Второй сборник Центрифуги

IV

На первый взгляд книга загромождена эпиграфами, но при внимательном к ним отношении и при основном методе изыскивать и отмечать новые достижения, не впадая в досужее критиканство, легко заметить, что они необычно многообразно использованы. Так, одни вскрывают метонимическую метафору стихотворения («Я раб греха» к стих. «Раб»).

Другие – вводят в настроение пиесы, а потому как бы регулируют темп, как в музыке: Allegro, Largiole. («Вот Маша Штальбаум, дочь очень почтенного советника» к «Сад»). Третие – (случай самый обыкновенный) дают корреспондирующий образ («Какой горючий пламень» к «Печальный закат»). Четвертые дают корреспондирующий ритм (см. стр. 61, 95 etc.). Самый интересный случай (хотя это бывало и прежде) представляет пятый род эпиграфа, где сам он становится темой стихотворения (сравн. тематическое развитие эпиграфа «Amor condusse noi ad una» у В. Брюсова, «Зеркало Теней», стр. 85).

Особенно интересно использован так эпиграф в стихотворении «Спутник», представляющем как бы вариации на заданную тему. Эпиграфом служит двустишие Н. Языкова:

Не улетай, не улетай!
Живой мечты очарованье!

Каждая из четырех строф стихотворения С. Боброва дает как бы новую вариацию; вариант темы всегда первый стих, три прочие развивают вариант, а две первых строки первой строфы словно модулируют в двух последних – последней.

Вот начала строф: Крылатое очарованье (I); Очарованье легкокрыло (II); Очарование крылато (III); Но легких крыл очарованье (VI).