Отдельный 31-й пехотный

Глава 4

— Я буду жаловаться! — произносит Сиятельный Князь Муравьев и из его уст это звучит… жалко. В самом деле, он же Сиятельный Князь, генерал-адъютант от инфантерии, Закрывающий Маг, таких как ты во всей Империи человек двадцать всего, тут бы и кулаком по столу стукнуть, а он чижика съел. Это вон Пахом жаловаться может, или этот парнишка, которого Пахом подобрал из местных, как его там зовут — вот они могут жаловаться и терпеть, а уж Сиятельному Князю такое вовсе неприлично. Я оглядываюсь.

Генерал Троицкий — молчит. По его скулам ходят желваки, стиснутые кулаки на столе, стиснутые до такой степени, что белеют костяшки — говорят за него. Ему это все тоже не нравится, но он будет молчать. Сдерживать себя.

Мария Сергеевна. На контрасте с мужчинами — она спокойна. Бледна, на виске выделяется синяя, пульсирующая жилка, но она — спокойна. Так ведут себя люди, которые уже прошли через отрицание и гнев, так себя ведут смирившиеся.

— Я готова — говорит она и встает, одергивая китель: — полно вам господа. Ведите. — и она вытягивает руки вперед, подставляя запястья под тяжелые кандалы из иссиня-голубого металла с оттенком зеленого… словно малахит.

Один из четырех неприметных сотрудников Службы Имперской Безопасности — делает шаг вперед, чтобы защелкнуть кандалы на руках у Мещерской и в этот самый момент у меня в голове что-то щелкает. Я вдруг понимаю, что тут происходит. Но не только что происходит тут, нет. Я понимаю все… нет, почти все.

Этот мир — удивителен. Он необычайно чувствителен к ноосфере, а может быть этот мир и есть ноосфера? Не уверен, но у меня в голове родилась теория, которая пока соответствует всем наблюдаемым результатам. Гипотеза. Итак — магия существует. Это факт. Что такое магия и почему человек в состоянии управлять различными физическими явлениями (подчинять себе воду, пламя, землю, предметы) силой воли? И не только физическими. Как такое возможно? Только если предположить, что человеческий разум впрямую воздействует на ткань мироздания. Вот так. Это значит что процесс мысли, принятия решений и воплощения решений в жизнь здесь, в этом мире влияет на реальность непосредственно, напрямую. Вот маг огня — управляет огнем, потому что искренне считает, что умеет это. Управлять водой ему и в голову не придет, у него психологические установки. Потому главная магия тут — это мысль. Но не всякая. Только та, в которую искренне веришь и считаешь аксиомой. Мои предки управляли огнем — и я буду. Я знаю, что во-первых — это возможно, я видел, как управляет огнем мой отец, во-вторых, я его сын и значит тоже могу.

Теперь по пунктам с самого начала — что же произошло со мной, когда я попал сюда? Сперва я не воспринял этот мир как реальность. Подумал, что это сон. А со сном у меня особые отношения. Когда-то давно мне снились кошмары, в которых ужасные твари больше похожие не то на худосочных свиней, не то на собак — нападали на меня и разрывали на части своими отвратительными пастями… я просыпался в холодном поту. Это было в детстве. Но после того, как я начал заниматься единоборствами… после того, как я обрел уверенность в себе… нет, сны не прекратились. В них все продолжалось так же — свинособаки набрасывались на меня, вот только это перестало быть кошмаром. Потому что я легко разрывал их на части и даже наслаждался процессом. Эти сны остались… но они превратились в легкие и радостные сны воина о победах. Я топтал этих тварей, раздирал на части, бил одних тварей другой, словом — развлекался как мог.

И попав сюда — я посчитал что это такой же сон. И… разодрал местную Адскую Тварь голыми руками, получив искреннее наслаждение от процесса. Потому что в своих снах — я неуязвим и невероятно силен. Я не стреляю лазером из глаз, не умею управлять огнем, но с того момента как я обрел уверенность в себе — много лет я нарабатывал в себе непоколебимую уверенность в то, что в своих снах я неуязвим. И силен. Вот и весь секрет.

Проверяю теорию — игла в глазу. Объясняется очень просто. Как только мандраж прошел и я начал воспринимать этот мир как реальность, данную мне в ощущение — я поверил в то, что не сплю. И еще — у эскулапа я расслабился, это же врач! Привык доверять врачам в своем мире и привык к тому, что будет больно. Результат — мне было больно. На самом деле интересный ход, уверен, что эскулап втихую попробовал проткнуть мне кожу, чтобы взять образец, но не смог, оставался только глаз, а глаз — подсознательно воспринимается как самое уязвимое место. Итого, вера в то, что у врача будет больно, что перед врачом я уязвим, что надо доверять врачу и восприятие глаза как уязвимого места. Сходится?

Огонь. Господин Малютин не смог меня сжечь, хотя я был готов сгореть и тут существует ментальный трюк. На самом деле я не знал, чего ожидать. То есть я был готов сгореть, но не знал, как именно ощущается, когда ты горишь. В момент, когда я вставал напротив него — меня охватило острое чувство нереальности происходящего, знаете, такое бывает, когда вот разговариваешь с человеком, все нормально и вдруг — бац! В челюсть. Наступает ступор. И вот тут-то снова сработало подсознание, нереальность равно сон, сон равно неуязвимость. На самом глубинном уровне я не ожидал боли. Нет, что-то тут не так, но сейчас нет времени додумывать.

Сейчас главное, что я понял — зачем следователи СИБ демонстративно арестовывают Мещерскую на глазах у князя Муравьева и генерала Троицкого. И на моих глазах.

Что такое СИБ — просчитывается почти мгновенно. В мире, где магия существует — неизмеримо возрастает роль отдельного человека, вернее — мага. Если один маг может заменить собой артиллерийскую батарею, то с ним поневоле придется считаться. В централизованном государстве сама мысль о том, что в частных руках (у влиятельных родов например) сосредоточена огневая мощь не уступающая армейским подразделениям — кошмарна. Ни в коем случае нельзя допустить чтобы у кого-то было больше боевой силы. Это путь к заговорам и даже прямому свержению власти… в лучшем случае — к потере управления.

Значит задачи у СИБ — контролировать магов из влиятельных и благородных родов, не давая им голову поднять и тем более — объединиться. Исходя из этого, сразу же предположу, что за львиной долей междоусобных свар, драк и войн между родами — торчат их уши.

И если я прав относительно того, как именно работает здесь магия, то СИБ просто жизненно необходимо постоянно лишать магов уверенности в себе и своих силах. То, что они делают прямо сейчас — это способ контроля. Они постоянно должны убеждать всех вокруг в том, что они — всемогущи. Что они — в состоянии арестовать любого и сделать с ним все что угодно. Что за их плечами стоит сам Император… которому тоже надо производить впечатление. И нет ничего более унизительного и оставляющего такие глубокие следы в душе, чем осознание мужчины что он — беспомощен и не в силах защитить женщину. Особенно — свою женщину. То, что сейчас происходит — это не случайные перегибы на местах, не произвол отдельного сотрудника СИБ, не эксцесс исполнителя. Это — продуманная и выверенная процедура кастрации аристократов. В этом мире особенно тяжко живется крепостным — у них прав и вовсе нет, они на положении сервов, рабов, «инструментум вокале». Но и аристократы здесь живут в постоянном страхе… сегодня ты князь, а завтра уже в колодках с вырванными ноздрями и клеймом на лбу — едешь в Сибирь, и хорошо если едешь, а то и на Лобном месте можно голову оставить.

В данном случае, в данном конкретном случае этот демонстративный арест — способ разбить мою уверенность в себе, не только мою, но и князя Муравьева, генерала Троицкого, гусара Леоне, всех, кто видит, что происходит. Укрепление имиджа СИБ, а имидж здесь — это та самая вера в силу и коварство в непобедимость и безжалостность Службы Имперской Безопасности. Потому они и носят все черное, потому они и привлекают взгляды своей одеждой, своей манерой вести себя, хотя, казалось бы, спецслужбы должны быть незаметны, но нет. Их задача — внушать страх. И с ней они справляются.

— Секундочку! — я делаю шаг вперед и хватаю неприметного за руку, не давая кандалам защелкнуться на запястьях полковника Мещерской.

То, что я сейчас делаю — я делаю по наитию. Я не знаю, что я буду делать дальше, я не знаю к чему это приведет, но я не могу допустить чтобы Марию Сергеевну сейчас вывели из комнаты с кандалами на руках и с опущенной головой. По многим причинам. Я могу рационализировать их, могу подводить научную и логичную базу под мои действия, могу нарисовать графики и диаграммы, уверять что такое вот разрушение уверенности в себе, уничтожение мужского начала путем унижения и вселения чувства беспомощности — недопустимо, потому что моя уверенность — это и есть мое оружие, а без него в этом мире меня съедят, и это я поеду с вырванными ноздрями в столыпинском вагоне… хотя дальше Сибири не пошлют, а значит и везти не будут. И значит делаю я это не для Марии Сергеевны, а для самого себя, я эгоист. Много чего еще я могу придумать, но… на самом деле сейчас мне плевать на логику. Плевать на рационализм. Плевать на магию. Плевать на Российскую Империю и даже на самого Императора. И уж тем более — плевать на следователей из СИБ.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете, господин Уваров? — голос у неприметного как раз то, что надо — он словно скрежещет железом по стеклу, вызывая неприятные ощущения где-то под ложечкой. Должен вызывать.

Я чувствую, как у меня расширяются глаза, как адреналин бьет в голову, и темная волна ярости поднимается со дна души. Сжать руку? Сильно сжать, так чтобы кости затрещали и полопались как сухие соломинки, вырвать ее из плечевого сустава и забить его же рукой его до смерти? Какая прекрасная мысль.

— Сопротивление сотрудникам Службы карается каторгой — продолжает он, оставив попытки вырвать свою руку: — а насилие в отношении сотрудников — смертной казнью. Прошу отметить — мучительной. Вы предпочитаете четвертование или сожжение на костре, господин Уваров?

— Пока я жив — говорю я, глядя ему прямо в глаза: — ни одна тварь ни прикоснется к этой женщине с дурными намерениями. А те, кто прикоснуться — очень сильно об этом пожалеют.

— Владимир Григорьевич! — прерывает меня Мещерская: — прекратите немедленно! Что вы делаете⁈ Это же сопротивление при аресте!

— Послушайте свое непосредственное начальство, гвардии лейтенант и не бузите. Сейчас ситуация предельно ясна. Вы — знаете что мы уполномочены произвести арест. Вы знаете, что мы — сотрудники Службы Имперской Безопасности. Прямо сейчас в комнате присутствуют свидетели. Вы хотите…

— Лейтенант Уваров! — командует Мещерская: — отставить!

— А вот хрен вам — отвечаю я всем сразу: — а ты вообще молчи, женщина.

— Что⁈ — задыхается она и ее лицо идет багровыми пятнами. Ну наконец-то, а то совсем бледная была, смирившаяся со своей судьбой, а тут — гляди-ка, ожила. Не, помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.

— Что я сказал! — повышаю я голос: — слушайся своего мужа, женщина!

— Да что ты себе позволяешь⁈ Уваров!

— Машенька, дорогая, посиди пока тихо, твой муж разберется. Прижми свою очаровательную попу к креслу и не отсвечивай — говорю я: — не усугубляй ситуацию. А я пока господам из СИБ головы поотрываю… снова.