Выбор - быть человеком!

06. НАШ НОВЫЙ КУРС

ПЛОДЫ ПЕРВОГО СОБРАНИЯ

Новая Земля, Серый Камень, 13.04 (августа).0005

Кельда

А вот в пятницу, к вечеру третьих суток, выданных на раздумья, ко мне потёк людской ручеёк.

Если вы думаете, что всё было прямо лучезарно и мимимишно, то ошибаетесь. Первыми пошли сомневающиеся. Я бы вот тоже сомневалась. Но мы с Вовой находились в таком положении… нельзя нам было усыновлять. И так мы тут… отцы народов, блин. Мы разговаривали. Я, конечно, проверяла всех. Всякие фокусы и неприятности с усыновлёнными детьми нам нафиг не нужны, это мы ещё в первый день, на заседании с нашей комиссией по усыновлению решили — в усадьбе у портала, помните? Так что я работала по совместительству и за мага-сканера заодно. Сомневались люди всё больше из-за страхов, крепко вбитых в подсознание техногенным капиталистическим миром. После разговоров я отправляла их снова подумать. Такое решение не должно приниматься в суете.

Приходили и те, кто не решился взять на себя новую ответственность. Ведь кто-то мог и не хотеть, правильно? Имел право. И это были ни в коем случае не дурные и не скаредные люди. Ну… просто вот так. Не чувствовали в себе сил. Не хватало решимости. Некоторые боялись, что родным детям будет недоставать внимания и заботы. Я не убеждала их в обратном — зачем? Не каждому доступен такой смелый шаг. Подвиг даже.

Многие, кстати, предлагали свою помощь: с маленькими, как Маргаритины, или с более старшими. Почему бы и нет? Любая лепта ценна. Таких я отправляла к Марине, наказав ей подойти к вопросу со вниманием.

Но были и семьи, изъявившие настойчивое желание усыновить «подросших волчат». Таких в моей специальной тетрадке значилось уже четыре, все — будущие переселенцы в Бирюзу.

С каждой семейной парой (пока шли только пары) я беседовала детально.

Проговаривали ещё раз, что по нашим законам эти усыновлённые-удочерённые будут считаться взрослыми, но на испытательный срок — не вполне полноправными, так скажем. Где-то детьми. Выясняла предпочитаемый пол, возраст, а главное — количество. Один ребёнок, два? Или сколько?

Не знаю, что сыграло: пламенная речь Марины или мои рассуждения о фронтире, но напротив фамилий в колоночке «кол-во детей» значилось: 4, 4, 5 и 3.

Что-то это меня даже немного напугало.

К утру шестницы выяснилась причина столь смелых решений. И что́ я тупанула и не догадалась сразу? Евгения Валерьевна же.

Женя-фигуристка не просто рулила кланом из троих своих детей, их жён-мужей, их детей и даже внуков, а так же целой кучи боковых родственников. Она ещё и входила в совет будущей деревни. И, конечно же, вела пропагандистско-разъяснительную работу среди своих переселенцев.

Женя тоже умела убеждать и зажигать сердца, и к утру четырнадцатого августа практически сидящие на чемоданах бирюзинцы пошли ко мне целой демонстрацией. И все с такими же заявками. А что? Усыновление троих-четверых детей на фоне Жениных двенадцати выглядело вполне обыденным поступком.

Кроме старших пришли ещё и молодые. Нет, они, конечно, в курсе, что ограничения по возрасту, но раз уж они уезжают, можно заранее записаться?

И я записывала. Отсчитывала, как мы установили, минус четырнадцать лет от возраста младшего супруга и записывала.

…хотим одного ребёнка взять… двоих… одного пока… пятерых… Что, реально — пятерых? Заглядываю внутрь. И правда, эти справятся. Где тут нужная страница?

Тетрадка моя оказалась исписана и исчёркана с разных сторон вдоль и поперёк. Никогда не могу рабочие записи сразу красиво оформлять, не мой талант. Вечером буду в чистовик переписывать.

А ещё я подумала, что если всё срастётся, то Бирюза года через три вырастет в мощное и хорошо защищённое поселение. И это не могло не радовать.

То ли глядя на эту делегацию, то ли просто потому, что время подошло, потянулись и наши, островные. Тут энтузиазм не был таким зашкаливающим, в основном напротив фамилий значилась цифра один, иногда — два. Это меня даже как-то успокоило. К вечеру предварительный список почти оформился, остались считаные единицы неопределившихся, ну да у них время ещё есть.

К вечеру же снова пришли мои неугомонные Ивановы. Попросили себе двух девчонок и ещё мальчишечку. Лет чтоб по восемь-девять. Валя смотрела на меня с надеждой.

Ну вот, такой расклад мне гораздо больше нравился! Ангелине пятнадцать, Серёжке тринадцать и Дёмке одиннадцать. Младшие братья-сёстры должны неплохо вписаться в семью!

Получили добро, обрадовались! Интересный у нас народ, всё-таки.

СОБРАНИЕ ДЛЯ МОЛОДЁЖИ

Тем же вечером было собрание для тех, кому меньше тридцати. Семейных и нет. В том же амфитеатре было много народу, гораздо больше, чем в прошлый раз, почти в два раза — практически все, кто старше четырнадцати и моложе тридцати разве что бирюзинцам, с кем уже поговорили, мы разрешили не являться. Новости касательно возможных усыновлений уже третий день обсуждались на каждом углу — никто ведь не делал из этого секрета, и собрание было слегка взбудораженным.

Мы с мужем переглянулись — время — и Вова поднялся со своего кресла:

— Прошу тишины! Добрый вечер всем! Большинство из вас хотя бы краем уха слышало последние новости. Если кто не слышал, рассказываю. Администрация города Иркутска признала, что бывшие воспитанники детских домов получили в нашем баронстве хорошие условия для жизни. Скажу больше для тех, кто не в курсе: на сегодняшний день все они обрели свои новые семьи!

Кто-то захлопал, хлопки быстро переросли в овацию и приветственные крики, и барону пришлось некоторое время переждать, прежде чем он смог продолжить.

— Белый Ворон принял в свои ряды шестьдесят семь новых братьев и сестёр, чему мы чрезвычайно рады! Но сегодня речь идёт о гораздо более масштабном предприятии. Нам с баронессой было предложено принимать под своё попечение всех желающих детей, без ограничений. Фактически — организовать детский дом для переселенцев, не имеющих опеки старших родственников. Детям не придётся сбегать и переправляться тайком, маскируясь под овец, как некоторым из вас, — в некоторых сидящих группках засмеялись и завозились, подталкивая друг друга в бока, — Всё будет организовано правильно, по уму. Всё здо́рово. Но! Мы с баронессой серьёзно обсуждали этот вопрос. И не только мы: целая комиссия. Думаю, все знают этих людей и относятся к ним уважительно. Мы решили, что будем всеми силами добиваться, чтобы каждый ребёнок нашёл новую семью! Именно… — из-за дружного одобрительного рёва пришлось снова сделать паузу. — Именно поэтому сейчас проводится опрос семей: кто сможет принять к себе детей и сколько.

Снова начался гвалт, и барону пришлось поднять руку, чтобы успокоить народ.

— Слово госпоже баронессе!

Теперь встала я.

— Дети мои! Сейчас я скажу вам кое-что, и некоторые расстроятся. А некоторые — обидятся. Прежде чем вы соберётесь дуться и обижаться — подумайте хорошенько, дайте себе время. Итак, для тех, кто захочет усыновить ребёнка, будут действовать ограничения. Во-первых, усыновляет семья. Не одиночки! Если вы захотите пересмотреть свои отношения до того момента, когда ребёнку исполнится пятнадцать лет, нужно будет устроить всё так, чтобы усыновлённый мог свободно общаться со всеми родителями, неважно сколько их — двое, трое, пятеро. Это понятно? В идеале, конечно, не разрывать союз. Но тут уж и на Старой земле никто никаких гарантий дать не мог, так что… Думайте, одним словом. Второе. Это вы, должно быть уже слышали. Ребёнок должен быть младше самого молодого родителя минимум на четырнадцать лет. Я думаю, тут пояснений не нужно. И третье. Усыновлять разрешается только тем, кто имеет собственный опыт родительства. Мы с бароном будем настаивать, чтобы все усыновляемые были младше родных! Отдельные случаи — по особому рассмотрению и только в виде исключения.

Чувствуя, что собрание собирается забурлить, барон хлопнул ладонью по подлокотнику и гаркнул:

— Тихо!

— Спасибо, милый. Я говорила, что многим будет это сложно принять. Вам даже может показаться, что вас отодвигают от жизни общества. На самом деле это далеко не так! Мы много думали, и не мы одни. Подумайте вот о чём, — я сделала паузу и шебуршания в рядах затихли, — мы пришли в новый мир, и мы здесь меняемся. Человечество меняется, понимаете? Мы, успевшие заматереть там, тащим за собой целый ворох старых привычек, выработанных тысячелетиями стереотипов, но вы, не перешагнувшие ещё порог молодости, вы будете взрослеть здесь, и ваша жизнь приобретёт совсем другие ритмы! Слишком мало времени прошло, чтобы отследить все нюансы, но постарайтесь припомнить: был ли на вашей памяти хотя бы один случай, чтобы рожала женщина биологически младше двадцати семи лет?

Люди начали соображать, оглядываясь друг на друга.

— А я вам скажу! Не было ещё такого случая! Больше того, в этом году самой молодой роженице было уже двадцать девять, и она была единственной такой молодой! Вы понимаете о чём я⁈ — я оглядела напряжённо замерший амфитеатр. — Боги дают нам длинную юность! Не думаю, что впредь мы увидим мамочек моложе тридцати. И это ещё маленький срок для тех, кто собирается жить несколько столетий!

Наступила тишина. Честно, я не думала, что они так расстроятся. Это ж дети. ДЕТИ! Ответственность, душевные вложения…

— И что нам делать? — расстроенно спросил чей-то совсем молодой девчоночий голос. — Все говорят: люди — самый главный ресурс! Чем больше нас, тем сильнее баронство! И я… ещё пятнадцать лет не смогу ничем помочь? Это в лучшем случае…

— Так, стоп! Во-первых, вы сами и есть ценнейший ресурс! Каждый из вас! А во-вторых… — я помедлила, — сейчас я вам скажу одну вещь, которую ещё ни с кем не обсуждала! Главным образом, потому, что она только что пришла мне в голову… — Вова посмотрел на меня с таким выражением лица… типа «та-а-ак, и что на этот раз?» — А теперь по пунктам, следите за мыслью! — как хорошо, когда люди имеют опыт суровых тренировок, тишина установилась, как на плацу во время торжественной встречи генерала. — Каждый из вас знает, что во время перехода люди избавляются от заболеваний. Правильно?

Волны кивков и согласных возгласов были мне ответом.

— Мне достоверно известно, что исчезает и умственная отсталость. В нашей целительской практике описано уже несколько таких случаев. Больше вам скажу. На прошлой неделе зашла семья с ребёнком с синдромом Дауна, — я обвела взглядом притихший амфитеатр. — Так вот нет больше этого синдрома! В первые же дни все признаки отклонений исчезли! Единственное: девочке девять лет, а развитие, соответственно, как у даунёнка, года на три-четыре. Требуется компенсация и пока занятия в группе младше по возрасту. Соображаете, к чему я клоню? Ну?

— Работа с детьми-инвалидами?.. Но всё равно же… Типа помощь? Как волонтёры?

— Теплее, но не то! Думаем ещё, а чтобы легче было, скажите мне: в старом мире куда деваются такие дети, когда вырастают?

Вариантов было не очень много. Аудитория растерялась. Барон скептически подпёр щёку, облокотившись о ручку кресла. Ладно уж, с его скепсисом попозже разберёмся.