Этот мир не выдержит меня. Том 3

Глава 21

Мозг практически «вскипел» от объёма прокачиваемой информации. Домыслы переплелись с фактами, догадки с предположениями, а ответы с вопросами.

Всё произошедшее со мной — не случайность. Раньше я думал, что новое тело и новый мир — это всего лишь превратность судьбы. Счастливый билет, который мне удалось вытянуть из огромного лотерейного «барабана» Вселенной. Однако теперь стало понятно, что никакой «лотереи» не было.

Всё подстроил огромный синий кот — как бы глупо это ни звучало.

— Почему я?

— Стечение обстоятельств… Обстоятельств и вероятностей…

— Это не ответ.

— Не ответ, — не стал спорить мой собеседник. — Но, видишь ли, это очень трудно объяснить…

— А ты попробуй.

— Попробовать? — «Сапфироглазый» пожал плечами. — Сказать-то легко! Думаешь, человек смог бы объяснить мерзкому червю, копошащемуся в грязи, что такое, скажем, математика?

— Я не червь.

Сапфиры в глазницах моего собеседника полыхнули ехидным огоньком.

— Ну так и я не человек! — он хохотнул, однако уже через мгновение продолжил со всей серьёзностью: — Так вышло, что в том отражении Великого Ничто, которое ты называешь реальностью, мои силы теперь весьма ограничены… Единственное, что мне оставили — это возможность любоваться нитями времени…

— Ты видишь будущее? — с несколько преувеличенной заинтересованностью спросил я.

Нет, этот вопрос был весьма важен, но куда больший интерес вызывала оговорка, которую допустил мой собеседник.

«Мне оставили», — сказал он. Получается, за спиной моего нового «друга» стоял кто-то ещё. И этот «кто-то» был куда могущественнее «Сапфироглазого», раз смог не только запереть его здесь, за гранью реальности, но и сумел лишить огромного синего кота практически всех сил.

— Не будущее, — ответил он. — Будущего нет. Я вижу вероятности — их переплетение, слияние или расхождение. Я вижу последствия тех действий, которые никогда не будут совершены, и вижу причины событий, которые никогда не произойдут… Я вижу варианты — во всём их многообразии и во всём их бесчисленном количестве.

В голосе «Сапфироглазого» чувствовалась потаённая усталость. Похоже, все эти миллиарды вариантов грядущих событий утомили его так, что словами не передать. Возможно, именно поэтому он хотел умереть?

Не исключено. Многие знания, как известно — многие печали. А знания о том, что никогда произойдёт, наверное, печалят вдвойне.

— Я вижу нити времени… — продолжил «Сапфироглазый». — И иногда — очень редко — мне удаётся дёрнуть за одну из них…

Он пошевелил пальцами, вокруг которых тут же загорелись светящиеся нити. Нити задрожали, передавая эту дрожь небольшой фигурке, висевшей на них. Крохотный человечек задвигал ручками, подрыгал ножками и замер. Он выглядел точь-в-точь как я.

— Мне нужен был тот, кто сумеет выполнить работу, и ты очень удачно подвернулся под руку.

Светящиеся нити растворились в воздухе вместе с фигуркой. «Сапфироглазый» внимательно посмотрел на меня. Ему была интересна реакция человека, которому сообщили, что он всего лишь игрушка в чужих руках.

Я едва заметно усмехнулся. Подобной ерундой меня из себя не вывести.

Вся наша жизнь — это игра с шулером, у которого меченая колода и десяток козырных тузов в рукаве. Так что быть марионеткой ещё не самый плохой вариант. Кому-то вообще выпадает роль куклы-перчатки и чужая рука в очень интимном месте.

К тому же тот, кто предупреждён — тот вооружён. Придёт время, и я обязательно разорву все путы… Разорву и постараюсь навестить кукловода.

«Сапфироглазый», так и не дождавшийся от меня никакой реакции, недовольно поморщился.

— Ненавижу лысых обезьян из технологически развитых миров, — еле слышно пробормотал он. — Слишком они циничны…

Я усмехнулся, но на этот раз уже не скрываясь.

— Слишком циничны и начисто лишены почтенного трепета перед теми, кто может раздавить их кончиком когтя!

Слова «Сапфироглазого» меня совершенно не испугали. Тот, кто собирается действовать — не говорит. А тот, кто много говорит, обычно не собирается действовать.

— Ты так и не рассказал ничего конкретного, — спокойно произнёс я. — Нити времени и вероятности… Всё это, конечно, очень интересно, но, как говорил один мой знакомый, «за такую порожнину даже полные лохи денег не дадут».

— Много твой знакомый понимал! — прошипел «Сапфироглазый». Он снова стал больше похож на кота, чем на человека. — Я же предупреждал, что ты не сможешь вникнуть в суть моих объяснений…

«И осознать всю глубину наших глубин», — подумал я, но вслух произнёс другое:

— Давай ближе к делу. Про вероятности и нити времени можно больше не рассказывать.

— Спасибо, что разрешил! — усмехнулся «Сапфироглазый». — Ближе к делу, говоришь? Ну что же, можно и так… Наша история началась со стариков, один из которых шёл к благой цели, другой жаждал знания, а третий — могущества.

Похоже, говорить конкретно и прямо мой собеседник попросту не умел.

Я слушал очень внимательно, на ходу сопоставляя полученные сведения с имеющейся у меня информацией. Возжелавший могущества старик — это, безусловно, покойный курфюрст. Тот, который стремился к знанию, вероятно, Фруас Суар, а Хольд, получается, единственный, кто поставил перед собой некую благую цель.

Какую? Чёрт его знает. Да и не очень-то это похоже на моего «воспитателя»… Нет, старикан не был злодеем, но в его альтруизм верилось почему-то с большим трудом.

— В твоём мире, — подложил «Сапфироглазый», — есть сказание о том, как лебедь, рак и щука тянули одну повозку в разные стороны, и о том, к чему это привело… Нравоучительный сюжетец, но в нашей истории, как это ни странно, всё получилось совершенно иначе. Наши старички сумели добиться результата! Точнее, почти сумели…

«Нет ничего хуже почти выполненной работы», — так любил говорить мой начальник Сан Саныч. И с его словами трудно было не согласиться.

Впрочем, Хольд, Фруас Суар и курфюрст не довели дело до конца по вполне понятной причине. Император руками своих мастеров и мечами легионеров подрезал крылышки лебедю, вырвал клешни раку, а щуке и вовсе вспорол брюхо. И им резко стало не до того, чтобы «тянуть повозку».

— Дальше в нашей истории появляется осёл, — «Сапфироглазый», похоже, всерьёз увлёкся звериными метафорами. — Точнее, не осёл, а ослик… Глупый, упрямый, но отважный. Сам того не понимая, он принял в себя частичку бога… А затем сделал это ещё раз, и ещё. Частички сложились вместе, но всё ещё были слишком малы и почти незаметны. Однако их оказалось вполне достаточную для того, чтобы бог сумел позвать ослика к себе.

Осликом мой собеседник ласково назвал Феликса Обрина. А частички бога, надо думать, содержались в тех самых «пузырьках», которые пацан употребил вместо сестёр и которые с меня требовал сумасшедший Фруас Суар.

— Зов был слабым, как и сам бог — с горькой усмешкой сообщил «Сапфироглазый». — Но вода камень точит… Услышав зов однажды, ослик, который почти стал ослом, уже не мог сопротивляться… Хотя чего я тебе рассказываю? Ты и сам знаешь, каково это, не правда ли?

По коже побежали мурашки. Да, я прекрасно понимал, что ощущал Феликс. И если этот зов был слабым, то мне очень не хотелось бы почувствовать на себе его истинную силу.

— Знаю, — негромко ответил я. — Именно благодаря твоему зову я оказался здесь.

— Кстати, как тебе моя статуя? Похожа на оригинал⁇

Перед глазами снова появился образ невообразимо-огромного синего манула, зависшего в космосе.

— Похожа, — криво усмехнулся я, — но скульптор тебе явно польстил. На самом деле ты заметно толще.

— Сидячий образ жизни, — хохотнул «Сапфироглазый». — Сам понимаешь… К тому же подземники никогда не отличались художественным вкусом — обычные полезные идиоты. Хотя даже не знаю, чего от них было больше: пользы или вреда… Они так и не смогли понять, чего я от них хочу, представляешь? Веками жили рядом со мной, но так ничего и не поняли!

Подземниками болтливый бог называл морфанов, которые ему служили. Наверное, именно поэтому их механизм не взял с меня плату за использование. Древние технологии каким-то образом смогли распознать в моём теле отголоски божественного присутствия.

«Сапфироглазый» на короткое мгновение погрузился в воспоминания, а потом продолжил рассказ:

— В общем, ослик пришёл ко мне, но не сумел выдержать величавой мощи существа высшего порядка… — он поклонился с напускной скромностью. — Частичка моей силы не смогла защитить его, и сознание ослика растворилось в вечности… Очень жаль!

На хитрой, почти кошачьей морде появилось печальное выражение. Выглядело это настолько правдоподобно, что я сразу понял — меня пытаются обмануть. «Сапфироглазый» не испытывал никаких тёплых чувств по отношению к тем, кого называл «лысыми обезьянами». И вряд ли Феликс Обрин вдруг стал для него исключением.

— Короче, ослик превратился в тень, — как ни в чём не бывало, сообщил мой собеседник. — Казалось, что всё потеряно, но тут тебя очень удачно пристрелили бывшие коллеги… Нити сплелись в клубок, и мне осталось только подцепить его коготком.

Он вытянул вперёд лапу, продемонстрировав крепкий белоснежный коготь.

— Тело ослика обрело нового хозяина… Ну а что? Перспективный кусок мяса — не пропадать же ему зазря. А тебе… Тебе просто не повезло. Или повезло — это уж как посмотреть. Не будь меня, твоё сознание быстро растворилось бы среди мириад миров… Вот и всё!

— Нет, — я покачал головой. — Не всё. Ты рассказал о многом, но так и не ответил на мой вопрос. Почему я? Думаю, среди всех этих миров, о которых ты говоришь, было немало убийц и помимо меня…

— А если я скажу, что ты оказался лучшим из всех? — «Сапфироглазый» хитро улыбнулся.

— Тогда я тебе не поверю.

— И правильно сделаешь, — улыбка стала шире, — хотя ты действительно был очень неплох…

— Но?

— Что «но»?

— После таких слов всегда идёт какое-то «но».

— Ты прав, — «Сапфироглазый» расхохотался. — «Но» есть и на этот раз. Ты действительно был очень неплох, но меня мало интересовали твои способности. Единственная причина, по которой я выбрал тебя, — это метка.

«Что ещё за метка?» — подумал я, однако задавать вопрос вслух не стал. Впрочем, это и не потребовалось — «Сапфироглазый» понял всё без слов.

— Не надо на меня так смотреть, — хмыкнул он. — Ты сам виноват в её появлении! Не стоило соглашаться на сомнительные магические ритуалы…

— О чём ты? — не понял я. — В моём мире никогда не было магии.

— Видимо, всё-таки была, — «Сапфироглазый» пожал плечами. — По крайней мере, шаман, который пытался исполнить оберег тотальной неуязвимости, заставил нити времени вздрогнуть… И тем самым привлёк к тебе моё внимание.

Сознание провалилось в омут памяти.

Африка. Ночь. Шелест листвы и горький сок какого-то неведомого растения, от которого немеют губы.

Чёткие тени, будто бы нарисованные углём. Огромная жёлтая луна и скользящая по груди кисточка, оставляющая на коже тёмные узоры.

Воздух почти недвижим. В нос бьёт металлический запах крови. Кто-то добровольно отдал её для проведения ритуала.