Последнее поколение

– Идём, – позвала она. – Надеюсь, самолёт ещё не улетел.

– О, не волнуйтесь, – ответил Ян. – Лилия аннулировала ваши билеты через две минуты после покупки.

– Что?

– Поэтому мы полетим на личном джете.

Забрав рюкзак Ани, Ян взял её за руку и пошёл быстрым шагом. Аня неловко семенила, чтобы поспевать за ним. К её удивлению, он не вошёл в основную зону, а двинулся дальше к южной части терминала.

Тхари пользовались тем же аэропортом, что и люди из города, но въезд у них был отдельный. Парковка для жителей посёлка находилась внутри аэропорта, и чтобы улететь, им не нужно было проходить досмотр и оформлять документы. Достаточно было позвонить пилоту, чтобы тот подготовил самолёт, после чего можно было вылетать.

На внутреннюю зону они прошли через врата, охраняемые одиноким парнишкой с автоматом в руках. При их приближении он вытянулся по стойке «смирно» и уставился на горизонт. Ян приложил тыльную сторону ладони к считывателю у врат, и они распахнулись.

– Далеко нам до самолёта? – спросил Лукас.

– От километра до четырёх, – ответил Ян. – Смотря где припаркован. Я оставил машину на общественной парковке, поэтому идти придётся пешком.

Однако вскоре к ним подъехал перронный автобус, грязный и пропахший потом. Похоже, администрация аэропорта решила их подвезти, но у них не нашлось премиального автомобиля, только автобусы для обыкновенных людей.

Основной джет семьи Келвин ожидал их в самой дальней части аэродромной территории и был чуть длиннее других машин в своём классе. Длина его фюзеляжа составляла тридцать целых четыре десятых метра, что было на десять метров больше, чем средняя длина джетов других жителей посёлка. Другие два были поменьше и сейчас должны были стоять в ангарах.

– Ого, – присвистнул Лукас, приближаясь к самолёту, где их встречали в ряд два пилота и два бортпроводника: трое мужчин и женщина возрастом от сорока до пятидесяти лет.

Фыркнув, Ян направился по трапу вверх. Аня так часто бывала в этом самолёте, что не обращала на него никакого внимания, а Лукас удивлялся всему: экипажу, который лично его поприветствовал, словно он официальный посол другого государства, интерьеру самолёта, обеденному меню, отдельной душевой комнате. Он ощупал каждое кресло и каждый диван самолёта, включил и выключил телевизор на боковой панели, обнаружил под ним игровую приставку и удивлённо воскликнул:

– «Нинтендо-пять»?! Их же ещё нет в продаже!

– Андрес её заказал, – ответила Аня. – Он любит такие штуки.

После этого Лукас посидел в каждом кресле, выбирая, какое из них мягче, затем собрал все подушки, разложил их в одном месте и уселся, как король на троне.

– Господи, как удобно, – произнёс он. – Официант, музыку!

После его слов из динамиков самолёта полилась неоклассическая музыка с элементами электроники. От удивления Лукас дёрнулся.

– Тебя услышал голосовой помощник, – усмехнулась Аня.

Вскоре самолёт пришёл в движение и долго выруливал в сторону взлётной полосы, после чего оторвался от земли и следующие десять часов плавно двигался на восток.

За это время Аня и Лукас успели обговорить, каким образом они будут искать Генри Переса, поиграть в последнее, божественное издание шестых свитков на «Нинтендо», посмотреть от начала до конца «Долину разума», после чего Аня отправилась спать, а Лукас взялся за мини-бар. Он предлагал Яну выпить вместе, но тот показал монету трезвости с надписью «2 года».

Когда ночью Аня проснулась от неприятного видения, она осмотрела салон и увидела, как Лукас спит прямо в одежде на откидном кресле, а Ян с задумчивым видом смотрит на облака за окном. Пока она жила в особняке, часто вставала по ночам, чтобы сходить в туалет, и иногда спускалась на первый этаж, чтобы проверить, что есть в холодильнике. Каждый раз она заставала Яна сидящим на диване – тот никогда не спал. Казалось, этому человеку вообще не нужен сон.

Джет прибыл в Мумбаи в восемь часов пятнадцать минут по местному времени, однако по внутренним ощущениям Ани стояла глубокая ночь. Она с трудом разлепила глаза и долго не хотела вставать, ворочаясь с боку на бок.

– Аня, вставай, – звал её Лукас.

– Оставь её, пусть поспит, – прервал его Ян. – Мы в этом самолёте можем находиться сколько захотим.

– Чтобы приспособиться к времени этой страны, нужно перебороть сон и заснуть вечером, как и остальные. Иначе проснёшься на закате как идиот и будешь ходить, пока все спят.

– Это не единственный способ. Можно каждый день вставать чуть раньше и адаптироваться постепенно.

Звуки разговоров мешали Ане спать, она натянула плед на голову и повернулась к ним спиной. Через несколько минут непрерывных уговоров Лукас убедил её подняться, и она, растрёпанная, в помятых шортах и майке, скрученной набок, направилась к выходу.

Первым, что она увидела в Мумбаи, был мокрый асфальт. В нос дохнуло влагой, и Аня пошатнулась. Она не выбиралась из Гибралтара больше полугода и успела позабыть, что такое дождь: всё вокруг было мокрым.

Следом она перевела взгляд выше и увидела вдали ряд бетонных построек, тянущихся вдоль стены аэропорта. Они застыли в разгар стройки и не один год стояли заброшенные: без окон и дверей, без крыши, лишь голые скелеты домов, ждущие завершения работы. С этого ракурса казалось, что город был покинут несколько лет назад.

Однако это впечатление было обманчиво: в Мумбаи проживало больше сорока восьми миллионов жителей, что было на три миллиона больше, чем в Гибралтаре.

– Что теперь, мистер Шерлок и госпожа Холмс? – спросил Ян. – Каковы ваши дальнейшие шаги? Пойдёте в полицию и будете спрашивать, кто снёс статую в центре города?

– Никакой полиции, – ответил Лукас, и Аня кивнула. – Мы не хотим, чтобы Генри арестовали как террориста. Мы должны найти его сами.

– Значит, в ближайшие дни вы будете частными детективами? А вы хоть знаете, как вести расследование?

– Между прочим, мы нашли Клауса Беккера, – ответила Аня. – А его искали спецслужбы всего мира.

– Это да, – подтвердил Ян.

На площадке их встретила девушка в униформе аэропорта. Спросив у прибывших, не нуждаются ли они в чём-то, и получив от Ани отрицательный ответ, она указала на бронированный «Кадиллак Спектрум», стоящий неподалёку. Это был штатный автомобиль аэропорта для персон экстра-класса. Напоследок женщина попыталась вручить подарок в виде ярко-зелёного зонта с цветами, но Ян осторожно убрал её руку, даже не прикоснувшись к предмету.

Только выехав за ограду, Аня окончательно осознала, что оказалась в другом городе. Живя среди жителей Гибралтара, она не переставала удивляться, насколько бедными могут быть обыкновенные люди. Она видела сотни и тысячи людей, не имевших домов, носящих обноски разной степени потёртости, но то, что происходило здесь, невозможно было даже представить.

– Это весь город такой, что ли? – спросил Лукас удивлённо.

– Весь, – кивнул Ян.

Люди вокруг носили тряпьё, которое показалось бы бездомным Гибралтара недостойным человека. Рубашки и платья были застиранными до дыр либо засаленными настолько, что сменили цвет с белого на грязно-серый. Никто из мужчин не был гладко выбрит, ни одна женщина не ходила с чистой головой. У девяноста пяти процентов людей лица отображали годы систематического недоедания вперемешку с приёмом низкокачественных синтетических наркотиков.

В Гибралтаре безработица составляла больше двадцати шести процентов, но здесь, казалось, она достигла всех пятидесяти, из-за чего Мумбаи выглядел как город бездомных. Некоторые из них шли куда-то бесцельно, другие сидели прямо на тротуаре в окружении пожитков.

Дома выглядели ещё хуже, чем жители. Аня всегда знала, что в этом городе трущобы находятся по соседству с элитными районами, но не думала, что они находятся прямо у аэропорта. В этом месте постройки достигали в высоту всего четырёх этажей. Большинство домов были грязными, словно вместо дождя с неба капает нефть, а из бетонных крыш торчала арматура, будто владельцы зданий надеялись однажды достроить ещё несколько этажей.

При этом над улицами парили голограммы, но рекламировали они не товары и услуги. Вместо этого над домами висели головы местных политиков и их предвыборные слоганы.

– Голосуйте за Дилипа Халдара, – говорил человек в старом пиджаке, и его голос разносился на всю улицу. – Вместе мы положим конец нищете и преступности.

Никто не обращал на него внимания. Казалось, все вокруг знали, что бы ни говорили им голограммы, люди, баллотирующиеся на выборах, желают лишь одного: не вывести стадо в зелёные долины, а самим отправиться в них.

За пятнадцать минут поездки Аня увидела мальчишку, испражняющегося прямо на парковке торгового центра, между двумя автомобилями, компанию подростков, разбирающих дрона-доставщика, визжащего сиреной на всю улицу, и девочку лет пяти, которую затолкали в машину двое взрослых людей.

– Не волнуйся за неё, – сказал Ян, увидев удивлённое лицо Ани. – Её похитили ради выкупа. Скорее всего, за неё не заплатят, так как она беспризорница, поэтому скоро она снова окажется на улице. Здесь это случается на каждом шагу.

Но самым удивительным было абсолютное игнорирование нищеты, от которой Ане становилось дурно. Малышня, не доросшая до школы, бегала по улице, смеялась и громко кричала. Пара стариков сидела на подушках и что-то курила. Вид у них был такой, словно им совершенно наплевать, где они находятся. Женщина в платье, сшитом из двух других, разговаривала по телефону, и её лицо выражало такую лёгкость, словно она шла босиком по берегу моря.

Автомобиль вёз их по одной из крайних улиц с непроизносимым названием, тогда как вокруг проносились на огромной скорости мотоциклисты без шлемов. Часто они сидели по двое, иногда по трое. В основном это были маленькие электромотоциклы, но иногда, раз в квартал, можно было увидеть дымящий выхлопным газом мотоцикл с бензиновым двигателем.

Никто вокруг не соблюдал правил дорожного движения, никто не включал поворотники, транспорт перестраивался из полосы в полосу, словно движущиеся в потоке играют в шашки. Из-за этого автопилот путался и часто сбрасывал скорость. Все вокруг сигналили: друг другу, себе, в воздух.

Раз или два кто-то в них врезался. Вокруг не было ни одной целой машины: на каждой был как минимум десяток вмятин.

Выехав на Ламби, садак, улочку, тянущуюся между центральным полем для крикета и зданием Индийской ассоциации карате, выглядящим так, словно пережило всемирный потоп, они остановились напротив небольшой зелёной зоны. В этом месте чуть менее года назад стояла статуя Киплинга, сейчас же от неё остался лишь один сломанный башмак.

– Вот мы и на месте, – произнёс Ян. – Будете брать отпечатки пальцев или светить ультрафиолетом в поисках пятен крови?

– Сейчас день, и никакой ультрафиолет не поможет, – ответил Лукас. – К тому же я более чем уверен, что Генри бывает в этом месте каждый день в надежде увидеть на лавочке кого-то из бывших коллег.

– Это если он на свободе.

– Разумеется, он на свободе, – ответила Аня. – В этом не может быть никаких сомнений.