Второй сборник Центрифуги

* * *

Мне иногда воспоминается: лицейский лазарет, большой образ св. Пантелеймона в углу, корь и странный бред о красной шапочке. Днем – синие шторы на окнах потому, что глаза болеющих корью не выносят света. В лазарете: «Таинственный Остров» Жюля Верна без первых 70 страниц. Я уже тогда заметил, что не случайно капитан Немо появился в другой книге – что в этом сказывалась заветная лирика художника. Мне было сладостно ощущать родное ее дыхание.

Когда я вырос и дожил до 1913 года, я написал:

Воздвигайте новое Замбези,
Новый Берингов пролив,
Новую Атлантиду –
В неразрывные взрывы
На бегущих марганце и железе:
Новую жизни кариатиду.

Я руководствовался здесь утончением называния новооткрытой страны (срвн. «Новая Зеландия»), – honny soit qui ma! у pense. Если Вам кажется, что это слишком просто – не верьте себе. Но я хотел бы составить настоящий «сердечный адрес-календарь». Не думаю только, чтобы много народа могли прочесть его. И мне приходит в голову, что раньше всех на нем бы срезался В. Розанов, в… – кл… мыслитель.

Тут я готов был бросить перо и закрыть дорогую чернильницу, как некто визгливый запел под окном, сопровождаемый шарманкой:

Поэт NN питается
Жареной колбасой;
Переулки замыкаются
Над извощичьей головой.
Ализаринно корректуя
Обомшалые пустяки,
Бледно иронизуя
Распухшие цветки,
Смиренно постигая,
Что и тень тупа. –
Жестокий посетитель
Трамвая «А», –
Он угрюмо удлиняется:
Переулки – и дни
Над папиросой качаются
В пенснэ огни.

Charmant! charmant! – воскликнул я и содержимое жилетного кармана полетело за окно. – И проч, и проч.

Сергей Бобров

Черный бокал