Я и мой ангел

Глава 22

Я увидела его еще издали. Тарасюк нервно расхаживал перед входом в клинику, то и дело, поглядывая на часы, из чего можно было сделать вывод, что те, кто должны были заехать, по каким-то причинам запаздывали. По моей машине кандидат скользнул равнодушным взглядом. То ли, на самом деле не узнав, то ли сделав вид. Я притормозила на противоположной стороне и уже хотела выйти из машины, как увидела приближающийся «Мерседес». Надо отдать им должное, ехали они, не спеша. Вот черт, не вовремя ребята появились. Я осталась в машине, в надежде присмотреть за ними и выбрать удобный момент для общения с претендентом позднее. Тарасюк, заметив машину, принял осанистый вид и остановился в ожидании.

Внезапно из-за угла на большой скорости выскочила потертая, старенькая шестерка без номеров. Обогнав крутой мерс, она приближалась к претенденту, который стоял в хорошо продуманной позе народного трибуна и не думал сходить с места. Все стало предельно ясно – но помочь было уже нельзя.

Тарасюк совершенно не вовремя поделился информацией и, по правилам игры, должен за это ответить, хотя сам он так и не догадался об этом. Жигуленок резко вильнул в сторону. Тарасюка подбросило вверх, а вниз уже упал труп, который замер на асфальте в неестественно выгнутой позе. Взвизгнув шинами, шестерка скрылась. А я мысленно поблагодарила Виталия за поставленные на «БМВ» тонированные стекла. Пусть думают, что в машине никого нет.

«Мерседес» спокойно подрулил к телу, которое совсем недавно было не только известным депутатом, но и кандидатом в губернаторы. Из машины выскочили два парня. Один из них присел около Тарасюка, его губы пошевелились. На таком расстоянии, да еще в закрытой машине я не могла расслышать сказанного, но по артикуляции мне показалось, что было произнесено единственное слово: «Готов». Лица экс охранников не выражали особых переживаний по поводу безвременной кончины шефа, следовательно, это был не только ожидаемый, но и хорошо подготовленный финал.

Вокруг тела Тарасюка и его охраны стала собираться толпа. Вскоре подъехали милиция, скорая помощь… Когда орава стала достаточно плотной и шумной, я тихонько покинула место происшествия. Пожалуй, сейчас будет неплохо съездить к офису кандидата, посмотреть и послушать, что будет происходить там. Остановив машину в хорошо знакомом месте, я включила технику и прислушалась.

Вместо шума, вызванного неожиданным трагическим происшествием, в офисе царила вполне благопристойная тишина. Причем, настолько абсолютная, что означать она могла только одно – там никого не было. Из этого следовал единственный логический вывод: все, кроме самого кандидата, прекрасно знали о том, что должно было произойти сегодня и просто не вышли на работу. Дальше логическая цепочка размышлений привела меня к еще более неутешительному выводу.

В злополучной вчерашней квартире, видимо, стояла не только прослушивающая, но, может, и видеозаписывающая аппаратура, которая фиксировала все происходящее, включая и мой неожиданный визит тоже. Сегодняшний наезд был бесспорным следствием железной и неумолимой логики, следуя которой нетрудно было предположить, что очередной труп, который вскоре появится, будет, безусловно, мой. Я узнала слишком много такого, что знать не следовало. Я хорошо выучила правила игры.

Погруженная в эти печальные мысли, я медленно ехала на фирму. Почему-то очень не хотелось оставаться одной. Там без особых дел прослонялась до вечера, покинув офис вслед за последним припозднившимся сотрудником. Перед тем, как войти в подъезд, я тщательнейшим образом осмотрелась вокруг и, только убедившись, что все спокойно, поднялась в квартиру. Но и там я не чувствовала себя спокойно, хотя вроде бы случайно прилепившийся к двери волосок был на месте, что говорило об отсутствии непрошеных посетителей.

С чашкой кофе я присела перед телевизором. Местные вечерние новости, естественно, начались с сообщения о жестоком убийстве депутата областной Думы, Евгения Ивановича Тарасюка. Журналист с провинциальным надрывом вещал о том, каким прекрасным, отзывчивым, мужественным человеком был почивший в бозе депутат, высказывал предположение, что, его смерть связана с профессиональной деятельностью, назвал это первым политическим убийством в области и, напрямую обратившись к местным силовикам, потребовал, как можно быстрее расследовать это трагическое происшествие.

Если бы я не знала всей подоплеки случившегося, то, несомненно, репортаж вызвал бы у меня чувство горечи и невосполнимой утраты, которую наша область понесла в связи с безвременной гибелью господина Тарасюка. Неожиданно зазвонил телефон. От резкого звука я просто подпрыгнула и уже протянула руку, чтобы снять трубку, но в последний момент необъяснимое шестое чувство вызвало у меня сомнение в правильности такого действия. Телефон продолжал надрываться. Рука, словно и не моя, зависнув над аппаратом, через некоторое время все-таки сняла трубку и поднесла ее к уху. Я еще ничего не успела сказать, как в трубке послышался зловещий шепот:

– Страшно тебе, Ксюшенька?

– Да пошел ты! – зло рявкнула я.

– Конечно, страшно. Ты осталась здесь одна, а знаешь слишком много для того, чтобы жить дальше, – продолжала шипеть трубка.

Мне показалось даже, что из нее выскочило змеиное жало и вонзилось в шею. Этот гад просто читал мои мысли, как раскрытую книгу. С отвращением бросив трубку на рычаг, я выдернула шнур из розетки. Только что происшедший разговор оптимизма не добавил. Вот так сжавшись в комочек на диване перед включенным телевизором, я и заснула.

Но и во сне активная жизнь продолжалась. Я от кого-то убегала, он меня преследовал. Последнее, что я видела перед тем, как проснуться, был классический кошмар, когда некто лезет в квартиру, а я пытаюсь закрыть у него перед носом дверь, но у меня это никак не получается. Я открыла глаза. По телевизору молотил какой-то ночной музыкальный канал, а в двери поворачивался ключ. Я похолодела. Правда сейчас, благоразумно прихваченная сумка валялась прямо у меня в ногах. Протянув руку, я, не глядя, выудила из нее пистолет и сняла с предохранителя…

Входная дверь открылась. В прихожей зажегся свет. На пороге комнаты появился Артем… Сцена, надо сказать, была впечатляющая, если учесть, насколько далеко я его уже проводила в своих мыслях. Вначале я тихонько хихикнула, потом этот легкий смешок разросся лавиной и перешел в хохот, который неуправляемо продолжался несколько минут.

Придя в себя и отдышавшись, я рассказала, продолжавшему стоять, как столб Артему, обо всех произошедших за его недолгое отсутствие событиях. На радостях я откровенно созналась во всех подозрениях и переживаниях, которые у меня возникли. Артем вначале возмутился, потом, оценив мою логику, немного остыл. В конце концов, подозрения возникли не на пустом месте. После чего я отвела его на кухню и показала свои трофеи, лежащие небольшой кучкой на блюдечке.

– Ты уверена, что это все? – настороженно спросил Артем.

– Нет, – честно призналась я.

После чего, на всякий случай, мы вышли на балкон. Там я узнала, что уже завтра мы улетаем в Англию.

Для меня было совершенно непонятно, как Артему удалось так быстро получить визы в Британском посольстве. В душе я считала, что мне ее не дадут вообще, учитывая место учебы и предыдущей работы. Но Артем объяснил, что у него в Англии есть партнер по бизнесу, достаточно богатый и влиятельный человек. Пришлось поверить, что его английский знакомый, в самом деле, важная персона. Хотя, если еще лучше подумать, то можно предположить, что здесь поработали и мои новые друзья – в лице Николая Ивановича. Не потому ли он так загадочно вел себя при нашей последней встрече. В конце концов, какая разница, виза есть, а на сегодня – это главное. Будем решать проблемы по мере их поступления. Мы пока еще на родной земле, где нам угрожает смертельная опасность. Вот о ней и надо думать в первую очередь.

Наскоро покидав вещи в чемоданы, мы буквально через час после возвращения Артема, уже ехали в Москву. Там, к моему удивлению, мы поехали не в «Шереметьево», а на один из вокзалов. Из камеры хранения Артем появился, неся в руках какую-то довольно большую металлическую штуковину, по форме напоминающую ведро.

– Что это такое? – подозрительно спросила я.

– Открой, узнаешь, – посоветовал он.

Осторожно приоткрыв крышку, я взвизгнула и уронила ее обратно.

– Очень хорошо, – удовлетворенно пробормотал Артем.

– Ты что, издеваешься? – в моем голосе звучало искреннее возмущение.

– Нет, просто хотел проверить, какой эффект это вызовет у неподготовленного человека, – ухмыльнулся он.

– Проверил? – пофыркивая от возмущения и отвращения, я медленно приходила в себя.

– Ага, – довольно сообщил Артем.

Я снова уже осторожно приподняла крышку агрегата и более внимательно заглянула внутрь. Насколько можно понять, это было что-то вроде медицинского мини-холодильника для перевозки того, что требовало нахождения в охлажденной среде. Сейчас там находился какой-то внутренний орган, я не очень сильна в анатомии, но мне показалось, что это сердце, а к нему были подключены проводки и шланги, и оно пульсировало, как живое, а пространство внизу заполняли небольшие кусочки льда.

– Ну, как, сможешь ты определить, где кончается лед, и начинаются бриллианты? – хитро прищурившись, поинтересовался Артем.

Пришлось поддержать отвалившуюся челюсть рукой. Идея была гениальна в своей простоте.

– Но… – начала я с некоторым сомнением в голосе.

– Здесь нас пропустят без вопросов, и стоит это совсем недорого, принимая во внимание сумму, которую мы получим за камешки там. К тому же хозяин сердца… – он сделал многозначительную паузу. Я затаила дыхание, – уже пошел на колбасу и больше не хрюкает, – Артем сразу ответил на оба моих невысказанных вопроса. – А для Англии у меня есть необходимые бумаги.

Мне оставалось лишь молча кивать головой, соглашаясь. Добавить к этому было нечего. По пустынной ночной Москве джип рванул в сторону аэропорта. Времени до самолета оставалось в обрез.