Шеф-повар придорожной таверны

Глава 10. Волки! Волки!

Утром за завтраком, не обнаружив за столом Машу, я узнал, что она с рассветом встала и разбудив лиера, вытащила его на улицу, в огород, со словами, что там свет лучший. И уже часа два его рисует.

Потом, к обеду, на трех телегах приехала толпа плотников, рудознатцев и несколько приказчиков, и работы привалило. Дрова, что должно было хватить на три дня улетели в момент и пришлось снова браться за топор. Яник только успевал бегать в огород, к колодцу и несколько раз в деревню.

После обеда уехал Сайзен, довольный, как кот, укравший крынку со сметаной. Похоже мы сильно занизили стоимость рисунков Маши. Но для нас и этот империал — был подарком с небес. За завтраком обсудили возможность продажи оставшихся двух рисунков, но мама была категорически против, желая оставить рисунки, как семейную реликвию.

К вечеру, порядком уставшие, уже было расслабились, но проехавший мимо таверны в Дубовую крестьянин, сообщил о еще одной толпе работников, идущих пешком. Однозначно у нас будут ночевать. Верхние комнаты оказались все заняты, пришлось нам с Яником разбирать завал в летней пристройке, которую мы уже года три как использовали в качестве сарая для ненужных вещей. Уже затемно разместили мужиков на тюфяках с соломой, смастеренных на скорую руку и без сил упали в кровать.

Проснулся я от непонятного, мелодичного гула. Моя комната одной стенкой примыкала к кухне, от чего у меня всегда тепло, и сейчас я явственно слышал из-за стены…пение?

Было очень рано, обычно в это время мы еще спим, разве что Лаура может ставить тесто. Но это точно не она, ее обычно и слыхать… Быстро натягиваю штаны, рубаху и босиком быстро выхожу за дверь. Точно, поют! Машин голос! Она поет с кухни? Повернув за угол, я замер, увидев у входа в кухню дядю, босиком в одной рубахе, до колен. Его комната почти что напротив кухни и он явно услышал первым. Но замер я не потому что столкнулся с дядей, а из-за того, какое у него было выражение лица. Скулы резко выделялись и лицо казалось таким… беззащитным что ли? Правда он таким был всего пару секунд, услышав меня дядя вновь стал невозмутимым и суровым. Повернув ко мне голову, Ивер жестом показал мне не шуметь и подозвал поближе.

Маша действительно пела. Прямо при мне она закончила петь одну песню и запела другую, более задорную и подвижную. И начала пританцовывать. При этом она…. пекла блины?! Да, она сразу на трех сковородках пекла блины! Да так эффектно! С одной сковороды снимала блин, водила кругами по сковороде палочкой с наколотым куском сала, заливала тесто, крутя сковороду. Затем тут же хватала вторую сковородку, махала ей, от чего блин взлетал и переворачивался в воздухе, и тут же снимала “урожай” с третьей, забрасывая его в тарелку и проводя по нему круговыми движениями рукой! Маслом, что ли смазывала? А в коротких промежутках пританцовывала, делая смешные движения локтями и… хм… бедрами… ну тем, что выше…

Мы так засмотрелись и заслушались, что даже упустили момент, когда Маша повернулась и заметила своих зрителей. Но, к счастью девочка нисколько не обиделась, только мило покраснела и весело воскликнула.

— Ой! Вы проснулись? Я увлекаться и громко петь?

— Нет, не волнуйся, мы же рано встаем, — тут же успокоили мы ее, — ты блины что ли делаешь?

— Да! Яник вчера хвастать о блинах у какого-то Ганита, а Норд сказать, что ваша мама не умеет их делать. Я решила попробовать сделать блины старый способ. Хочу победить маму Ганита.

Ну да, блины у мамы и правда не получались. То подгорают, то комком, то толстые, непропеченные… Пока была жива бабушка, она учила другую невестку, жену старшего брата отца, которому и должна была отойти таверна. Но они все не пережили чуму, выкосившую половину деревни пятнадцать лет назад. Отец с матерью не собирались возглавлять таверну, они готовились стать крестьянами, как неожиданно на них упало все это хозяйство. Маме пришлось переучиваться… Впрочем как и папе… Основные блюда, из тех, что часто просят гости — она готовит неплохо, хотя Лара все готовила куда лучше, с детства выросшая на кухне, а вот что-то не часто спрашиваемое — у нее получалось… ну в общем, не хочу обидеть, но так себе… Блины — были больной темой.

— Ого какая гора! — Не удержался Ивер от возгласа, и я к нему присоединился.

Горка была с пол локотя высотой, этакая кривая башенка, покосившаяся во все стороны. Но такая румяная, аппетитно поблескивающая маслом башенка из ровных, один к одному блинов…

— Ой, да вас такая толпа — улетай все в момент! — рассмеялась Маша, довольная произведенным эффектом, и тут же треснула деревянной ложкой по руке Ивера, — Куда! Садить за стол, там кушать!

Ивер расхохотался как безумный, отскакивая от печи, подкидывая на ладони стыренный с верха горки блин, уворачиваясь от еще одного удара лопаткой. Маша возмущенно на него смотрела, но было видно, что происходящее ей нравилось.

— Вкушнотиша! — пробормотал он через секунду, сунув весь в рот, тряся поднятым кверху большим пальцем и направляясь к выходу, — пойду оденусь и приду завтракать!

— Можно тоже попробовать? — взмолился я, чувствуя как рот наполнился слюной, — и тоже пойду одеваться и умываться…

— Ладно, только один. И потом приходите, я чай заварила.

— Что заварила?

— Чай. Это как сбитень, но по другому. Другие травы, по другому немного делается. Пить надо с медом. И это, принеси сметану с погреб. А то я туда боюсь идти — там темно. И так яйца пришлось у петуха отбирать…

— Ты сама забрала яйца из курятника? И петух тебя не тронул?

— Ну он пытался… кстати, его бы тоже надо выпустить…

— ???

— Ну он… был против… и я его накрыла маленьким бочонком. А чего еще делать? Яйца только там и в подвале.

С ума сойти. В подвал, вход в который у нас дома, она пойти боиться, хотя там лампа стоит, только зажги, даже в темноте спускаться не надо, а к петуху, который не одного хорька уже забил и которого все мои друзья боятся, как огня — Маша выбрала меньшим из бед… Как его выпускать то? Он же первого кого увидит — на лоскуты порвет!

— О, Яник, привет, — заметил я зашедшего на голоса брата, — хочешь блин? Он твой, только сходи, петуха выпусти… Только палкой. Длинной. Чтобы из-за двери достать.

— Откуда выпустить? — не проснувшимся голосом переспросил Яник, при этом уже поворачиваясь и двигаясь в сторону выхода.

— А там увидишь… — улыбнулся я, представляя что сейчас будет.

— Хи-хи, — раздалось сзади, — у меня двоюродные братья так же делают…

— А-а-а! — Раздалось с улицы, — у нас петух взбесился!

Через пятнадцать минут мы всей семьей сидели за столом, уминая блины со сметаной и прошлогодним вареньем из жимолости. К слову блины были просто великолепны — тоненькие, они просто таяли во рту. Яник уже забыл все обиды, лопал так, что за ушами трещало, не уставая нахваливать, в промежутках, пока брал новый блин. Ободранные руки и ноги были забыты и теперь его волновало лишь одно — сделает ли Маша такие же блины еще раз.

— Зачем тебе еще, ты же эти еще не съел, — рассмеялась довольная льера, которая просто млела, когда ее хвалили.

— Я стараюсь… — непонятно ответил Яник, запихивая в рот очередной блин.

— Маша, и правда, очень вкусно! — Несколько нехотя признала мама, — очень рады такому завтраку…

— Это еще и взятка… так, не знаю как это слово на вашем. Это еще и подкуп!

— Подкуп? — Удивился отец, — за что?

— За Васю. Я хочу его забрать на весь день. Он мне рыбалку обещал.

Родители переглянулись, не зная как реагировать. Вроде вчера всю тяжелую работу сделали, но если сегодня будет такой же наплыв гостей — то моя помощь будет не лишней.

— Ну за такой завтрак — грех не отпустить! — нарушил тишину Ивер, — Норд, сделаешь удочку Маше, полегче? На чердаке бани было несколько заготовок под удилища.

— Да сделаю конечно, — с облегчением согласился отец, радуясь, что не ему пришлось принимать решение о веселом времяпрепровождении ребенка вместо работы.

— Агния, ты бы нашла старый плащ Яника, — продолжил дядя, — тучки на небе, как бы не распогодилось.

— Дождя не будет, — тихо, в стол проговорила Лаура и замолчала. Она вообще редко говорила, так что ее вмешательство в разговор было чуть ли не событием.

— Ну и ладно, меньше тащить на себе. Хоть поесть им соберите…

Вышли мы через час, покачивая на плечах двумя длинными удилищами. Еды нам надавали — словно мы на неделю пошли: нес и я в заплечной сумке и Маша в своей волшебной. Именно из-за ее свойств ей загрузили глиняную бутыль с молоком, у нее она точно не перевернется. В деревне поймали Овера, которого отправили собирать всех наших, а сами вышли к ручью и проверили снасть у Маши, выданную отцом. К слову, ее снасть была получше…

— Головастиков ловите? — Ехидно поинтересовался Млат, когда они с друзьями подошли к нам.

— Ну надо же чем-то тебя кормить, — вернул я колкость, сворачивая лесу по удочке и закрепляя крючок.

— Ха, я то себе вьюнов на жарюху точно наловлю, так что головастиков сам жри!

— Что есть вьюнов? — уловила незнакомое слово Маша.

— Это рыба такая, которую идем ловить, — тут же все бросились ей рассказывать, перебивая друг-друга, — вкусная! И ловить легко!

— Большая?

— Ну вот такая, — показал длину трех ладошек Овер, — длинная, но узенькая, на змею похожая…

— На змею?! — потемнели глаза у Маши и сразу же замедлился шаг.

— …! — Ругнулся Овер и сам же ладошкой прикрыл рот.

— А что есть…

— Это тебе лучше не знать! — быстро перебил я Машу, — это не то слово, которое можно говорить в присутствии льеры.

— Хорошо. Но змей я ловить не пойду. Другая рыба у вас есть?

Мы переглянулись. Еще не знакомый с Машей лично, но знавший историю нашего забега Герес печально вздохнул, вспомнив, где можно поймать другую рыбу.

— За хариусом? — Озвучил я общую мысль.

— За хариусом… — понуро поддержали друзья.

— Что есть хариус и почему так грустно? — тут же последовал вопрос.

— Хариус позавчера был на ужин, — ответил я и за меня тут же продолжил Млат.

— А грустные, потому что не у всех есть кроски-самоходки.

— А при чем тут мои кроссовки?

— Туда идти почти два часа.

— Рыба позавчера была вкусной. А два часа — это не долго. Вы же мне расскажите что-нибудь новое? Например, Герес, у тебя же ферма? Чем занимаетесь? Что выращиваете? Сколько зарабатываете? А можно я тебя буду называть Гера? А что ты делал в поле, когда мы к тебе заходили?

— Вот Гер попал, — хихикнул Млат, — нечего было прошлый раз пропускать…

— Да, Млат, а ты узнал у отца, сколько будет стоить нож? А можно ты будешь Мэт?

— Я так понял, рот лучше не открывать, — шепотом произнес Овер, стараясь, чтобы губы не шевелились.

— Это просто любопытство. Она столько молчала, пока не знала нашего языка, а сейчас хоть все понимает… не будет же она задавать вопросы все два часа пути…

…Два часа спустя

— Вот, чуть не забыла. Вы весь товар возите в город, но почему только зимой?

— Зимой дороги подмерзают, столько грязи нет, можно за день до города доехать.

Это было бесполезно. Любой ответ рождал минимум два вопроса.