На прорыв

И хитро-хитро так прищурился, глядя мне прямо в глаза.

— Знаете, — говорю, — Все фамилии, кроме Белобородько, явно где-то слышала. Но вспомнить — где и при каких обстоятельствах — увы, пока не получается.

Изо всех сил делаю вид, что правда из меня так и прёт во все стороны. И говорить стараюсь как можно более твёрдо, искренне. Самого корёжит, но виду не подаю и взгляд не опускаю. Может, и мог бы рассказать особисту всё, как на духу. Да только мои ответы вызовут целый ворох новых вопросов. И тут уже как повезёт. Ведь таким образом можно и до расстрельной стенки договориться. А проверять — ох, как не хочется. Поэтому упорно стою на своём — не помню, дескать, и всё тут.

В общем, расстались оба недовольные друг другом. Особист прямо сказал, что через несколько дней снова зайдёт. Так что вспомнить что к чему — в моих собственных интересах.

А я впал в состояние чёрной депрессии. В самом деле: что бы я сейчас не предпринял — однозначно вызовет интерес особистов. Расскажу правду — плохо. Совру — ещё хуже: начну путаться в показаниях — ещё больше сам себе нагажу. Частично вспомню — тоже опасно: могут посчитать, что вожу их за нос. Только полная имитация амнезии может дать мне хотя бы слабую тень защиты. Но и то лишь условно: больно уж наследила Ольга. А девчонка, умеющая воевать так, как не у всякого профессионального вояки получается — нонсенс. И значит — потенциально опасно, если не сказать хуже. В общем, куда ни кинь — всюду клин.