Вечность и Тлен

– Помнишь, год назад, когда в Академии случилась ночная тревога…

– Когда ты выдала свой дар? – Фредерик небрежно отряхнул с рукава невидимые пылинки.

– Мне пришлось его использовать, – спустя несколько секунд молчания, поправила его. – Я сделала это, потому что рядом не было ни эмпатов, ни одаренных сомниумов, – продолжила, видя, как Фредерик едва заметно кивает в такт моих слов. – Но почему никто их светлых с твоего года и старше не пришел? Даже когда все завершилось, никого из светлых не было. Почему?

Голова брата остановилась. Я знала его слишком хорошо, чтобы прекрасно разглядеть эмоции, мелькнувшие в его глазах. Я не понимала их характер, но Фредерик был взволнован, а это сообщало о многом.

– Сара, с какой целью ты задаешь такие вопросы?

– Значит, что-то все же есть. Ты отреагировал так, будто за этим и правда что-то скрыто.

Фредерик прикрыл на мгновение глаза.

– Нет, я ничего не знаю. Не понимаю, почему ты вообще… – он поднял руки, потирая виски, глубоко дыша.

– Ты повторишь это, сняв ограничитель? – что бы ни говорил брат, существовал способ узнать истину. Я желала ошибиться, лучше самой испытывать вину за свои подозрения, чем знать, что все правда. Чем знать, что тебе врут в лицо. Ложь ранит и навечно селит сомнения. Доверие начинает неминуемо рушиться, как карточный домик.

Плечи брата опустились, он открыл было рот, но не сказал и слова, закрыл. Все это происходило, как будто в ином мире. Словно окружающий мир расслоился на фрагменты, как в кукольном театре. Мы с Фредериком – главные актеры и стоим на первой линии перед зрителем, позади тренировочная площадка, где кипит бой, и даэвы движутся так быстро, что человеку бы их движения показались смазанными. Зрителей – много. Первый и даже третий курс наблюдали за поединком. В Академию Снов слишком давно не привозили ревенантов, и тренировки стали слишком однообразными. Поэтому любые эксперименты вызывали интерес.

– Почему именно сейчас ты задала этот вопрос? Кто сказал? – бессильно, даже гневно, словно виноват не он сам, а кто-то другой, процедил брат.

– Фредерик, – в висках стучала кровь. Я даже не понимала до конца, как реагировать. Даже год назад в Турисе, когда предателем оказался наставник, мне казалось, что это поразило меня меньше. Будто внутри все похолодело. Ведь это Фредерик, и он… и он мой брат… Может, не из-за него, но косвенно — тот теневой див едва не погиб. И мне и не собирались говорить правду.

Я бы ее не приняла. По мне это низость и жестокость.

– После поговорим, – процедила, так и не отыскав мыслей.

Разочарование против всякой логики обратилось в гнев. Такой, который невозможно сдерживать, его необходимо выплеснуть и порой даже неважно на что или на кого. Ярость будто прожгла себе путь внутрь до самых костей.

– Сара, – он схватил было за руку.

– Фредерик, – я вцепилась в его предплечье в ответ, сжимая сильно. – Ты хочешь, чтобы нашу ссору увидели все?

– Ссору? – это слово будто стало пощечиной. Брат отшатнулся. Но стремительно пришел в себя потемнев лицом. – Хорошо. Давай поговорим позже, – он отступил, и в этот миг с неба упал луч света из-за расступившихся облаков. Он золотом осветил меня, оставив Фредерика в тени. Запечатляя этот миг в памяти так ярко, что не оставалось никаких сомнений – еще ни раз я вернусь к этому моменту, вспоминая эмоции, ложь, ярость, тень и яркое сияние, поделившие поляну пополам.