Солдат

— Дезертир, трус, самострел? — командир с двумя ромбами, видимо тот самый комдив, пропустил просьбу мимо ушей и глядя на Ваню брезгливо поморщился. — Зачем вы его притащили сюда?

— Нет, нет, товарищ комдив, — высокий, смуглый офицер, с висевшей на перевязи забинтованной рукой и одним ромбом на петлицах улыбнулся и отрицательно мотнул головой. — Скорее всего нет, но в этом деле есть непонятные моменты. Это я приказал его доставить. Буду разбираться.

Ивану он сразу не понравился, а точнее, очень не понравились его глаза, которые, казалось, пронизывают насквозь.

— Мне уже доложили по поводу этого красноармейца, — вперед вышел еще один командир, полный, круглолицый мужчина в очках с проволочной оправой. У этого в петлицах алело тоже два ромба, на рукаве гимнастерки была пришита большая звезда с серпом и молотом, но сам он был больше похож на школьного учителя, а не на офицера.

Он помедлил, а потом, строгим, торжественным голосом начал говорить:

— Красноармеец Куприн, вместе с военфельдшером Курицыной, занял брошенный по причине отсутствия горючего советский танк и преградил путь моторизированной немецкой маневренной группе, собиравшейся атаковать наши позиции с фланга. Во время боя, красноармеец Куприн огнем из пушки уничтожил немецкий бронетранспортер, средний танк, несколько мотоциклов и до взвода пехоты…

Ваня чуть рот не раскрыл от полного охренения и даже тайком ущипнул себя, чтобы проверить не спит ли он. Из всего боя он запомнил только то, что со страха даванул гашетку танковой пушки.

— Танк красноармейца Куприна подбили, — продолжил командир уже не таким официальным тоном. — Но подоспели наши танкисты и рассеяли гитлеровцев.

— Так и есть, товарищ дивизионный коммисар, — мягко вступил в разговор перевязанный, — но, как я уже говорил…

— Так это совсем другое дело!!! — недослушав его, комдив широко улыбнулся, подошел к Ване, крепко обнял его, а потом обернулся к комиссару и требовательно заявил: — Считаю, красноармеец Куприн должен быть награжден за свой подвиг. Что там у нас осталось, Сергей Корнеевич?

Комиссар пожал плечами, порылся в полевой сумке и достал маленькую коробочку.

— Только вот это, но она осталась всего одна…

Комдив недослушал и его, забрал коробочку и уже через несколько секунд на гимнастерке Вани появилась круглая серебристая медаль, с маленькой прямоугольной красной колодкой.

Ваня скосил глаза, недоуменно уставился на вычеканенный на медали старинный танк* и перестал понимать вообще что-либо.

медаль «За отвагу» — государственная награда СССР для персонального награждения за личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества и исполнении воинского долга. На лицевой стороне медали в верхней части изображены три летящих самолёта. Под самолётами помещена надпись в две строки «За отвагу», на буквы наложена красная эмаль. Под этой надписью изображён стилизованный танк Т-35.

Комдив тряхнул ему руку и замер, явно что-то ожидая.

Пожилой солдат больно ткнул Ивана локтем и оправдывающим тоном подсказал комдиву.

— Контузило его, товарищ комдив, речь отшибло начисто. Там его танк страсть как расшибло, чудом уцелел парень…

Ваня спохватился, хотел сказать командиру большое спасибо за награду, но опять исторг только страдальческое мычание. Вдобавок, от волнения сильно закружилась голова и он только чудом не шлепнулся на задницу.

— В лазарет! — категорично скомандовал комдив. — Сергей Корнеевич, прикажите подготовить приказ о награждении и оформить документы. И немедля доведите до личного состава подвиг красноармейца Куприна, нам не помешает подстегнуть боевой дух бойцов.

И потерял Ваню из вида, опять вернувшись к столу.

По лицу майора госбезопасности было видно, что он чем-то недоволен, но протестовать перевязанный не стал и приказал сопровождению Ивана:

— За мной…

Они отошли немного в сторону, где майор разрешил посадить Ваню на пенек, сам отошел ненадолго, а после того как вернулся, тоже присел и принялся тщательно изучать его красноармейскую книжку.

Через несколько минут гебешник поднял взгляд и заглянул Ивану в глаза.

— Значит речь отшибло, говоришь?..

Ваня машинально кивнул. Честно говоря, ему уже стало полностью безразлично, что с ним дальше случится. События последних дней вымотали Ивана до такой степени, что не пугал даже расстрел.

Сопровождающий было принялся опять что-то объяснять, но гебешник нахмурился и тот немедленно заткнулся.

Сзади послышались шаги, как выяснилось, это привели военфельдшера Курицыну и еще какого-то красноармейца, длинного и худого, с густо усыпанным веснушками лицом. А еще зачем-то приперся тот самый мужик с санитарной сумкой, которого Иван машинально двинул. Этот притащил с собой снаряжение и оружие Ивана.

Но к Ване их не подвели, поставили в сторонке.

Майор пальцем поманил к себе веснушчатого и с доброй улыбкой, ласково поинтересовался у него:

— Вы знаете этого бойца, красноармеец Сидоров?

— Конечно, товарищ майор госбезопасности! — с готовностью отрапортовал боец. — Это же Ванька Куприн, мы с ним в одном дворе росли, вместе добровольцами пошли. И вместе попали в шестьсот одиннадцатый саперный батальон. А потом Иван ушел со сводной группой прикрывать отход. Но из них никто не вернулся.

— Что с капитаном госбезопасности Семаком? — вдруг резко поинтересовался майор у Ивана. — Выжил, попал в плен, убит?

Ваня сообразил, что речь идет как раз о Жан Жаныче и как мог, объяснил жестами, что капитан погиб.

По лицу майора пробежала злая гримасса.

— Эх, Иван Иваныч… — тихо, словно сам себе, прошептал он, но сразу вытащил из кармана карандаш, открыл блокнот и сунул их Ване. — Пиши, как и где это случилось.

Ваня взял карандаш, но тут же сломал грифель, потому что руки начали трястись как у эпилептика.

Майор покачал головой и принялся опять за допрос веснушчатого, а когда закончил с ним, позвал военфельдшера Курицыну.

Маша спокойно и подробно рассказала все события последних суток, а потом сама наехала на майора, да с таким напором и злостью, что тот даже оторопел.

— Вы бы видели, товарищ майор госбезопасности, как он воевал с немцами!!! — шипела она. — И меня спас! Мне не верите, спросите у своих бойцов. Как крикнет, беги военфельдшер Курицына, беги, а сам из пушки как даст по немцам.

Ваня подумал, что гебешник сейчас прикажет расстрелять Машку, но тот лишь улыбнулся.

— Прям так и сказал, товарищ военфельдшер?

Маша смутилась, но только на мгновение.

— Примерно так, товарищ майор госбезопасности! И еще своими словами добавил. Матерными. Герой он! Не верите, тогда и меня арестовывайте.

— Тихо, тихо, военфельдшер… — майор поднял руку в успокаивающем жесте. — Не стоит волноваться. Никто никого не арестовывает, и никто не подвергает ваши слова сомнению.

— А вот что мы с него сняли, — мужик с санитарной сумкой тряхнул портупеей Ивана, его автоматом и ранцем. — Он мстительно зыркнул на Ваню и добавил. — Немецкие, в ранце полно еды, тоже немецкой. И меня ударил, как очнулся! Он фашистский диверсант, наверное. Точно говорю, товарищ майор госбезопасности.

— Это трофейное! Он с немцев снял, которых убил! — запальчиво выкрикнула Маша. — И меня кормил! Сам не ел, а меня заставлял кушать.

Майор строго посмотрел на Ивана.

«Теперь точно расстреляют, — печально подумал Ваня. — И красивую медальку заберут назад…»

— Диверсант, говоришь? — недобрым тоном протянул Черный, но тут же улыбнулся и скомандовал:

— Воюй дальше, красноармеец Куприн. Куда бы тебя… — он задумался и решительно бросил. — Отправляйся в санбат. Как раз подлечишься. Военфельдшер Курицына, вы тоже в распоряжение военврача второго ранга Елистратовой. Назаров, проводи. Но мы с тобой еще поговорим, Куприн, очень скоро поговорим. И ранец свой не забудь, раненым продукты пригодятся…