Этот мир не выдержит меня. Том 3

Глава 25

Разлом — треугольный, будто бы врубленный в скале гигантским топором — виднелся уже метрах в пятистах впереди. Там меня ждали Дру-уг и Усач. Я заметил их силуэты на фоне тёмного прохода.

Под ногами — серая от тусклого света пыль. На плече — блестящий металлический трезубец. На лице — полное спокойствие, но в душе — радостный трепет. У меня всё получилось!

Бурливший в крови гормональный коктейль наполнял тело силой. Движения казались удивительно лёгкими, а голова немного кружилась, словно после выпитого залпом бокала шампанского.

На мгновение даже появилось ощущение, что теперь для меня нет ничего невозможного, однако я сразу отогнал от себя столь опасное чувство. Слишком уж часто мне приходилось видеть, как жизнь жестоко наказывала людей, уверившихся в собственной исключительности.

Глупо упиваться своими возможностями. Нужно принять их, включить в «арсенал» и двигаться дальше.

Я подбежал к застывшей у прохода парочке и без лишних разговоров шагнул к разлому, подцепив трезубцем свисавшие со стены серые водоросли. Время не ждёт — его и без того потеряно слишком много.

На поверхности осталась уйма срочных дел, поэтому нужно как можно быстрее выполнить свою часть сделки, чтобы свалить отсюда.

— Чего стоим? Кого ждём? — обернувшись спросил я.

Морфан почему-то не спешил идти следом. Он замер, глядя на меня своими совиными глазами — в огромных блестящих «блюдцах» читалось удивлённое благоговение.

— Челоувечек принёс оустроугу оухоутника? — Дру-уг с обожанием посмотрел на трезубец в моих руках.

Я коротко кивнул. «Упакованный» морфан, самонадеянно обещавший обглодать моё лицо, действительно называл своё оружие именно так.

Благоговения и обожания во взгляде моего собеседника стало в пять раз больше.

— Держи, — я перехватил трезубец. — Дарю.

«Небольшой» подарок мог существенно улучшить наши с Дру-угом отношения. Тем более, мне эта трёхметровая бандура была совершенно не нужна. Разве что в качестве памятного сувенира…

— Нет-нет, человечек! — морфан замахал руками, словно крыльями. — Я не моугу взять твою доубычу — этоу проутив поурядка!

Я слегка пожал плечами. На нет, как говорится, и суда нет.

— Челоувечек, ты убил оухоутника? — со странной интонацией спросил Дру-уг.

Он будто бы ждал утвердительного ответа, но одновременно с этим до дрожи его боялся.

— Нет, — я качнул головой. — Никто из твоих сородичей не пострадал.

Чистая правда. Если, конечно, не считать уязвлённое самолюбие преследователей и слегка «помятые» пальцы одного из них. Но не думаю, что подобные мелочи стоили отдельного упоминания.

— Воу-у-у-т как… — протянул Дру-уг. Его глаза стали ещё чуточку больше. — Ты смоуг забрать оустроугу у живоугоу оухоутника?

Судя по ошеломлённому выражению лица, это обстоятельство никак не укладывалось в вытянутой голове морфана. Похоже, обычно подземные воины расставались со своим оружием весьма неохотно. Настолько неохотно, что единственной причиной для утраты вверенного имущества могла стать только смерть.

— Вроде того, — лаконично ответил я.

Ни к чему Дру-угу знать о том, как именно мне удалось остановить его родичей. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь, а крепкий сон весьма полезен для здоровья… В отличие, от чрезмерной любознательности — она, напротив, частенько сокращает жизнь.

— Вроуде тоугоу… — морфан задумчиво повторил мои слова и замолчал.

Похоже, он понял, что дальнейшие расспросы ни к чему хорошему не приведут.

— Идём? — с ноткой раздражения в голосе спросил я. Бессмысленная болтовня выводила из себя.

Дру-уг кивнул. Однако вместо того, чтобы приказать Усачу двигаться вперёд, он зачем-то спрыгнул на землю и шагнул ко мне.

Я слегка сместился в сторону, будто бы невзначай выставив перед собой «пятку» трезубца. Если что пойдёт не так, длинный металлический стержень не позволит Дру-угу быстро сократить дистанцию.

Остановившись в нескольких шагах, он положил на землю свой трезубец, который, к слову, был раз в пять короче, чем тот, что достался мне в качестве трофея. Похоже, «шипастый» морфан пытался спрятать за размерами оружия какие-то свои комплексы. Ну или что вероятнее, он просто находился на более высокой ступени в подземной иерархии, чем мой обнажённый союзник.

Через мгновение Дру-уг расставил в стороны согнутые руки — так, словно у него подмышками было зажато по огромному арбузу, — и опустился на корточки.

— Челоувечек великий оухоутник! — выдохнул он. — В челоувечке мноугоу синегоу света…

Похоже, такой странной позой мой собеседник выражал своё уважение. Выглядело это весьма необычно, и я с большим трудом удержался от того, чтобы дважды хлопнуть себя по щекам и сделать «Ку!».

Вряд ли Дру-уг оценил бы этот жест — не думаю, что он смотрел комедию, снятую в годы моей далёкой юности Георгием Данелией.

— Челоувечек оутоубрал оустроугу, не убив оухоутника, — продолжил морфан, — этоу оучень смелоу… Так синевы сталоу ещё боульше!

Я немного напрягся. Странно, что он говорил о смелости, а не о милосердии. То ли всё дело в разнице наших менталитетов, то ли мой поступок мог привести к очень нехорошим последствиям.

Хотелось бы надеяться на первое, но жизненный опыт подсказывал, что верным обязательно окажется именно второй вариант.

— Охотник захочет вернуть своё оружие? — сразу же спросил я.

— Оубязательно, — «обнадёжил» меня Дру-уг. — И оун, и весь егоу роуд.

Отлично. Именно этого мне и не хватало для полного счастья. Не удивительно, что мой обнажённый приятель не захотел брать такой «подарочек».

Я посмотрел на железную бандуру.

Выбросить её, что ли? Нет, не вариант. Боюсь, после такого «святотатства» Дру-уга приобнимет Кондратий, а проводник мне пока нужен.

Кроме того, интуиция подсказывала, что за утрату столь ценной хреновины с меня спросят в два раза строже. Ну или, по крайней мере, попробуют спросить.

Впрочем, дожидаться встречи с обиженным морфаном и его роднёй я в любом случае не собирался. Судя по спокойному тону Дру-уга, время на то, чтобы убраться от них как можно дальше, у нас пока было. И не стоило тратить его понапрасну.

Дру-уг тоже понял, что церемонию преклонения перед моими невероятными «подвигами» пора заканчивать. Он выпрямился, поднял свой короткий трезубец, а затем быстро взобрался на спину Усача. Лёгкий шлепок ладонью по панцирю, и отдохнувший краб, неловко протиснувшись в разлом, резво посеменил вперёд, в темноту.

Я без промедления двинул следом. После бешеной гонки, когда в спину дышали «шипастые» морфаны и их «милые» членистоногие друзья, размеренный забег по извилистым проходам не утомлял, а даже слегка бодрил.

Я бежал вперёд, контролируя окружающую обстановку и запоминая маршрут. Размеренный бег не сбивал дыхание, поэтому ничего не мешало мне вести разговор. И я не стал молчать — тем более судя по бесконечному ёрзанью, Дру-уг тоже был не прочь побеседовать.

Как меня когда-то учили: любую возможность следует использовать для получения разведданных. А сведения о подземном народе могли быть весьма полезны. Не зря ведь Ворон, как говорится, подбивал к ним клинья.

В общем, спустя полтора часа, когда мы добрались-таки до обиталища моего собеседника, я многое узнал и о нём самом, и о его соплеменниках.

Оказалось, желание рассказывать о своей непростой судьбе каждому, кто готов слушать, было присуще не только людям — морфан тоже не стал себя сдерживать. Несколько коротких вопросов, парочка осторожных уточнений, щепотка наводящих предположений, и из Дру-уга «пролился» целый водопад информации…

Сперва он с нескрываемым пиететом поведал мне о славном, но очень далёком морфановском прошлом. Тогда они контролировали всё подземное царство — гордые всадники, восседавшие на гигантских крабах, резвились под поверхностью и здесь, и далеко на востоке, и даже там, где позже построят столицу Империи.

Ну а жалкие «челоувечеки» дрожали от ужаса при одном только взгляде на всё это сказочное великолепие.

В те времена, если верить Дру-угу, всё было сильно лучше, чем теперь: младенцы рождались сразу с двумя высшими образованиями, колбаса росла прямо на деревьях, а пенсионный возраст снижали по три раза за год.

Про молочные реки, бегущие промеж кисельных берегов, даже говорить не стоит — это само собой разумеется.

Правда, идиллия неожиданно закончилась, и за «золотым веком» наступил тотальный упадок. Его последствия я воочию наблюдал под Древними Сводами.

Сперва от морфанов отвернулся их божественный покровитель, а затем беда пришла, откуда не ждали — мерзкие людишки вдруг освоили магию и резко перестали трястись при виде подземных воителей. Оказалось, что супротив колдовства не пляшут ни длиннющие трезубцы, ни огромные крабы — победить чары мастеров можно было только другими чарами.

А вот с ними без божественной помощи у морфанов возникли большие проблемы.

— Синий Поувелитель исчез… — чуть ли не со слезами на глазах сообщил Дру-уг. В его голосе слышалась такая печаль, словно всё произошло буквально вчера. Хотя с тех времён явно прошла не одна тысяча лет. — И никтоу не знает поучему…

У меня была на этот счёт кое-какая информация, но я предпочёл не рассказывать о своей недавней встрече с «Синим Повелителем». И о том, какую нелестную характеристику он выдал всему подземному народу.

— С нами, — продолжил Дру-уг, — оустались егоу дети — маленькие поувелители… Ноу и оуни соу временем поукинули нас…

Маленькие повелители — это, понятно, коттары. Морфаны ухаживали за ними, однако, после того как «сапфироглазый» отвернулся от подземного народа, зверюги постепенно вышли из-под контроля и перебрались на поверхность, обосновавшись по большей части в Гиблом лесу.

Трудно было их в этом винить. Приток питательной человечинки почти иссяк, а переходить на вегетарианскую диету и жевать водоросли коттары почему-то не захотели.

Окончательный исход огромных котов произошёл сотни лет назад, задолго до рождения Дру-уга. Однако именно это событие стало основой конфликта между ним и его соплеменниками. Конфликта, который закончился изгнанием моего обнажённого «приятеля» из стройных морфанских рядов.

Как оказалось, предки Дру-уга то ли принадлежали к некой касте, то ли занимали передающуюся по наследству должность, но они на протяжении столетий обслуживали коттаров.

Соплеменники называли эту то ли должность, то ли касту — «ба-аро-оки», что, по словам Дру-уга, можно было перевести на имперский язык как «чешущие острую шерсть».

Существовали ли отдельные названия для тех, кто стриг коттарам когти и менял лотки, пока что оставалось тайной. Однако, как бы то ни было, деятельность ба-аро-оков считалась весьма почётной и обеспечивала высокий статус в обществе.

Правда, когда подземный зоопарк вынужденно прекратил свою работу, всё сильно изменилось.

Поначалу к гордым чесальщикам по старой памяти относились с уважением, но время шло, и былые заслуги позабылись. Ба-аро-оки, занимавшие некогда серьёзно положение, сперва стали этакими середнячками, а затем и вовсе скатились почти на самое дно.