Кризис года
Если пятимесячный ребенок спокойно реагирует на то, что его берет из коляски человек, которого он впервые видит, то в 7–8 месяцев или ближе к году он начинает бояться чужих взрослых (например, врачей в детской поликлинике или подругу мамы), пытаясь ввинтиться головой за пазуху, прячась за ногу родителя или пускаясь в рев, если к нему настойчиво тянутся неродные руки.
Дело в том, что, как только малыш научился ползать, ему нужно следовать только за своим взрослым. Если он будет ползать за каждым, станет опасно: чужой человек, не замечающий преследующего его ребенка, может привести дитя к обрыву. Поэтому дети начинают отличать маму и папу от других людей за несколько десятков метров.
К переломному моменту у ребенка складывается круг привязанностей – люди и животные, которые регулярно о нем заботятся: живут с ним или часто приходят – мама, папа, бабушка, дедушка, старшие дети, няня, кошка или собака.
Принуждение к контакту с чужим взрослым для ребенка – нарушение программы безопасности. Если незнакомец вместо описанного выше ритуала завоевания доверия громко отругает ребенка за то, что он «не здоровается», настырно заглянет в лицо, не стоит удивляться, что малыш отвернется или заплачет. То же самое произойдет, если родитель насильно вытолкнет его в центр внимания, требуя общаться с гостями или встреченными в лифте соседями. С возрастом напряжение при встрече с незнакомцами ослабеет, но разделение на своих и чужих останется одним из базовых на всю жизнь.
Разделение на своих и чужих связано с еще одним свойством привязанности – ее избирательностью.
Если же нам предложат поменять нашего ребенка на образцового и более красивого, мы не согласимся – нам нужен наш, уникальный. Избирательность привязанности обрекает нас на тревогу за близких и боль при расставании и утрате, заставляет за них бороться, рисковать и дает невероятное ощущение счастья в минуты встреч. Она делает нас одновременно уязвимыми и сильными – словом, людьми.
От года до трех