Этот мир не выдержит меня. Том 3

Глава 12

Клоп был в три слоя обмотан стальными цепями. Он лежал на помосте, а несколько человек снизу прижимали его к полу крюками на длинных древках. Похоже, Король успел оценить возможности юного упыря…

То, что передо мной сам Король, я не сомневался. Слишком уж почтительно его слушали. Не как командира — пусть и очень уважаемого — а, скорее, как отца. Окружавшие помост бойцы, казалось, даже дышали через раз, чтобы не упустить ни слова.

Нашего появления никто не заметил — никакой охраны на входе не было. То ли Король слишком расслабился в своём логове, то ли имелись какие-то другие обстоятельства, о которых я пока ничего не знал. В любом случае, лезть на рожон не стоило — сперва нужно было осмотреться.

Я сразу отправил Молчуна обратно в тоннель — он предупредит, если кто-нибудь появиться со спины. Мужичок с облегчением выдохнул и поспешил скрыться в темноте.

Сам я скользнул в сторону, укрывшись за обломками толстенной колонны. Когда-то она подпирала свод, а теперь завалилась набок и раскололась на части.

Сабалей неловко последовал за мной.

Он выглядел так, словно собрался отойти в мир иной — искривлённое от страха лицо, бледная кожа… Шедший от стен и потолка свет придавал ей приятный голубоватый оттенок. В общем, не живой человек, а покойник, случайно сбежавший из морга.

Мужчина вжался в камень и замер — казалось, он сам решил стать частью колонны.

Я не опасался, что нас заметят. По сторонам здесь никто не смотрел — всё внимание аудитории захватил Король.

Зал был огромен, но великолепная акустика позволяла слышать слова оратора так, словно он находился в двух шагах от меня. Впрочем, ничего интересного Король не говорил. Обычный пафосный трёп о долге, дисциплине и о том, как межзвёздные корабли бороздят просторы Большого Театра.

На мгновение почудилось, что я снова очутился в ленинской комнате, а ротный замполит высокопарно рассказывает мне о неизбежной победе коммунизма…

В Советской армии подобные речи обычно вызывали у солдат лишь приступы зевоты. Мы смотрели перед собой осоловевшим и остекленевшим взглядом, делая вид, что впитываем мудрость руководства. Сами же думали о чём угодно, только не о том, о чём нужно.

Многие умудрялись даже спать с открытыми глазами — это искусство легко освоить, когда неделями не видишь подушку и одеяло.

Здесь, правда, дело обстояло совершенно иначе. Окружавшие помост бойцы внимали несущимся со «сцены» банальностям с большим интересом. Тёмные люди, что ещё сказать.

Король вещал о необходимости загнать распоясавшееся быдло обратно в стойло, о неизбежности справедливого наказания за устроенный рабами бунт и о том, что впредь им придётся забыть о доброте и милосердии.

Я усмехнулся. Думаю, для всех здесь присутствующих слова «доброта» и «милосердие» были чем-то вроде ругательств.

Пока Король проводил с личным составом воспитательную работу, я изучал обстановку. Огромный зал был практически пуст — незаметно подобраться к помосту станет весьма непросто.

Впрочем, я не собирался лезть вперёд, пока бойцы не отправятся усмирять восставших. А когда каратели уйдут, можно будет нанести удар…

— Врагам — смерть! Нам — победа! — Король воздел руки к небу.

«ДетЯм — мороженое, бабе — цветы».

В голове снова всплыли слова из старой комедии. Всему виной то, что голос Короля был удивительно похож на голос актёра Папанова.

Судя по шевелению среди бойцов, выступление подходило к концу. Это радовало. Пропагандистский бред причинял почти физическую боль.

— В завершение — напутствие, — Король хлопнул в ладоши. — Возвращайтесь с победой!

Хлопок явно был условным сигналом, потому что сразу после него двое Чистых затащили на помост какой-то постамент. Сверху его покрывала тёмная, блестящая ткань.

Ткань мешала увидеть, что именно находилось на постаменте, однако это что-то сразу вызвало у меня беспокойство. Необъяснимое, но очень серьёзное.

Кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Беспокойство быстро превращалось в тревогу. В голове пульсировала только одна мысль — чёткая и очень навязчивая. Надо бежать. И бежать как можно быстрее.

— Уходим, — шёпотом произнёс я.

Оперативник всегда должен доверять своим ощущениям.

Сабалей, разумеется, удивился, но возражать не стал. Мы осторожно двинулись вдоль поваленной колонны.

— И помните, — крикнул Король. — Мрак внутри вас, а вы — во мраке! Мрак придаст вам сил… И мрак накажет ваших врагов!

Я буквально загривком почувствовал, что сейчас он смотрит именно туда, где секунду назад находились мы.

— Быстрее! — прошипел я, ускорив шаг.

Раздался шелест ткани. Я не видел, но ощущал, как медленно она сползает с постамента на пол.

В горле пересохло. Сердце застучало с утроенной силой. Ноги вдруг подкосились.

— Что с тобой, добрый юноша⁇ — взволнованно зашептал Сабалей, подставив мне локоть.

— Уходи… — с трудом прохрипел я.

Со мной происходило что-то очень странное.

Я задыхался — так, будто бы вдруг оказался на большой глубине. Воздух давил, как толща воды, и чтобы «всплыть», нужно было двигаться только в одном направлении. К постаменту, на котором находилось нечто безумно притягательное. Нечто такое, без чего невозможно жить…

Сабалей при этом ничего подобного явно не ощущал. Он смотрел на меня с изумлением и тянул в сторону тоннеля.

Внутренности разрывало от боли. Перед глазами появилось тёмное марево. В голове звенело так, словно рядом со мной взорвалась граната.

— Уходи! — я с трудом оттолкнул от себя Сабалея.

Мне не выбраться. Этот факт — практически приговор — с каждым мгновением становился всё очевиднее. Ни к чему тащить на дно ещё одного человека.

Страха не было — только непонимание и досада на самого себя. Что, чёрт возьми, со мной происходит?

Сабалей всё-таки попытался протащить моё почти обездвиженное тело ещё несколько метров, но сдался. Бывший актёр и бывший раб пробормотал что-то себе под нос, а затем рванул в спасительную темноту туннеля. Правильное решение.

Непослушные пальцы легли на спусковую скобу. Сдаваться без боя я не собирался.

Силы убегали столь стремительно, что медлить было нельзя. Время шло на секунды. Скоро придёт тьма.

В ушах гремел набат. Мышцы сводило судорогой, но я сумел встать на ноги. Ещё один рывок, чтобы вскинуть арбалет…

Глаза уже практически ничего не видели. Изображение распадалось на сотни осколков. Лишь один объект не терял свою чёткость — постамент и статуя, стоявшая на нём.

Зверь — тот самый, которого я видел, во время медитации. Синий манул, вырубленный из полуметрового зерна ликвера. Оно манило меня с такой силой, что тело собиралось вывернуться наизнанку.

Последнее усилие. Пальцы надавили на спуск. Выстрел.

Руки ослабли. Арбалет упал на пол. Сознание устремилось в небытие.

Последнее, что я увидел — это улыбка Короля. Он усмехнулся и играючи перехватил болт прямо у своего лица…