Охота на волков

К концу недели я умоляю деда отправить меня к демонам, то есть в армию. Там где встал, отжался, побежал и не думаешь. Потому что думать приказа не было. Кажется, я даже слабовольно пускаю одинокую слезу.

Вместо этого я получаю дополнительные занятия по верховой езде. Там, вместе с яйцами, у меня отбивает желание ходить к деду с претензиями и тем более просьбами.

Я мечтаю выбраться из этого ада, потому что даже сон становится слабой наградой. Спать мне практически не дают, каждую ночь отправляя на дежурство в семейный храм. Там и вопрошаю Упуаута в чем я провинился, но бог-волк ко мне не является. И даже посулы, что принесу ему дюжину голов высших, не помогают.

Только раз мне кажется, что слышу усмешку в стенах главного зала. Но к этому времени мне уже многое кажется от недосыпа и уймы разнообразной информации, вливаемой в мои уши.

И только Антея, наша верховная жрица, жалеет меня, позволяя один час поспать на очередном учебнике. Ну и Филиппа Матисовна, тайком поставляющая мне пирожки.

Родители все это время находятся в госпитале. Дед лишь сообщает мне, что идет подготовка к сложному ритуалу и все под контролем. Придется объединить усилия нескольких верховных и получить исключительное согласие императора. С последним как раз проблем не возникает, так как в головах главных шпионов слишком много интересных сведений.

Друзей я тоже не вижу. Меня хватает на короткие переговоры, пока бегу с одного занятия на другое. Все они тоже готовятся к поступлению, хоть и не так активно, как я, но напряжение по мере приближения дня собеседования у всех возрастает.

Дни тянутся бесконечно долго и уходят стремительно быстро, вселяя в меня панику, что я ничего не успеваю. Собеседование за собеседованием, и испытание назначают всем, кроме Володи.

Прорицатель лежит по соседству с родителями, на реабилитации даже без возможности посещений. Только Покровский прорывается к целителям, выбивая новости о состоянии друга. Идет на поправку — коротко и вроде оптимистично.

Ко дню, на который назначено мое собеседование, я прихожу в состояние полной прострации. В моей голове каша, тело болит от физических нагрузок, а источник еле теплится, истощенный поддержанием меня в сознании.

Вся торжественность момента и напутствия деда пролетают мимо. Перед моим взором мелькают учебники, статуи богов, кони и долбанные шпаги. Настолько сильно к демонам я попасть еще никогда не хотел.

Мероприятие проводят в храме Тота, бога знаний. Помимо знакомой мне верховной жрицы, сушеной и тощей старушки, меня встречают еще двое.

Пожилой мужчина, почти круглый, с добродушной улыбкой и сверкающей при свечах залысиной. Я пожимаю его потную мягкую ладонь и он мне подмигивает.

И женщина, от которой у меня по спине пробегают мурашки. Высокая, плотная и прямая как палка. И такая же плоская. Строгое платье неприятных темных оттенков. На лице, будто состоящих из одних углов, глубоко посажены глаза. С акульем темным мертвым взглядом.

И смотрит она меня так, словно увидела таракана, сразу обозначая откуда мне ждать проблем. Она окатывает своим взглядом, как ведром холодной воды.

Все коротко произносят восхваление Тоту, как хозяину храма и главному покровителю академии. Я бормочу заученные слова и добавляю просьбу о помощи в этом, похоже, самом трудном для меня деле.

— Игорь Белаторский, младший княжич, третий внук Первого Воина, род Белого Волка, — представляюсь я, как положено, стараясь добавить в голос скромности и учтивости.

Чуть сразу же не забываю про кивок и осанку. Выпрямляюсь и замираю музейной статуей.

— Род Белого Волка, — улыбается мужчина. — Знаменитые воины, преданные служители империи, верные…

— Хватит, — обрывает его женщина. — Белаторские многим могут отличиться, в том числе знамениты они и своими выступлениями перед комиссией. Вы, юноша, тоже намерены удивить нас?

— Никак нет, — коротко отвечаю я, смотря строго перед собой.

— То есть ничем вы особо не отличаетесь? — довольно хмыкает акула. — Для чего тогда нам тратить на вас свое время?

— Я готов к любым испытаниям, чтобы доказать, что достоин обучения в императорской академии. И траты вашего времени, — добавляю, кусая губы, чтобы не усмехнуться.

Так, главное никого не оскорблять, все попытки спровоцировать игнорировать, на вопросы отвечать коротко и по делу. Повторяю я, как мантру, указания учителей. Меня должны всего лишь в общих чертах расспросить об умениях. Самое серьезное — это испытание. Сейчас же просто треп.

— Вы уже доказали, что недостойны, — вдруг заявляет добрячок и вмиг превращается из улыбающегося колобка в сморщенную репку.

— В смысле? — я моргаю и уставляюсь на него, забыв про манеры.

— В смысле, — передразнивает он меня. — Вам отказано в поступлении. Свободны, Белаторский.