Король

— Как сломали ногу Фелне? — спросил я деревянным, чужим голосом. Меня трясло от ненависти. Если бы я мог, я бы выжег весь этот чертов лес! Вместе с его обитателями! Которые из светлых эльфов давно превратились в темных. Но до сих пор считают себя светлыми. Ибо так удобнее.

— Фелну привели после Хельги — безжизненным голосом сказала Соня — Фелна молодец, она ловкая и сильная, как тигрица! Нас увидела — повисла на руках, расплакалась…а когда они расслабились — вывернулась, и ногой сломала челюсть одному конвоиру. Потом еще двоих уложила. Но ее все равно захватили. А потом один из главных приказал положить ее ногу на пень, и топором, обухом ударил по голени и по колену. И смеялся — мол, теперь не помашешь ногами.

— Мне бы мой меч! — выдохнул я — Я бы им тварям показал, как гибнет спецназ! Нет — бьется спецназ! Бесы! Везде — бесы!

— Ты о чем, Пет? — спросила Соня, и я почувствовал, как рука девушки обняла меня за пояс. И тут же — рука с другой стороны. Хельга.

— Да так…ниочем — вздохнул я, и тут же перевел тему — Больно, девчонки?

— Больно — ответила Хельга — Плачем потихоньку, а так больно, что слов нет! Как огнем жжет. Но твоей бабушке больнее. Гады, такая красивая грудь!

— Она их больше всего и бесила — усмехнулась в темноте старая колдунья — А что касается боли…я умею ее отключать. Только после того, как отключишь — ничего уже не чувствуешь. Делаешься деревянная.

— Научите нас? — спросила Соня, и положила мне голову на плечо. С другой стороны — Хельга проделала то же самое. Я даже подивился — будто мысли слышат.

— Нет, девочки…так быстро не научишься — грустно ответила лекарка — Это годы и годы медитаций, годы тренировок. И не просто годы…многие десятилетия. И никакой тут магии. Просто тренированное тело, и не менее тренированный разум. Впрочем…почему бы и нет? Все равно заняться нечем. Давайте, попробуем. Тут ничего сложного, если разобраться. Надо только овладеть своим разумом и своим телом до такой степени, чтобы подчинять его своей воле. Овладев этим искусством вы сможете задерживать дыхание на полчаса, и больше, сможете очень долго не есть и не пить, не теряя сил — пока не упадете замертво. Сможете отключать боль, и все чувства, что у вас есть. Сможете остановить свою кровь усилием мысли. Много чего сможете — это зависит от ваших способностей. Итак, закройте глаза и представьте, что вы — вода…и вы должны вытечь из кожаного мешка. Найти дырочку, щелочку…и вытечь!

Я слушал бабулю и думал о том, как бы мне подороже продать свою жизнь. Умереть прежде, чем увижу смерть девчонок. Я готов даже просто умереть, чтобы они все ушли живыми и здоровыми. Готов заключить сделку с этими мразями — чтобы спасти девчонок. И при этом с абсолютной ясностью понимал — бесполезно. Эти твари не соблюдают никакие договоры, и договариваться с ними абсолютно бесполезно. * * *

Думалось — откроют двери, я брошусь на конвоиров и убью, сколько смогу. Или меня убьют. Очень уж не хочется закончить жизнь в роли поросенка на вертеле. Только в отличие от поросенка изжарят меня живьем. Говорили, что именно так ворки поступают с предателями. И что характерно — жарят их несколько дней, время от времени подлечивая и добавляя сил. Я ведь в глазах этих ворков предатель.

Но не суждено было сбыться. Из пола выросли щупальца, и мы оказались спеленутыми, как младенцы. А потом вошли конвоиры.

Нас оттащили на ровную площадку, сделанную в виде круга. На ней кресты наподобие тех, на которых вешали мятежных гладиаторов и распинали Христа. Нас деловито привязали — всех, кроме Фелны. И я с замиранием в сердце ждал, что сотворят с девчонкой, от которой осталось только воспоминание, гниющей кусок мяса. Удивительно, но она была еще жива.

Я не слышал, о чем говорили мучители, но видел все — и как они отправили гонца, оставшись переговариваться и улыбаться. Да, они улыбались — довольные, будто на цирковом представлении. Светлые лица, красивые люди, достойные картин, или даже икон. Такими изображают ангелов — прекрасных, спокойных, лучезарных. Как они могли дойти до такого изуверства? Впрочем — тот же Гитлер очень неплохо рисовал, любил собак, и был добр к своей родне и соратникам. Хороший человек — если забыть о лагерях смерти, и о том, что он планировал убийство не просто народов, а целых рас человечества. Самые жестокие монстры, убийцы, часто выглядят очень даже респектабельными, приятными людьми. Вот и эти…чума бы на их головы!

Господи, сожги их! Сделай так, чтобы онисгорели в очищающем огне! Этим мразям нечего делать на белом свете!

Не слышит бог. Таких грешников как я ему никогда не услышать. А жаль. Девчонок-то за что? Весь их грех в том, что полюбили одного чертова попаданца, колдуна и чернокнижника. Да пару раз покувыркались с ним в постели. Разве они заслуживают такой страшной смерти?

А тем временем возле Фелны что-то происходило. Я присмотрелся…таак….привели лекарку, не иначе. Из тех, что называются Хранительницами. И чего они хранят, чертовы куклы? Спрашивал как-то бабулю, говорит — хранят обычаи и память. Но углубляться не стала. Мол, мотом как-нибудь расскажу. Но это «как-нибудь», увы, не настало. И скорее всего не настанет.

Хранительница что-то поделала — руки простирала, как я видел. Потом остановилась и стала говорить с одним из ворков. Тот кивнул, отдал приказ одному из наших конвоиров, тот рысцой убежал, а Хранительница снова наклонилась над девушкой. Наконец, появились двое ворков — они несли что-то вроде пенька с ручками. И я перестал дышать, как-то сразу догадавшись, что сейчас произойдет…

Фелну положили так, чтобы нога ее лежала на колоде, один из ворков взял топор, занес над головой…р-раз! И я вижу, как отрубленная нога девушки падает на эту сторону колоды. Длинная такая нога…

Они отсекли по самый пах, предварительно перетянув ногу выше разреза. И судя по всему не для того, чтобы помочь, совсем нет. Что смысла в том, чтобы жертва ушла из жизни без сознания? Не понимая, что ее убивают? В этом никакого удовольствия. А вот если она в сознании, да почти здорова — если не считать отсеченной ноги, тогда, да! К тому же — почему бы не показать отсеченную ногу ее хозяйке? Это же забавно!

Скорее всего, так они и рассуждали. И я не ошибся, потому что увидел — когда Фелну привязывали к столбу, она была в полном сознании. И да — ногу отсекли очень высоко. Короткий обрубок вместо ноги, загрубевший, будто после ранения прошли годы. И кость, белеющая в середине обрубка. Когда ампутируют ногу, стараются все это как-то…хмм…облагородить. Закрыть мясом, кожей. А тут — просто отрубили, как мясник у туши коровы, и не озаботились больше ничем.

Сердце мое заныло от боли…ах ты ж мой стойкий оловянный солдатик! Она все понимает, видит, слышит (они насмехались над ней и показывали отрубленную ногу), но ни рыданий, ни слезинки. Только презрительная гримаса и фраза, состоящая практически из местного мата. Ворков аж перекосило, когда они услышали, как Фелна охарактеризовала их происхождение и личные сексуальные пристрастия. Один из них подошел и ударил девушку палкой так, что рассек кожу, и по обрубку ноги потекла кровь. Распорядитель казни что-то сердито буркнул, жестом отогнал конвоира и подозвал лекарку. Та буквально за минуту закрыла рану и отошла в сторону, готовая к работе. Похоже что нас собираются пытать долго и трудно, а это штатная лекарка именно для таких случаев — чтобы не умерли раньше срока, помучились как следует.

Я посмотрел на Фелну, она почувствовала мой взгляд, посмотрела мне в глаза, и вдруг кивнула. А губы ее (я это четко видел) прошептали: «Я тебя люблю!».

Ох, черт, черт…я не заслуживаю! Я ведь точно не заслуживаю такой самоотверженной любви! Неужели все дело в колдовстве? В притягательности сильного колдуна?! Господи, покарай их! Покарай!

Собиралась толпа. На площадке, освещенной рассеянным зеленым светом, пробивавшимся через кроны деревьев, собралось уже человек пятьсот, не меньше. И впереди — вся знать. Я так предполагаю — видя, как ведут себя эти люди. Впереди — Лера, одетая в белые одежды, с короной на голове. Глаза стеклянные, с двух сторон ее поддерживают Хранительницы — молодые, крепкие женщины лет двадцати от роду.

Наконец, организаторы этой мерзости видимо решили, что все нужные уже собрались, и уже можно начинать. Тогда на помост перед площадкой для казни вышел тот самый тип, который и затеял всю эту мерзость. Он прокашлялся, и задвинул речь о том, как некие предатели и подлецы, возглавляемые агентами имперской тайной службы, решили свергнуть законное правительство Королевства Настоящих Людей, и захватить трон. Но конечно же — они оказались дураками, и не смогли одолеть умнейших из умнейших, самых дельных, самых умелых вождей Королевства, а вернее — их вождя. Который два дня назад вступил в брак с принцессой Эллерой, и стал королем Людей.

А дальше он рассказал, что подлецы — такие как я и мои «мерзкие шлюхи» — должны понести наказание, и своими страданиями искупить нанесенный вред и свои черные мысли. И тут он развил тему, да так, что мне захотелось не просто его убить, а как-нибудь страшно убить!

Этот козел сообщил, что не желает проливать кровь Настоящих Людей, и готов даровать мне и другой предательнице легкую смерть, если мы…убьем наших спутниц. Но только если их смерть всем понравится и не будет слишком легкой.

Они хлопали, кричали, радовались. Эти люди, собравшиеся посмотреть на смерть молоденьких девчонок, как на красивое представление. Они стояли и обсуждали строение тел жертв, делали скабрезные, пошлые замечания, и никому тут это не показалось странным.

А потом дали слово мне. Да, как единственному мужчине-ворку из пленников. По их разумению я должен был просить пощады и умолять этих тварей. Но я не стал умолять.

— Вы нелюди! — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно громче — Вы вымираете, и я рад этому. Теперь я вижу, что зря пришел вас спасать. Вас не спасать, вас надо выжигать каленым железом, как заразу! И я призываю Создателя: Господи! Спали их своим огнем! Очисти лес от этой заразы! Прекрати войну, убей этих безумных тварей! Господи, услышь меня!

Толпа зашумела, закричала, в меня полетели камни и палки, больно ударяющие по натянутой, голой коже. И я приготовился к смерти, надеясь, что встречу ее достойно. Хоть бы уж не обгадиться, когда меня будут пытать. Почему-то мысль об этом мучила меня больше всего.

Нью-король собрался что-то сказать, открыл рот, и тут…тугая струя пламени пробила кроны деревьев и ударила по толпе! Люди вспыхнули, как поленья, политые керосином, побежали живыми факелами…и тут ударила еще струя! Еще!

А потом бамкнуло, да так, что я оглох. Фиолетовое пламя взметнулась ввысь, и огромный великан-дерево вздрогнуло, пошатнулось, пытаясь удержаться на остатках ствола, и величественно завалилось, упав на соседнее дерево и заставив его жалобно скрипеть ломающимися деревянными жилами.

Бам-м! Бам-м!

— Драконы! Это — драконы! Легион! — закричала Хельга, но тут уже и я увидел мелькнувшее в прогале между деревьями синее брюхо дракона. А еще — всадников, которые сидели на нем и бросали что-то вниз, на землю.