Детектив с одесского Привоза

— О! Теперь и я вспомнил. Это наш двойной «отличник».

— Какой еще такой «отличник»?

— Мы его дважды ловили на квартирных кражах. Срок отсидки за это — пять лет. Отсюда и пошло — «отличник». В связи с воровством в квартире зубного врача Осяка мы пересматривали свою картотеку, чтобы выявить, так сказать, вероятных исполнителей этой незаконной акции. В число тех, кто подлежал проверке, попал и Черевик. Но он сумел доказать — чистый. Так было еще несколько раз — это уже в связи с другими квартирными кражами. В конце концов все это окончилось тем, чем и должно было окончиться: Черевик пошел к прокурору Одессы. Так, мол, и так, был тяжкий грех в молодости, за него я свое отсидел, теперь кормлюсь вот этими мозолями, можете и вы ими полюбоваться. У меня жена, двое детей. Как же мне жить теперь дальше? Терпеть преследования? Наложить на себя руки? Или, может быть, ваш советский закон предусматривает и защитные действия? И так далее, и тому подобное. Короче говоря, был громкий скандал, инцидент едва удалось уладить, и шеф наш, и твой предшественник имели крупные неприятности.

— А вот в связи с двумя последними нераскрытыми кражами, ну, что были совершены десятого и пятнадцатого марта, Черевиком никто... не интересовался?

— Так не было же никаких оснований. Помнишь, на совещании мы вас с показаниями таксиста Коли познакомили? Ведь похоже на то, что «гастролер» к нам заглядывал. Я уже не говорю о деликатности положения. Черевик-Циркач в своей прошлой воровской практике неизменно пользовался отмычками. В этом деле он был непревзойденным мастером, секретных замков для него, по сути, не существовало. Здоровьем его бог не очень наградил, вот он и искал свой оптимальный вариант, чтобы не очень утруждаться... А у Тищенко и заведующего ателье Давидовского, последних клиентов нашего «гастролера», входные двери открыты с помощью «фомки» неизвестного доселе образца. Чтобы так ловко отогнуть верхние и нижние шпингалеты, отжать половинку от половинки, нужна не только умная голова, но и приличная физическая сила. Это заключение экспертов. Здесь «почерк» неизвестного до сих пор в Одессе мастера. Запросы до самой Москвы полетели — не было ли где-то прецедента? Ответа пока что никакого. Если у нас действительно погостил такой расторопный «гастролер», тогда обе кражи до скончания века повиснут на наших ногах двухпудовыми гирями — на каждой ноге по одной гире... Однако мы с тобой заговорились. А ты как вышел на этого самого Черевика-Циркача?

— На моем участке один дед магазины охраняет. Его сын и Циркач когда-то в школу вместе ходили, были вроде приятелей. Ну, дед и заговорил о Циркаче, мол, в жизни не всегда все бывает по-праведному, вот он, Циркач, вышел из тюрьмы, а живет как пан: и одевается хорошо, и на такси ездит, и спит в мягкой постели... Я припомнил, что о Циркаче что-то писал и мой предшественник. Вот и прибежал в «резиденцию», покопался в архивных бумагах и нашел. Жизнь бывшего грабителя-рецидивиста Константина Черевика расписана так, что документ этот хотя и в черновике сохранился, не в милицию надо посылать, а в наградной отдел. А суть такова: у Циркача в день воровства на квартире зубного врача Осяка — стопроцентное алиби. Я прочел, узнал, что Циркач отбывал наказание за повторную квартирную кражу, и позвонил тебе...

— Послушай один хороший совет, — покровительственным тоном заговорил старший следователь. — Ты в дальнейшем можешь на ночь глядя читать подобные «документы» своих коллег или даже милицейские романы. Но лучше читай дома и постарайся после этого сразу же уснуть. А на работе занимайся полезным для общества делом. Сейчас я на твоем месте присматривал бы за квартирами самых достойных граждан участка, что тебе и предписано специальным циркуляром. Тем более сегодня — воскресенье, и спокойствие всем просто необходимо. Ну, так как — нужен тебе адрес гражданина Черевика или уже нет?

— Теперь и сам не знаю...

— Быстрей соображай.

— Хорошо, шеф, уговорил. Нужен.

— А ты нахал.

— Не отвлекайся, шеф. Заодно дай адресок и зубного врача Осяка. Если уж на то пошло, то я должен знать, где живут знаменитости моего участка.

— Ты в своей конторе?

— Да.

— Подожди немного, я тебе сам позвоню.

Через несколько минут старший следователь Форостовский позвонил.

Веселым голосом сказал:

— Подозрительно спокойный вечерок сегодня. Основной телефон как замолчал перед твоим выходом на меня, так и не звонит. И трудящиеся не беспокоят, и наряды ничего не докладывают. Вот бы такое чудо до конца смены! Слушай, Забара, а у тебя неплохой нюх. Оказывается, у твоей симпатии, а именно у Константина Черевика, сегодня — день рождения. Стукнуло тридцать три годка, возраст Иисуса Христа и Остапа Бендера. Адрес его такой... Записал?.. Ты знаешь, что на день рождения не приглашают, посему подарок в зубы — и вперед. Вот так оригинально и познакомитесь. Не бойся, он прокурору на тебя не пожалуется, ты же сегодня будешь его гостем.

— Пошел бы ты...

— Товарищ лейтенант, прошу не забывать, что я на службе и меня нельзя посылать ни на именины к своим сомнительным знакомым, ни еще куда-нибудь подальше — это чревато многими последствиями. И, между прочим, о вежливости. Чтобы попристойней обращаться к Черевику, запомни, что по отчеству он — Владимирович. Впрочем, с такими нервами, как у тебя, лучше не ходить, хотя и повод чудесный — день рождения.

— Григорий Петрович, ну что ты заладил: «день рождения, день рождения...» Мы с тобой ходим к таким, как Черевик, без приглашения не только на день рождения. Повод для встречи здесь один. Лично я век бы не хотел его видеть, и все же...

— Товарищ лейтенант, без самодеятельности. Не забывай, что гражданин Черевик знает дорогу к прокурору. Не складно, да ладно. Ты просил еще адрес зубного врача Осяка. Вот он...

Василий записал адрес Осяка, и в телефонной трубке тут же послышались частые гудки. Наверное, старший лейтенант обиделся.