На прорыв

Хоть время и обеденное, из-за мороза на улице народу было немного. Но ещё до начала моего "обличающего" монолога понял — мы не одни. У нас появился зритель. Который вмешиваться в мои разборки с Петей не спешил. Зато видел и слышал всё, что здесь происходило. Зритель не простой: уж особиста не узнать у меня бы никак не получилось. С одной стороны, нехорошо, что он сюда зачастил. С другой — работа у него такая. А именно сейчас мне был нужен свидетель. Надо же Петеньку вывести на чистую воду: негоже гадёныша оставлять без наказания.

Судя по всему, особист собрался досмотреть спектакль до конца и появляться на сцене совсем не спешил. Я же решил отыграть роль дирижёра:

— Эй, Петюня, ты там жив, али как? — издевательски позвал я своего противника, благоразумно заняв удобную позицию на безопасном расстоянии, — Скажи, о чём ты думал, когда решил предать своих товарищей и дезертировать с поля боя? Ты ведь их бросил. Они там за тебя с фашистской мразью бьются, а ты тут по тылам шикуешь.

Петя, немного ошалевший от удара, наконец, смог принять более-менее вертикальное положение и, сжав кулаки, двинулся в мою сторону:

— Ты, тварь… подстилка… Да я тебя на ленточки порву, — выплёвывал слова в мою сторону этот недоумок, — Давалка хренова. Сама немцам сапоги лизала, а меня в дезертирстве обвиняешь? Я из-за тебя чуть не погиб — ты, скотина, на наши позиции немецкие танки пропустила.

Оп-па. Так этот кадр не зря, значит, мной интересовался. Видел меня на поле боя. И находился на позициях атаковавшего немчуру подразделения. Только сам, похоже, в атаку не пошёл. Решил отсидеться в тылу.

— Я, Петенька, в отличие от тебя, от немчуры не бегаю. И сюда попала после боя за Парфино, где из-за таких как ты погибло много хороших бойцов. Рядом со мной вторым номером совсем пацан был — младше тебя, гавнюка. Так вот он не струсил. Дрался до последнего. Звали его Александром Петрухиным.

И, увидев вдруг разом изменившееся лицо шедшего на меня Петра, в голове, наконец, сложилась полная картина событий:

— Так ты, получается, знаешь куда мой второй номер пропал! — утвердительно припечатал я, — Это ты, тварь, вызвался его до медсанбата довести, а сам под шумок смылся? Отвечай, паскуда!

Затравленный взгляд и виновато бегающие глазки мне моментально всё прояснили.

— Так ты, сука, бросил своего товарища на поле боя? — я аж задохнулся от злости.

— Он… наши позиции начали утюжить танки, зашедшие с фланга. Их было много, а тут Петрухин еле шкандыбает… А там — немцы. Да он всё равно не жилец был…

— Врёшь, паскуда! — у меня реально начало сносить крышу. Я был просто в бешенстве: — Танк был всего один. И если бы не твоя свинячья морда, я бы сейчас не попала сюда с контузией. Бросил моего Петруху, гад. От танка сбежал, паскуда. Из-за таких как ты мы и драпаем от самой границы, ублюдок. Трус! Что тебе стоило достать гранату и кинуть этому сраному панцеру под гусеницу? Что тебе стоило кинуть в него бутылкой с зажигательной смесью? Из-за тебя мой второй номер… Петруха… У-у-у, тварь, не прощу!

Я был уже на грани. И вместо грамотного отступления сам пошёл навстречу Петюне, еле сдерживая дикое желание убить гада прямо тут.

А у Пети от страха за себя — боязни того, что раскроют его обман — вместо мандража в коленках вдруг прорезалась лютая ненависть, придавшая ему сил:

— Откуда ты узнала? — завизжал он с перекошенным от злобы лицом, надвигаясь на меня, — Ты не могла этого видеть! Сука! Тварь! Змея подколодная! Ведьма-а-а!..

Дальше пошёл поток отборнейшей чёрной брани. Ещё немного — и кулаки дезертира вмесили бы меня в грязь. Но особист был настороже. И вовремя поняв, что спектакль прямо сейчас может превратиться в кровавую бойню (ведь я тоже был на взводе и прямо-таки жаждал расколошматить башку этого гада зажатым в моей руке поленом), быстро заняв позицию позади Петра, демонстративно передёрнул затвор своего ТТ. В сложившейся ситуации это было подобно холодному ушату воды, мгновенно разрядившему обстановку.

— А ну прекратить! — далеко разнёсся его громкий окрик, — Красноармеец Онищенко, вы арестованы. Руки за спину!

Из Петра будто сразу весь воздух выпустили: он тут же сдулся и ничем не напоминал уже того балагура, коего строил из себя совсем недавно. А рядом с нами, не иначе из воздуха (я даже заметить момента их появления не успел), тут же материализовались двое подручных особиста, которые, сноровисто обыскав моего противника и подхватив его под руки, поволокли того куда-то в сторону центральной улицы. Видимо, к транспорту.

Я же сам слегка ошалел от произошедшего. В самом начале казалось, что дирижировал оркестром именно я. В результате же просто тупо пошёл на поводу собственных эмоций. Ведь не вмешайся особист — и одной раскроенной черепушкой на моей совести стало бы больше. Я реально взъярился и был готов убивать. А теперь с трудом отходил от этого состояния, из-за чего руки стали слегка подрагивать, а тело сотрясать мелкая дрожь.

Старлей, ни слова не говоря, вернул своё штатное оружие в кобуру, предварительно поставив на полувзвод****, и подошёл ко мне. Понадобилось приложить некоторое усилие, чтобы выдернуть из сведённых судорогой пальцев полено и вернуть его на законное место в поленнице.

**** Полувзвод, предохранительный взвод. Используется в "ТТ" для предохранения от случайного выстрела. https://ru.wikipedia.org/wiki/ТТ https://ru.wikipedia.org/wiki/Полувзвод_(оружие)

Затем он взял меня под локоток и повёл к себе — в особый отдел — пешком: машины уже не было. Да тут и расстояние-то плёвое. Даже не понимаю, зачем вообще транспорт нужен был: мы дошли минут за двадцать. И всю дорогу молчали. Точнее, я молчал, а особист что-то мне втирал. Что именно — до моего сознания не доходило, поскольку на душе скребли кошки. Ведь я просто не мог поверить в то, что из-за трусости одного урода пропал совсем ещё молодой парень и отважный боец. Осознание этого буквально убивало меня, заставляя просто идти туда, куда вели, совершенно не обращая внимания на окружающее.

И лишь зайдя в помещение, в голове прорезалась здравая мысль: “Как же подозрительно вовремя появился особист. Да ещё с бойцами. Шёл кого-то арестовывать? Неужто меня? Вот же непруха! А я так сегодня и не пообедал”…