Отдельный 31-й пехотный

Глава 14

Семеро девиц ехали верхом… прямо начало какой-то сказки. Почему семеро? Да потому что от отряда партизан Лунга с нами едет не только та самая Ма-мэй, которой я руку сломал (она старается подальше от меня держаться), но и еще одна девушка, из местных, миловидная азиатка… половиной лица. Вторая половина ее лица представляет из себя шрам от ожога, багровая, вздувшаяся кожа. Звать ее Аяна, она мало того, что местная, так еще и следопыт. Длинные черные волосы закрывают половину ее лица, она привыкла закрывать свой шрам. Мещерская взглянула, сказала, что за полдня вылечит… но потом. Сейчас ей ресурсы тратить нельзя, вот поймаем Свежевателя и уж тогда… почему нам надо Свежевателя ловить? Да потому что не поднимается у меня рука Ирину Васильевну прикопать. Да и у самой Ирины Горгоны в ситуации, когда ее прикопать решили — сразу мозг заработал.

— Я знаю, что делать! — говорит Ирина Берн, сотрудница Службы Имперской Безопасности, она бледна и решительна, из ее рта идет пар, хорошо видный в морозном воздухе. Мы с ней стоим над тем самым оврагом, куда ее привели сестры-близнецы из рода Цин. Ее держат за руки, что на мой взгляд излишне, но Лан твердо уверена, что мозголомам нельзя давать магией пользоваться.

— У меня нет другого выбора — объясняю я ей: — присягу ты СИБ давала, значит, как только к ним попадешь — так нас и заложишь. Как мне Мария Сергеевна объяснила, никакая твоя клятва делу не поможет.

— Ты можешь взять меня в жены. Как трофей на поле битвы! С точки зрения законов Империи ты — чиновник Восточной Ся, по недоразумению являющийся еще и офицером армии. Как твоя жена я буду верна тебе и Восточной Ся ровно до того момента, пока это не поставит под прямую угрозу интересы Его Величества Императора.

— Жен у меня достаточно и так… и кроме того — ты готова на такое пойти? — удивляюсь я. Ирина оглядывается назад — насколько ей позволяет крепкие руки близняшек. Оглядывается туда, где за ее спиной — чернеет провалом овраг, на отвесных стенах снег не задерживается, только внизу белеет. Оглядывается и стискивает зубы.

— Я готова на такое пойти — вскидывает она голову: — в конце концов так я послужу Императору лучше, чем если буду валяться в овраге со свернутой шеей. Или оторванной головой.

— Извини, но нет. — качаю я головой: — мне очень жаль. Хотя ты и вела себя достаточно скверно в самом начале, но мы все же вполне сработались. Жаль, что так… тебе нужно время помолится?

— Я знаю способ — повторяет она: — погоди, выслушай.

— Болодя, дай я ей глотку перережу и все — предлагает одна из близняшек: — вот… — в ее руке появляется секирка «Запад» и острый «рог» ее упирается лезвием сбоку, к шее. Там, где сонная артерия прилегает близко к коже. Чуть рвануть на себя и в сторону и… фонтан крови. Но нет, это моя ответственность и перекладывать ее на сестричек из рода Цин я не собираюсь. Поднимаю руку, останавливая Лин.

— Говори — предлагаю я сотруднице СИБ. Убивать ее не ни малейшего желания, где-то в глубине души копошится маленький червячок, который говорит, что это вот все — из трусости. Вот боится госпожа полковник Мещерская что нас заложат, что все хуже станет — и ступай, Уваров, убей девушку. Убивать просто потому, что боишься будущего? Просто, потому что «а вдруг она сболтнет»? Ну нет, я этого делать не собираюсь… но и просто так вывернуться из ситуации Ирине Горгоне не дам. Не я один тут голову должен ломать над проблемой «как оставить агента СИБ в живых и самим не сдохнуть». Противостоять Империи — дело дохлое, насколько далеко моя неуязвимость простирается — неизвестно. Есть у меня теория, но это пока только теория. И потом — ту же Мещерскую мне не защитить. А тут еще эти… мастерицы туда-сюда и оттудова-досюдова. Слушаются, в глаза заглядывают… еще ответственность в общем. Так что если есть способы, то агент СИБ их знать должна, а когда еще голова хорошо начинает работать, как не над оврагом, где тебя прикопать должны?

— Еще один способ… но лучше все сразу. Я стану твоей женой по законам Восточной Ся, а еще мы обезвредим, поймаем и приведем к правосудию Свежевателя. Погоди, не перебивай, я все объясню. За голову Свежевателя назначена награда, в числе прочих — амнистия. За любые преступления, кроме государственной измены. Мещерская боится, что ее сестру в колодки посадят да на каторгу, а вас за пособничество… но вот вам и амнистия. И да, я не смогу об этом соврать перед своим начальством, но мне и не придется! А местному губернатору скажу, что Лунг — скрытый двойной агент для поимки Свежевателя сюда направленный… вот так все и сложится. Все равно ты уже многоженец и к тебе семейные законы Империи не относятся, а так… до тех пор, пока ты не задумал прямую измену Императору — я могу служить и тебе. Врать не буду, я никогда не пойду против воли Его Величества, но там, где твои указания не противоречат интересам Империи — я гарантирую свою верность.

— Знать бы еще кто именно определяет, где эти интересы и как они могут с моими пересечься… — бормочу я.

— Прямой приказ Императора — тут же отчеканивает Ирина: — тут уж… никак.

— А если я все-таки задумал измену и противостояние Его Величеству? — спрашиваю я. Этот вопрос мне обязательно надо задать. Соврет или нет?

— Если так… тогда у меня нет выхода. — пытается пожать плечами Ирина, но сестры Цин держат ее за руки крепко, у нее ничего не получается: — тогда просто постарайся чтобы не было больно. Терпеть не могу боль.

— Хорошо. — говорю я: — больно не будет. Ты уже помолилась?

— Дай еще минуту. — она закрывает свой единственный глаз, бормочет что-то себе под нос. Левая близняшка нетерпеливо переминается с ноги на ногу, ей этот спектакль давно надоел, она за то, чтобы решать проблемы быстро и кардинально. Я уже начал их различать, Лан по характеру более бойкая и решительная, она заводила и все-то у нее лучше получается. Лин — словно ее тень, она и движется немного иначе, словно сомневается, когда ногу на землю ставит, да и в общении робкая, не в пример сестре. Потому она терпеливо ждет.

— Все, я готова — открывает свой глаз Ирина Васильевна Берн, Медуза Горгона: — можешь… приступать. И… будь ты проклят, Уваров.

— Мне часто так говорят… — я поднимаю руку ладонью вниз и она — закрывает свой глаз и откидывает голову назад, готовясь к удару.

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли… — бормочет она, но я уже отстраняю недоумевающих близняшек от нее и она — падает в снег, на колени, ноги ее не держат.

— Что? — поднимает она лицо, поводит руками, прижимает ладони к щекам: — что такое?

— Давай последуем твоему плану — говорю я ей: — уболтала меня, я же доверчивый. Где там вашего Свежевателя искать?

— Что?

Так что сейчас по лесу едут семь девиц — полковник Мещерская, две сестры из рода Цин, Мастера Парных Секир, сотрудница Службы Имперской Безопасности Ирина Берн, следопыт из местных по имени Аяна с обожжённой половиной лица и конечно же та самая маг иллюзий Ма-мэй. Что, всего шесть получается? Ну так и я с ними. А почему семь девиц? Свежеватель охотится только на женщин, более того — на молоденьких женщин. На девушек. Сказал бы что на красивых, но не обладаю такими сведениями. Красота — штука субъективная, мне вот Мещерская нравится, хотя ханьцам ее могучая фигура претит, слишком много у полковника задницы и груди.

Так что по лесу я еду не как гвардии лейтенант Уваров и даже не как купец с ярмарки в уездном городишке, а как девушка Соня из Нижнетараканово, нет, правда. Мастерица эта Ма-мэй, даже титьки как настоящие… вот вниз взгляну, а они там… качаются из стороны в сторону… жаль зеркала в полный рост нет. Обязательно бы перед ним разделся, на таланты Ма-мэй полюбовался бы, вот чего маг иллюзий может вытворить, аж страшно становится, недаром в паре с Валюшей Мещерской они тут кошмару на КВЖД наводили.

— Я вот как знала — говорит Мещерская-старшая, поравнявшись со мной, ее кобыла игриво кусает моего коня за шею, тот фыркает и мотает головой. Справившись с управлением своим транспортом, я кидаю на нее вопросительный взгляд.

— Что ты ее не убьешь. — говорит она: — ты понимаешь, чем мы сейчас рискуем? И ради чего? Сам не можешь — мне дай, ну или твоим головорезкам с секирами… им человека убить что стакан воды выпить.

Я гляжу на нее и у меня в голове, словно пенная река — проносится поток мыслей. И о том, что прикопать Ирину всегда успеется, вот не удастся эта охота на Свежевателя и все, воплотили план «Б». А если получится — то у ее сестренки амнистия будет, не надо будет ее прятать или там в Хань переводить через границу. А еще о том, что страх лишает человека силы и что именно страх и позволяет людям быть жестокими, предавать и убивать… это все от страха. Да, мне легко говорить, я тут сильный, но все же не самый сильный и последствия могут и погубить меня и всех, кто рядом, но я не дам изменить себя… или вернее — изменить себе. Я считаю, что человек недостоин смерти и это значит, что он будет жить. По крайней мере она не умрет от моей руки. Но эти мысли слишком объемны, чтобы объяснять их сейчас. Потому я просто следую давним традициям Российской Империи и Восточной Ся — все-таки где-то их семейное право не отличается друг от друга. В каких-то деталях так и вовсе словно под копирку написаны. Слушайся своего мужа, женщина.

— Потому что я так сказал — говорю я и глаза у Мещерской слегка округляются, она натягивает поводья, останавливая свою гнедую.

— Ты — моя женщина — добавляю я, останавливаясь в свою очередь: — и до тех пор, пока ты считаешь себя ею — ты поддерживаешь меня и доверяешь мне. Какое решение бы я не принял и каким бы идиотским оно тебе не казалось. Это твоя главная функция, женщина — верить в меня. А все остальное я сделаю сам.

— Уваров!

— И прекрати уже меня по фамилии называть. Вот посмотри на них — я веду рукой в сторону сестричек из рода Цин: — взгляни. Я их едва знаю, но они — верят в меня. Верят истово. А ты… я не знаю, что за причина у русских женщин своих мужчин принижать, но ты эту привычку не перенимай. Ты — замужем, за мной. За плечом. Ты — поддерживаешь и веришь, а я — защищаю и обеспечиваю. Кто бы там не ополчился на тебя, хоть вся королевская конница, вся королевская рать…

— Володя…

— У тебя очень простой выбор, Машенька. Ты можешь плюнуть на меня слюной, как плевали до эпохи исторического материализма и удалится на все четыре стороны, удерживать не буду. Но если ты выбираешь быть моей женщиной, то должна соответствовать требованиям, предъявляемым к таковым.

— У тебя есть требования кроме сисек и задницы?

— Да. Доверие — одно из главных. И еще — решения мы принимаем совместно, но последнее слово всегда за мной. На том простом основании, что я мужчина.

— Ты шовинист.

— О, еще какой. А какой я в постели…

— Я помню… — она отъехала немного в сторону. Замолчала. С другой стороны, ко мне подъехала близняшка, ее щеки раскраснелись от мороза, вместо сломанных секир — на боку кривая чжурская сабля, она и на ней летать умеет, я видел, но как-то неуверенно, что ли.