Я живу в октябре

Последний ход (I)

Вечер выдался холодным. Над освещённым Исаакием хмуро нависало тёмное небо. Хорошо ещё, что дождя сегодня больше не будет. С Невы дул неприятный ветер. Бедная эскортница куталась в принесённый заботливыми официантами плед. Девушка была новенькая, чувствовалось, что напряжена с непривычки. Это лучше, чем прожжённые холеные суки, с которыми ему приходилось иметь дело до этого. Да и за столом умеет себя вести. Ишь, как ловко устрицы вскрывает.

– Выпьем?

Он поднял бокал белого вина. Девушка с готовностью ответила тем же.

– За нас! – он легко чокнулся.

– Расскажи о себе, – предложил Ратмир. – Только напомни, как зовут.

– Анжела, – сказала она, очаровательно улыбаясь. Лёгкую обиду она старательно спрятала.

– Отлично, Анжела. Откуда ты?

Это было его безобидное развлечение. Слушать, как правило, выдуманные биографии, и угадывать, где маленькая частица правды.

– Вам это просили передать, – официант положил на салфетку золотистую визитку.

– Кто?

– Господин за столиком в углу.

Ратмир лениво глянул. Мужчина в дорогом костюме, плотный, коротко стриженый. Если бы Ратмир встретил его в другой день, то даже не обратил бы внимания. Бизнесмен средней руки, ни вкуса, ни воображения. Мужчина, не поднимая головы, небрежно отсалютовал бокалом. Понимает, что за ним наблюдают.

– Спасибо, – сказал Ратмир официанту.

На плотной бумаге визитке чёрными буквами значилось: «Ибраев Х.А., старший куратор». На обороте от руки было написано: «Сегодня обратно?» Ратмир похолодел. Анжела что-то лепетала про море, Японию, гейш. Как она перешла к Азии от детства в Воронеже, Ратмир совершенно пропустил. Пусть болтает, это неважно. Знает ли Ратмир этого Ибраева? Очевидно, нет. Не встречал ни разу, даже фамилии такой не попадалось. Куратор… Чего куратор? Да ещё старший. Кто-то из устроителей Игр? Невозможно, они связались бы напрямую. Да и не было такого ни разу за всё время его жизни в «чистилище». Правоохранительные органы? Опять же, почему не проявлялись раньше? Спецслужбы? Тут сложнее, но нет. Или Ратмир что-то натворил, что в этот раз им решили заняться? Глупо. Наверняка, это дурацкое совпадение. Обознался Ибраев, только и всего. Ратмир постарался задвинуть подальше назойливую мысль, что в предыдущие разы никакого Ибраева не возникало. Но мысль была настойчива, и он сдался.

– Поедешь в номер, – прервал он Анжелу. – Мне с человеком переговорить надо.

Он бросил ей электронный ключ.

– Как?

– На такси, – раздражённо ответил Ратмир. – На вот.

Тёмно-зелёные купюры всегда оказывают правильное воздействие. Анжела обиженно поджала губки, но послушно ретировалась. Ратмир невольно задержал взгляд на её точеной фигурке. В последнее время его стало тянуть на худышек. К тому же, у этой явно есть вкус, даром, что в голове пусто.

Ибраев тоже проводил девушку взглядом. Когда Анжела ушла, он тяжело поднялся.

– Добрый вечер, Ратмир, – сказал он, занимая место Анжелы.

– Мы знакомы? – спросил Ратмир.

– Хан Ибраев, – представился мужчина. – Старший куратор Паутины в Петербурге.

– Чего?

– Наша организация многое знает о временных петлях. Так понятнее?

Ратмир не сразу нашёлся что ответить. Каждая секунда молчания выдавала его. Но, чтобы справиться с бурей мыслей и чувств, требовалось время.

– Вот как, – ответил он со скепсисом. – Нечасто я общаюсь с учёными.

Ибраев ухмыльнулся.

– Вы прекрасно собой владеете, Ратмир. И я в курсе, насколько вы можете быть опасным.

– Откуда вы меня знаете? – Снова спросил Ратмир.

– Я хочу предложить вам способ выйти из петли. Интересно?

Ратмир покрутил ножку бокала.

– Пока не очень понимаю, о чём вы.

– Хорошо, – поднял руки Ибраев. – Давайте поиграем в игру. Вы же любите игры?

– Я люблю выигрывать.

– Больше, чем сам процесс?

А вот тут ловкач попал в точку. Выигрыш лишь миг. А игра – это процесс. Волнующий, долгий. Если бы этот диалог произошёл два года назад, до его превращения, Ратмир решил бы, что перед ним кто-то из спецслужбистов. Но сейчас… Разве что новый мир сложнее, чем Ратмир подумал. И в нём вполне могут быть спецслужбы, просто иного толка. Спецслужбы «чистилища», любопытно.

– Ну что ж, – Ратмир отодвинул тарелку и подозвал официанта. – Огласите правила игры.

Ибраев кивнул и дождавшись, пока собеседник закажет кофе, начал.

– Я буду рассказывать о вас, а вы – слушать. Когда убедитесь в моих возможностях, дайте знать, мы перейдём ко второму этапу.

Ратмир медленно склонил голову. Если кто-то его записывает, то жест можно понять и как согласие, и как обычную задумчивость.

Ибраев, видимо, понял, поэтому улыбнулся краешком губ.

– Итак, сцена первая.

Сцена первая. Алла

Утро 8 июня. В одной из девятиэтажек Гражданки молодая женщина пьёт чёрный кофе на небольшой кухне. На ней потёртый халат. Волосы небрежно собраны в пучок. Видно, что она недавно проснулась. Мойка завалена посудой с остатками ужина. На плите что-то готовится. Через запылённое окно светит робкое солнце.

Женщину зовут Алла. Она внимательно следит за стрелками кухонных часов. Как только стрелки показывают 8.00, она хватается за смартфон и звонит.

– Алло! Алло!

Никто не отвечает. Она раздражённо бросает аппарат на кухонный стол.

– Где ты шляешься, начальничек? Работать пора, Виктор Палыч. Работать!

Она опрокидывает в себя остатки кофе. Смартфон вибрирует. Алла вздрагивает и хватается за корпус.

– Да я. Кто это? Что сегодня? Я не могу сегодня! Какие ещё пени? Почему вы мне вообще звоните в такую рань. Какое рабочее время? Я заплачу! Заплачу!

Она вновь бросает телефон, но он не унимается и опять вибрирует. Алла хищным жестом снова хватается за него.

– Я же уже сказала…

Но в трубке она слышит что-то другое. Голос у неё меняется, становится приторно-жалобным.

– Виктор Палыч, это Алла. Я приболела… Голова раскалывается, жуть. Да… Температуры нет. Надеюсь, сегодня отлежусь.

Она кивает и некоторое время слушает.

– Да, Зина в курсе. Конечно, на связи. Спасибо, Виктор Палыч. Да… И вам…

Она аккуратно кладёт смартфон на место и облегчённо выдыхает. На часах 8.10.

– Ещё пятьдесят минут! Шикардос! – довольная Алла, пританцовывая, снимает крышку у кастрюльки. – Каша! На завтрак! Как же, как же! И ветчинки!

Она включает конфорку на малый огонь и, не переставая пританцовывать, идёт в душ.

***

– Какая ещё Алла? – развёл руками Ратмир. – Что за скучная хренотень?

– Возможно, вы знали её под другим именем, – пожал плечами Ибраев. – Но не суть. Есть ещё действующие лица. Например, Клара.

Сцена вторая. Клара

Утро того же дня. Квартира побогаче, на Васильевском острове. Женщину зовут Клара, ей ближе к сорока, она собирается на работу. Стоя перед зеркалом, она наносит на ресницы тушь. Точным движением ведёт тюбик тёмно-красной помады по губам. Глаза светлые, холодные. Она критически оглядывает себя.

– Клара Владимировна, начальник финансового отдела. Отчёты? Всё сдано до последней бумажки. Всё чётко. Что вы, господин аудитор, какая тут аптека.

Она заливисто смеётся. В ванной смех звучит неестественно. Клара спохватывается.

– Всё для тебя, Андрюша. Для тебя, козлик мой.

Она бросает тюбик помады в сумочку. В недрах серебрится небольшой пистолет. Клара достаёт из сумочки чёрный браслет и цепляет его на руку вместо часов. Она уже немного опаздывает.

Машина с рёвом выруливает из подземного паркинга. Вид у Клары за рулём совершенно неприступный.

Выехав на дорогу, она сильно жмёт на газ.

У припаркованного мотоцикла с весёлой раскраской доставщика пиццы стоит Курьер. Он провожает взглядом автомобиль Клары. На наручных часах – 8.35. Браслет часов у него точь-в-точь как у Клары.

Когда машина женщины скрывается, он возвращается к работе и неторопливо загружает пиццу в багажник.

***

– А сейчас как? Поинтереснее стало? – прервался Ибраев.

– Вступление затянуто. Что за безымянный Курьер? – сухо ответил Ратмир. – К тому же, я могу только верить вам на слово.

– Без проблем. Ещё несколько коротких сцен.

Сцена третья. Снова Алла

Алла с тюрбаном из полотенца на голове роется в холодильнике. Из-под холодильника выползает лужа.

– Как?! Когда ты успел? Сука!

Она вытаскивает мокрую упаковку ветчины и брезгливо нюхает.

– Зашибись! С вечера отрубился, что ли? Ах ты, рухлядь старая!

Алла остервенело хлопает дверцей. Ветчина улетает в мусорное ведро. На часах без пяти девять.

– Твою мать!

На её лице проступает страх. Она торопливо задёргивает занавески. На кухне заметно темнеет.

Сцена четвёртая. Снова Клара

Вестибюль небоскреба крупной компании. На больших часах без пяти минут девять. Клара входит через крутящиеся двери. В вестибюле много спешащих на работу сотрудников. Охрана лениво наблюдает за проходящими через рамки металлоискателей.

Клара идет к старшему смены.

– Доброе утро, Клара Владимировна.

– Привет, Денис. Как дела?

Охранник пропускает её мимо металлоискателя через проход с табличкой «проход для лиц с кардиостимулятором».

– Спасибо, отлично.

– Сумочку на досмотр? – легко улыбается Клара.

Охранник весело машет рукой. Клара сливается с потоком сотрудников.

Сцена пятая. И снова Алла

Маленькая комната, забитая разным хламом. Шторы плотно занавешены так, что в комнате полумрак. Постель наспех закрыта покрывалом. У компьютера навалены бумаги. На стене приклеены тремя ровными рядами фотографии каких-то людей. Сами фотографии и обои вокруг испещрены яркими пометками.

Алла сидит напротив стены с фотографиями на потёртом кожаном диване и сосредоточенно курит. Она успела переодеться – джинсы, облегающая футболка. На стеклянном журнальном столике стоит пепельница, рядом лежит смартфон и большой кухонный нож.

Раздаётся звонок.

– Алло? Да, это я.

– Где вы? – голос в трубке глубокий и ровный.

– Дома. У себя дома. А что?

– Вы не надели браслет.

– Фак! Да я…

– Второе предупреждение.

– Я не хотела! Господин Распорядитель, пожалуйста! Я сейчас.

– После третьего предупреждения последует дисквалификация. – напоминает Распорядитель. – Я полагаю, вы понимаете, что это означает?

– Погодите! Но ведь бывает, что забыл.

– Вы понимаете, что означает дисквалификация? – терпеливо уточняет Распорядитель.

Алла кивает и тут же, спохватываясь, громко отвечает.