Палитра чужих цветов

***

На день рождения прибыла Змеямба. Не специально, просто совпало. Слон пропихнул её в кросс-локус и сразу откланялся.

— Пусть побудет тут, мне так спокойнее, — сказал он мрачно. — Рассредоточиваемся по схеме три.

— Всё так плохо? — поинтересовался я.

— Пока не так. Но с каждым днём такее и такее.

Схема три предполагает опасность нападения на базу, что совсем не радует. Не такого нападения, когда надо драться (это схема один), а такого, когда надо разбегаться по кустам. Личный состав растусовывается кто куда, чтобы всех одним ударом не накрыли.

— И куда ты влез на этот раз? — спросил я скептически.

— Не забивай башку, лепила, — отмахнулся Слон. — Чем дальше влез, тем ближе вылез. Разрулю.

Змеямба активно включилась в подготовку дня рождения, придумала кучу активностей, устроила много шума и веселья и вообще была душой вечера, а ночью, кажется, трахнула Лжедимитрия. То есть я свечку не держал, но по всему похоже. Глаза парня перестали быть голодными, и круглые жопки гарцующих поутру к морю девок он тоскующим взглядом не провожал.

Я пацана понимаю — перед ним каждый день две красотки прелестями трясут без всякой перспективы. Яйца, поди, уже звенят. А Зме ему хоть и в матери годится, но на свои годы никак не выглядит, к тому же тётка опытная, понимающая и без заморочек. Оказала гуманитарную помощь подрастающему поколению, да небось ещё и научила новому. У неё есть чему поучиться.

Лишь бы на здоровье.

— Хорошо тут у вас, спокойно так, — сказала Змеямба, присев на соседний шезлонг.

В руке у неё бокал с чем-то газированным, на носу тёмные очки, на голове соломенная шляпка, из одежды — бикини чуть шире ботиночных шнурков. Отлично выглядит.

— Неплохо, да, — согласился я. — А у вас?

— Тоска зелёная, — пожаловалась она. — Слон сначала никак не мог добраться до нужных людей и бесился, а потом добрался, но что-то пошло не так, и он начал беситься ещё сильнее. Нервная, в общем, обстановка.

— Агентурная разведка не его стезя, — вздохнул я. — Он больше насчёт пострелять горазд.

— Не, он в своём деле неплох, зря ты так, — Змейса его всегда защищает, — просто у конторских совсем другой уровень. Где он учился, там они преподавали.

— Может, и так, — не стал спорить я.

— Как твои? — Змеямба показала бокалом на идущих с моря Анахиту с Нагмой. — Уже совсем твои?

По ним теперь никак не скажешь, что с гор спустились. Женщина в лёгком сарафане, девочка в шортах и топике, загорелые, весёлые… Были, пока Анахита не увидела Змеямбу. Нагма как скакала, так и скачет, а она сразу посуровела лицом.

— Ревнует, ишь! — усмехнулась Зме и отсалютовала ей бокалом.

Анахита сделала вид, что не заметила и отвернулась.

— Не совсем мои, — вздохнул я. — Но все думают, что совсем. Прописана в доме, живёт за мой счёт, спим в одной комнате. Паспорт, вон, скоро получит, и хоть женись.

— Так и женись, — Змейса с видимым наслаждением приложилась к трубочке, напиток в бокале начал быстро убывать.

— Это вообще нормально — жениться на женщине потому, что привязался к её ребёнку? — спросил я.

— Причина не хуже многих других, — фыркнула Зме. — По крайней мере, это брак по любви. Некоторым образом.

— Тебе бы всё ржать, — укоризненно сказал я, — и молоденьких мальчиков в койку укладывать. А у меня, может быть, драма.

— Завидуй молча! — рассмеялась она.

— Насчёт мальчиков?

— Насчёт молоденьких! Косишь, вон, глазом!

Мимо нас идут с пляжа Алиана с Калидией. Мокрые, весёлые, босые — сандалии несут в руках, — красивые, в одних трусиках. Воплощённая молодость и сексуальность. Смотрел бы и смотрел.

— Не без того, — не стал отрицать я. — Но чисто эстетически. Не те мои годы чтобы с юными крутить. Оставлю это Дмитрию.

— Он ничего так, — поделилась впечатлением Змейса. — Нетерпелив по молодости, но некий опыт чувствуется.

— Так ты его всё-таки…

— Да, да, твоя старая подруга переспала с твоим сыном, — веселится она. — Какой конфуз! Кстати, пляж свободен — не хочешь пойти искупаться? Заодно сравню вас по свежим следам…

— Анахита расстроится, — сказал я с некоторым сожалением.

— Ага! — торжествующе отсалютовала она почти пустым бокалом. — Значит, не только в дочке дело. Не безразлична тебе горянка.

— Сделать человеку больно ради пяти минут удовольствия — так себе идея, Зме.

— А кто говорил про пять минут? — ржёт, зараза такая, весело ей. — Не скромничай, тебя и на десять хватит!

— Хватит, Зме, не смешно.

— Нет, ты, конечно, прав, — посерьёзнела она. — Нам весело, а ей обидно. Она на тебя, может, жизнь поставила.

— Я не стол, чтобы на меня что-то ставить.

— Я серьёзно, Докушка. Ты по уши влез в её судьбу, и теперь это и твоя судьба тоже. Ну чего ты фыркаешь-то? Тётка красивая, работящая, молодая… Кстати, снова помолодела, заметил? Неужели ты всё ещё ихором эякулируешь?

— Просто дорвалась до косметики. И я, извини за подробности, пользуюсь презервативами. Надеюсь, вы тоже, потому что родить мне внука — даже для тебя чересчур.

— Не волнуйся, не понесу я от твоего сына, — очень серьёзно сказала Змеямба. — Не сейчас. Но, вижу, ты уже привыкаешь быть блудным отцом?

— Каким-то нелепым образом да, — признал я. — Понятия не имею, как так вышло. Мы поспорили, он настоял, сделали генетический тест. Я проспорил. Он мой сын. Мой и Наташки. Этого не может быть, но это так.

— Я думаю, Докушка, что ты, когда меня с того света за уши тащил, так в Мироздание коленом упёрся, что оно от натуги треснуло. И в эту трещину надуло всякого странного. У меня сын пропал, у тебя появился — да мало ли что ещё поменялось?

— Прости за сына.

— Не извиняйся, сочтёмся, — внезапно снова развеселилась Змеямба. — Не зря в тебя Креон вцепился, Док. Ты умеешь прогибать Мультиверсум! За твои таланты! Тьфу ты, коктейль кончился. Пойду попрошу твоего сыночка ещё смешать. Он в этом чертовски хорош. Да и не только в этом…

— Зме!

— Нет, правда, кое в чём вы похожи, — рассмеялась она и пошла, брякая полурастаявшим льдом в пустом бокале.

Вот же ехидная баба!