Вечность и Тлен

Резко проснувшись, я открыла глаза – вокруг была лишь непроглядная тьма. Но стоило моргнуть и мир обрел свои очертания. Посмотрела на все еще звездное и темное небо, ощущая, как по щекам катятся слезы. В горле стоял ком. Я подняла руку, накрыв ими собственные глаза. Но это не помогло остановить соленую влагу.

А мысли все возвращались к сновидению.

Было ли это плодом моего воображения? Или все же настоящим воспоминанием.

Видение закончилось на том, как я отчаянно перемещаюсь от палатки к палатке. Все огромное поле покрывали купола тканых шатров. Мой дар от захлестывающей тревоги стал пластичнее, сильнее, вычерпывая все силу внутри меня. А мои собственные эмоции... Мне так сложно было их подчинить. Они прорывались и бурлили. Самым поразительным стало осознание того, что даже когда погибла Долорес, мне было легче.

«Но почему так?» – спросила у самой себя, лишь краем сознания замечая холод, царящий вокруг.

Долорес вырастила меня, обучила, вложила часть себя. Но эмоции в день открытия раскола все равно оказались сильнее, они поныне терзали душу.

Лежа на спине, я склонила голову по направлению туда, где должен был спать Люций. И застыла, понимая, что не могу дышать, а вместе с тем горло сдавливало еще сильнее. В ушах повис звон и холод, струящийся в округе, усилился.

Моран лежал в паре метров, обращённый ко мне лицом и не сводящим с меня своего взора.

Серые глаза остановились на мне, а одна из ладоней лежала на траве. Растопыренные пальцы, расходились на темном покрове, как дельта реки. Они были напряжены, будто вот-вот готовые сжаться в кулак. Светлые брови же наоборот ничего не выражали, но взгляд… Он показался мне слишком глубоким, изучающим и жадным.

Рывком я поднялась, принимая сидячее положение и сгибая ноги в коленях, невидяще уставившись перед собой. Прошло несколько секунд прежде, чем я встала на ноги окончательно.

Все даэвы вокруг спали. Кого-то скрывала трава, другие были развернуты спиной, что лица оказались скрыты. Невозможно было проверить, проснулся ли еще кто после моего сна. Вела ли я себя тихо, и был ли Моран, единственный кого потревожила.

Но, помимо этого, что-то еще смутно не давало покоя. Не найдя разумного объяснения, я медленно направилась в сторону леса. Позади раздался шорох чужих одежд – Моран пошел следом за мной.

Хотела ли я, чтобы Люций направился следом за мной? Скорее, да, чем нет. В юности я так стремилась к одиночеству. И даже сейчас какая-то часть меня, требовала закрыться.

Под ногами что-то тихо хрустело – трава у самой земли оказалась покрыта инеем. Задержав задумчивый взгляд на белых крупинках, я продолжила свой путь.

Остановилась внезапно, прикрыв глаза. Замерла, заставляя себя дышать глубоко. Несмотря на попытки быстро взять контроль над собой, я лишь сумела унять слезы, но остатки соленой воды блестели на щеках.

Моран же был уже рядом, обходил по кругу, чтобы остановиться передо мной.

Открыв глаза, начала было говорить:

– Я не плака… – но соприкоснувшись с Люцием взглядом, замолчала. Что-то в его взгляде меня остановило. Странный приглушенный блеск радужки. Отвернула голову в сторону, видя, как совсем рядом темнеет Красный лес. Ночь оказалась почти непроглядна – облака закрыли звезды. – Проклятье! – неожиданно выругалась я.

– Хммм, – насмешливо выдал Люций и в этом он был весь.

Я вновь позволила себе повернуться к нему. Светлые волосы струились по одежде… Я нахмурилась.

– Почему на тебе другая одежда? Когда ты успел переодеться?

Он склонил голову оглядывая себя. Одеяние на нем было темным, но… будто с чужого плеча. Накидка с широкими рукавами-крыльями. Только с момента пробуждения я не разу ни видела, чтобы он носил мантии с такими рукавами.

– Это важно? – вопрос прозвучал иронично. Люций, наклонив голову, вдруг спросил: – Сара, ты не думала о том, что я мог злиться на тебя?

– Что?

Ночь вокруг будто стала темнее.

– Это ведь очевидный вопрос, – продолжал он, шагнув ко мне. – Ведь именно твои родные убили мою семью.

– И ты на меня злишься?

– Конечно. Как может быть иначе? – отозвался он, говоря это так легко словно речь шла о погоде.

Но с каждым словом в глазах Морана словно рождался огонь.

Люций сделал шаг, оказавшись вплотную, так что его одежды касались моих.

Я же озадаченно моргнула, сбитая с толку. Нечто в Люции заставляло меня попятиться, но я оставалась на месте. Даже когда это переросло в желание уйти.

– Порой я думаю, в чем истина? – заговорил он вновь.

Но я резко его перебила:

– Нам пора спать. Завтра тяжелый день, – я было повернулась, но Люций вдруг схватил меня за запястье – резко дернув на себя. Подняв руку, он стал стягивать с моих пальцев перчатку. – … Сара, – с нажимом проговорил Люций, по его челюсти гуляли желваки. – … Ты хочешь сбежать? После всего, что я сделал? После моих даров?

Избавившись от перчатки, скрывающей мою кожу, он соединил мою руку со своей, запуская пальцы между моих, и сдавливая внешнюю часть ладони. Он проделал это за секунды, я едва заметно вздрогнула от этого резкого движения. А потом навис надо мной, с уже разгоревшимся огнем в глазах.

Сердце застучало быстро, а я оглянулась, сосредотачиваясь на происходящем. На окружающей нас ночи, шелесте травы и листвы, и отдаленно доносившегося звука воды и на диве перед собой. Белые волосы спускались вниз к плечам, отдельные пряди очерчивали линию скул.

– Ты не Люций, – несмотря на бешено стучащее сердце, голос прозвучал удивительно спокойно. Короткая фраза прозвучала для него словно пощечина. – Что ты хочешь?

– Тебя. Я хочу тебя, – слова прозвучали низким глубоким голосом, а прямо на моих глазах его рука, которая держала мою, вдруг стала темнеть. Ее захватывала тьма, та же сила, что теперь поднималась по шее, касалась скул губ, носа и зрачков, заставляя те покраснеть, налиться алым, как у монстра, словно тлеющие угли костра. – Сара, – повторил он, с проводя языком по губам.

То, что я видела перед собой обескуражило меня, свободной рукой я пыталась отыскать эфес меча. Мой собственный дар кричал о том, что див передо мной сам стал монстром… Но вдруг его лицо исказилось новый вспышкой ярости. В попытках выдернуть свою руку, я инстинктивно воззвала к своему дару, который хлынул от сердца, стремительно достигая конечности, а мир вокруг вдруг стал трескаться. Реальность исполосовали серые линии, и она рассыпалась на осколки.

Я открыла глаза, дыша настолько часто, что будто начала задыхаться. Руки и ноги онемели. А глаза слепило яркое солнце – уже настало утро. Вокруг мерно колыхалась трава.

– Тихо-тихо, – расслышала я шепот. Люций склонился передо мной, оперев одно колено в землю. Его рука лежала вблизи горла, где-то в районе моих ключиц. Темное кольцо из осколка темного сердца мерцало на его пальце. – Тссс. Это был кошмар, – проговорил он до боли знакомым и теплым голосом.

Но это меня отнюдь не успокоило. Мои руки вцепились в его плечи, сдавливая их с такой силой, будто убеждаясь, что даэв передо мной состоит из плоти и крови. Рывком, я перевернулась, валя Люция на землю. Склонилась, над ним нащупывая пальцами бьющуюся вену на шее, а после стремительно открывая ворот мантии, видя, как блестит змей на шее из морозии, что кружил над шрамом. Я оттянула ворот одеяния, пытаясь разглядеть, как можно больший участок светлой кожи. А после, не найдя ничего подозрительного, издала облегченный выдох и вдруг обняла теневого, будто он был важнее всего на свете. Запах мяты и дерева окружил меня, успокаивая.

Моран подо мной оцепенел, словно обратившись в камень. Несколько секунд будто растянулось в вечность, а потом у самого уха произнесли:

– Сара, мы здесь не одни, – раздалось насмешливое. Прозвучавший голос заставил меня прийти в себя, позабыть как дышать и распрямившись отстраниться.

Ситуация и правда была странной. Все в лагере уже проснулись, и замерли, наблюдая за происшествием. У всегда держащего себя в руках Сезара из рта полилась вода.

Я сглотнула.

– Здоров. Все в порядке, – похлопала Люция по щеке. По коже прошлись мурашки. – Видимо остаточное. После того, как поменялась с Регисом осталось что-то от его навыков врачевателя.

Вставая с Морана, одергивая одежду.

– Буду следить за собой, – сказала, стараясь не выглядеть смущенной. Ничего страшного в конце концов не случилось.

– Ты тоже так пациентов осматриваешь? – раздался голос Кьярина, обмахивающегося листом лопуха неподалеку.

– Что? Нет, конечно! – вспылил Регис, едва не подпрыгнув на месте от возмущения.

– А Сара говорит, да.

– Ну что все застыли, собираемся, – как ни в чем не бывало, сказал Моран, поправляя одеяние – то же, в чем был и вчера. Эта деталь окончательно меня успокоила.

Увиденное — кошмар. И ничего больше.

«Сара», – раздался эхообразный шепот. Я застыла, оглядываясь по сторонам, видя лишь залитый светом луг, картина которого внушала благоговейный трепет и безмятежность.

Сглотнув, я стала собирать вещи, игнорируя внимательный взгляд Люция. Проверила светлый кристалл – он был на месте, сверкал светом, как и раньше. Голоса и кошмары, были они связаны? Может быть. По крайней мере, я надеялась, что скоро это закончится. Но утренний порыв показал явственно кое-что.

Я боялась за Морана больше, чем за кого-либо.