Этот мир не выдержит меня. Том 3

Мы двигались вперёд, освобождая всё новых и новых рабов. И это окончательно превратило моё небольшое «воинство» в разрозненную толпу. Контролировать в одиночку почти полторы сотни слабо мотивированных бойцов было практически невозможно.

Кто-то спешил свести личные счёты с надсмотрщиками. Кто-то находил еду и пиво, сразу же забывая об опасности. Кто-то просто убегал, не желая рисковать собственной жизнью…

Чтобы превратить толпу в войско, нужны хорошие младшие командиры — надёжные и лояльные. Таковых у меня не было. Впрочем, я и не стремился собрать людей в кучу.

Чем дальше мы шли, тем серьёзнее становилось сопротивление. Бойцы Короля были лучше подготовлены, лучше вооружены и не падали в голодные обмороки — им было бы куда проще разделаться с измождёнными рабами, если собрать тех в одном месте.

А вот разрозненные группки, хаотично действующие тут и там, могли нанести больше ущерба, чем соединённые в монолитный кулак силы. И, главное, такие группки создавали вокруг себя столь нужный мне беспорядок. Беспорядок, который служил прекрасным прикрытием.

Вскоре я совсем отделился от устроенного мной же бунта, отправив бывших рабов в свободное плавание.

Отовсюду слышались звуки битвы. Тут и там полыхали огни. Под Древними сводами творилось форменное безумие.

Восстание охватывало ярус за ярусом. Подожжённый мной «костерок» превратился в ревущее пламя. Чем бы всё это ни закончилось, Король нищих точно не забудет мой визит…

Я двигался вперёд, стараясь лишний раз не ввязываться в драку. Тратить время на ненужные столкновения не имело никакого смысла.

Пару раз, правда, пришлось применить силу. Сначала для того, чтобы уничтожить небольшой отряд, перекрывавший проход на следующий ярус, а затем, чтобы разогнать пятёрку бывших рабов, которым приглянулось моё оружие. Ребята слишком уж поверили в себя и решили испытать судьбу, но не угадали с выбором жертвы.

Сабалей и Молчун плелись неподалёку — они почему-то решили, что рядом со мной у них будет больше шансов выжить в творившемся хаосе. Не самое умное решение с их стороны… Впрочем, прогонять бывших рабов я не стал — они ещё могли пригодиться в дальнейшем.

Мы часами шли мимо надоевших башен. Мы отсиживались среди развалин, пропуская очередной отряд королевских бойцов. Мы спускались на раскачивающихся лифтах или согнувшись ползли по осточертевшим туннелям…

Света с верхнего яруса уже не хватало, «водоросли» давно утратили свой блеск, поэтому мне пришлось раздобыть масляную лампу. Благо она быстро нашлась в одной из хибар — разбушевавшиеся рабы прикончили её обитателей, поэтому возражений от владельцев не последовало.

Чем ниже мы спускались, тем холоднее и безлюднее становилось вокруг. Здесь уже не было ни восставших, ни надсмотрщиков — только темнота, камень и гулкая тишина. По стенам метались наши дрожащие тени и отблески огня.

Молчун, державший лампу, судя по тоскливому взгляду давно пожалел о том, что решил пойти со мной. Сабалей шёл вперёд, крепко сжав в руках оружие — глубина отбила у него желание разговаривать.

Я же просто делал своё дело: изучал обстановку, искал пути отхода и контролировал направления атаки. «Острая» операция превращалась в рутину — так бывает, когда работа затягивается. Однако терять концентрацию нельзя — это всегда заканчивается одинаково. Провалом, пленением и смертью.

Очередной туннель — на этот раз непривычно короткий — привёл нас в огромный зал. Его стены были пронизаны яркими голубыми прожилками — их света вполне хватало, чтобы разогнать вездесущую тьму.

Восстание явно не успело докатиться до этого места. Здесь царил образцовый порядок, а ещё здесь обнаружился тот, кого я так долго искал.

На высоком деревянном помосте стоял крепкий темнокожий старик, облачённый в некое подобие сутаны. Он красноречиво докладывал сотне слушателей текущую политическую обстановку.

Слушатели внимали речам оратора, опустив головы. Их — вооружённых и организованных — собирались отправить на подавление восстания. Судьба только-только получивших свободу рабов повисла на волоске.

Впрочем, их проблемы меня мало заботили.

Куда больший интерес вызывала потрёпанная книга, висевшая на поясе старика.

И Клоп, который лежал у его ног.