Корякина.

Галина вздрогнула, словно от удара, опустила руки, но затем собралась и села за стол.