Шеф-повар придорожной таверны

Дворянин заткнулся. Несколько секунд он молчал, переваривая, потом оглядел Ивера, подмечая его выправку, затем еще раз посмотрел на Машу, пышущую негодованием. Что он там увидел, было непонятно, но по лицу несколько раз пробежали какие-то судороги. Наконец он очень тихо, так что слышала его только Маша, Ивер и я, произнес.

— А сразу нельзя было сказать? И про льеру и про то что вы их нарисовали?

— Обалдеть! Вместо извинений, тебя волнует только это?

Машу слова заметно возмутили, она даже начала опять говорить используя слова нашего и своего языков.

— Льера, я приношу свои извинения за свои слова и свой тон, — тут же склонил голову Сайзен и сразу же продолжил тихим, но твердым голосом, — хоть позвольте мне сохранить лицо?

— Сохраняй, — тихо буркнула Маша и громче добавила, — Увидел похожие и утверждать что твое. Нет бы сначала проверить!

На лице лиера тут же отразилось облегчение и он громким голосом, явно для зрителей, сидящих за двумя столиками озвучил очередную ложь.

— Да признаю свою ошибку. Поспешил от радости. Давно ищем. Действительно очень похожие картины. В полумраке и не отличишь. А вот сейчас вижу свою ошибку. Льера, не откажите поужинать со мной? В знак примирения. Мне правда так неловко и за свою поспешность и свой тон…

Сначала мне показалось, что Маша откажет ему и откажет не совсем цензурно, но она взяла себя в руки и спокойно произнесла.

— У меня одежда постирать, мокрый сушиться. Какой ужин если я для него не одета? Ты даже не видеть, что я льера.

— Ой, да ерунда какая! Я сам не рад, что так вырядился! Жара эта и пыль! Пойду, вот умоюсь и тоже простую рубаху одену, чтобы и мне и вам было удобнее.

Маша пробежалась по нам взглядом, ища поддержки и дядя ей едва заметно кивнул.

— С удовольствием присоединяюсь. И вы меня простить за мой тон, я просто разозлиться. Как художник. Я скоро буду.

Лиер кивнул головой и отошел к самому дальнему столику, где рухнул на скамейку. Охранники пошли следом, сев за соседний, предварительно обменявшись взглядами с Ивером, а Рузан принялся вешать картины на место. Плотники быстро принялись доедать и допивать, желая скорее покинуть обеденный зал.

— Зря я его выставлять дурак, да? — виновато спросила Маша, при этом было заметно как тряслись ее руки, — будет вам мстить?

— Нет, урок он заслужил. Пришел в чужой дом — проявляй вежество. Не будь тебя тут — он и правда мог бы забрать картины. Мы бы потом конечно могли подать на него в королевский суд, но это могло затянуться надолго…

— А чего он в эти картины вцепился то? Обычные рисунки…

— Маша, ты что правда не понимаешь ценности своего дара?

— Дара? — девочка недоумевающе подняла глаза на Ивера.

— Я много где бывал, но таких рисунков не видел. У тебя люди как настоящие… Понял…, тебе надо просто показать какие у нас картины…

— То что ты нарисовала — это дорого стоит, — подключился я.

Маша мгновенно заинтересовалась.

— Сколько?

— Точно не скажу, от половины до полутора малых империала — вполне, — задумчиво посмотрел на рисунки дядя, — Мой лорд покупал картину, правда она большая, с рыцарем на фоне замка — она стоила порядка трех серебряных империалов. Но эти по качеству — куда реалистичнее. Но тут дело не в цене — а в их необычности. Таких ни у кого нет.

— Поняла. Надо написать бумаги, что я дарить вам их. И мне на рисунках расписаться, так художники делать. Я даже не думать, что они могут много стоить.

— Вес, — раздался мамин голос с кухни, — вынеси гостям.

Я взял огромный, деревянный поднос, заставленный блюдами и кружками с элем и понес его в зал. Маша убежала в свою комнату, А Ивер рассчитывал плотников, которые тоже, дружною гурьбою пошли наверх, в гостевую комнату.

— Парень, — грозным голосом начал лиер, когда я приступил выкладывать блюда на стол, — ты же понимаешь, что не надо распространяться по поводу того, что тут произошло?

— О чем, лиер? У нас что-то произошло?

— О… а, молодец! Сообразительный. Держи.

И бросил на поднос пять медных монет.

— А подскажи, что у вас льера делает? Кто она такая?

— Путешественница. У нее произошла неприятность и она ждет своих у нас.

— Это правда она нарисовала? В смысле сама?

— Да, правда. Она очень талантливая художница.

— Что она сказала своему дружиннику? Сильно я ее оскорбил?

Он решил, что Ивер ее дружинник? Не буду пока разубеждать.

— Она не держит долго обиду. Будьте с ней вежливы и дружелюбны и она через полчаса забудет, что у вас был инцидент.

— Откуда она? Я не узнал акцент.

Так, а об этом за ужином вчера отец с Ивером разговаривали… Если узнают, что у нее тут нет друзей — могут создать проблемы. НЕ совсем понял почему и кому надо, но рисковать не буду. Тут пожалуй привру немного…

— Русия. Это очень далеко, как я понял из ее рассказов. Она сопровождала родственника, а тот по приглашению ехал в столицу. О ее неприятностях я распространяться не буду — захочет — сама расскажет. Мне кажется их пригласили, чтобы она кого-то нарисовала.

— С ее талантом — думаю семью императора.

— Это я только так предположил, — пошел я на попятную от такой трактовки моего вранья.

— А ты не глуп. Полный курс при Храме?

— Да, лиер, благодарю.

— Заметно. Вот возьми еще монету. Принеси на стол, то что любит льера, думаю эль то она еще не пьет… И где тут можно ополоснуться?

— Во дворе у колодца, или на заднем дворе, в портомойне, там должна быть вода.

— Мне пожалуй не помешало бы остыть…

Лиер и один охранник вышли наружу, а я вернулся к стойке, постоял там немного и убедившись, что никому не нужен, быстро прошел во внутренние помещения, к комнате Маши.

— Минутку, — раздалось из-за двери, едва несколько раз по ней стукнул костяшками пальцев.

— Льера, я просто хотел предупредить…

Дверь открылась и Маша махнула мне рукой, приглашая внутрь.

— О чем? — удивленно взметнув бровь, спросила она.

— Я немного приврал, сказав, что ты путешествовала со старшим родственником, и сейчас его тут ждешь.

— А зачем? А-а, понимать! Чтобы он думал, что у меня за спиной есть кто-то крутой. А то выпороть собрался! Вообще офигел! Хорошо. Что еще говорить?

— Я сказал ему, как свое предположение, что вас пригласили в столицу кого-то нарисовать. Он поверил. Я знаю, врать лиерам нехорошо, но он повел себя очень плохо, так не делают, когда входят гостем в дом…

— Мне потом рассказать о ваши законы гостеприимства, чтобы я тоже не нарушила чего. Ладно, как я выгляжу? Пойдет для вливания в местное аристократическое общество?

Последнюю фразу она опять сказала на своем языке, и я ее не понял. И к своему стыду только сейчас заметил, подняв голову, что девочка преобразилась: у Маши изменилась прическа. Волосы стали объемнее и аккуратными локонами спадали на плечи, рубашка оказалась подпоясана, подчеркивая осиную талию девочки, превратившись в подобие сарафана, в первый раз с момента прибытия я увидел на ней ее сережки и цепочку с жемчужиной. Лицо тоже стало более ярким, выразительным, особенно стали подчеркнуты глаза…

— Тебе очень идет! — искренне воскликнул я, в очередной раз осознавая, что это не обычная девочка, как я иногда забываюсь, а благородная.

— Спасибо! — сразу же серьезная мордашка расплылась в счастливой улыбке, — проводишь?

Лиер еще не пришел, и я посадил Машу за его столик и вернулся к стойке. Сайзен зашел сразу же, едва я присел на табурет и оглядевшись, прошел к своему столику.

— Вроде нормально все, — протянул Ивер через пару минут, несколько раз оглянувшись на столик с благородными.

— Я сказал ему, что Маша по приглашению ехала с родственниками в столицу, — признался я, — Сейчас она ждет родственника, что-то случилось, что не знаем, просто оказываем гостеприимство.

— Молодец! — покачал головой дядя, — это немного ее обезопасит.

— А что ей может угрожать? Она же льера?

— Лиеры враждуют между собой еще как! И некоторые творят довольно непотребные вещи… Она талантлива, но не имеет покровителей, а стало быть легкая жертва, быстрая нажива. могут похитить и заставлять рисовать картины, например.

— Ты думаешь, он позвал ее за стол….

— Вряд ли. Я не знаю этого паренька, но знаю его отца, они общались… Не важно. Урвать что-то полезное для себя они могут, быстро навариться, обдурить, но похищать людей не будут. Но он может кому рассказать, и вот тут твое вранье может ей помочь. Иди, мама зовет.

Я снова набрал полный поднос пареных овощей, поделенных на части запеченных куриц, хлеба, еще пару кувшинов эля, кружку сбитня для Маши и вынес в зал.

— О! Ты вовремя! — обрадовался немного захмелевший лиер, — у нас как раз все закончилось. Знатные пироги, сделайте завтра в дорогу штук шесть!

— Благодарю, лиер, — обозначил головой поклон и принялся расставлять блюда.

— А позови своего отца, — неожиданно попросил лиер, — Марья сказала, что картины она подарила, может быть он захочет продать мне одну?

— Сию минуту, лиер, — еще раз кивнул головой я, ловя взгляд Маши.

Девочка сидела несколько раскрасневшаяся, веселая, с горящими глазами. Видать беседа ей нравилась. Вроде и хорошо, но почему-то это вызвало у меня какие-то грустные мысли.

Не успел я повернуться, как в дверь вошел отец, на ходу вытирая руки и встал за стойку. Я тут же махнул ему рукой, подзывая.

— Бать, тут у нас картину хотят купить…

— Сайзен Трин Годор! — проявляя вежество обозначил головой поклон лиер, здороваясь с отцом

— Норд Кайс! — Поклонился отец.

— Льера сказала, что подарила эти картины вам, в качестве признания за ваше гостеприимство. Я хочу купить одну из них.

— Признаться, вы меня застали врасплох… Я не думал о их продаже…

— Я даю вам за картину с пейзажем серебряный империал.

Я замер. Мы только что поговорили о стоимость картин с Машей, но одно дело называть стоимость в разговоре, а другое дело услышать это в предложении о покупке.

— Прошу прощения, дело в том, что я не знаю как к этому отнесется льера… Это ее подарок…

— Норд, это ваша картина, я нисколько не обижусь, наоборот, мне будет приятно, что вы получите… ох, эти слова я еще не знаю… В общем продавайте, я не против!

Зная отца, я видел, что он был готов поторговаться, но не решился делать это с благородным, да и цена просто ошеломляла…

— Я сейчас принесу картину, лиер, — наконец решился отец и деревянной походкой пошел к стене у стойки.

— А вы маслом не рисуете на холсте? — переключил внимание на Машу лиер.

А у меня в груди как будто пружина распрямилась. Он к ней обращался на вы и официальному имени. Она не впустила его в ближний круг, как меня! Почему то это оказалось для меня важно, хоть я и не мог это объяснить….

— Рисую. Только больше акриловыми, но маслом тоже умею.

— А можно вас попросить нарисовать мой портрет?

— Я даже не знаю. У меня нет ничего, кроме меловых карандашей…

— Ну я не тороплю. Просто обговорить заранее… Я хорошо заплачу…

— Ну почему бы и нет… Я правда даже и не знаю, сколько у вас стоят такие картины….

— А какого размера вы можете нарисовать?