Мужская работа

Глава 16

Работал я в охотку — куда лучше паять, сращивать провода, закручивать винты и устанавливать на место осветительные блоки, чем бегать по лесу, стрелять и самому прятаться от пуль. Мы приводили в нормальное состояние проход между ангаром для летательных аппаратов и рубкой линкора; мои соратники таскали покореженные стенные панели и куски самолета, остатки которого заткнули выход в ангар.

Понятно, что никаких диверсантов не поймали, но и эвакуацию не объявили. Загнали нас обратно в казарму, а на следующий начались работы по ремонту огромного корабля.

— Вот и все, — сказал я сидевшему рядом Котику, поставив на место последний блок освещения, прямоугольную плитку размером и толщиной с ладонь — как он работал, я не знал, но точно не так, как земные лампочки, диодные или накаливания.

Мохнатый дружбан мой одобрительно хрюкнул, а затем неожиданно зашипел и прижался к полу. Я проследил за направлением его взгляда и обнаружил Равуду, который сидел на полу, держась за стопу, и красивая физиономия его была перекошена от боли.

Судя по растерянной морде топтавшегося рядом Фула, тот упустил кусок стабилизатора весом килограмм в пятьдесят, и тот приземлился кайтериту на ногу.

— Ну я случайно… Ты чо? Типа рука соскользнула, — бормотал здоровяк.

Я ухмыльнулся — так уроду и надо.

Рядом с Равудой появился Йухиро, они переговорили, и кайтерит захромал прочь. Ага, сейчас он пройдет к малому лифту, спустится палубой ниже, и дальше отправится к большому лифту, чтобы попасть в лазарет.

В этой части корабля я был впервые, но я знал, как устроен «Гнев Гегемонии» — благодаря рассказам Диррга и собственным усилиям. И понимал, что через технический колодец смогу перехватить Равуду внизу, в той части линкора, где сейчас никого не должно быть. Три когорты из четырех за пределами корабля, бронетехника тоже, а четвертая занята ремонтом.

И что вот мой шанс — не убить мерзавца, так хоть проучить и узнать, в чем дело.

— Прикрой меня, — сказал я Котику, и шагнул к стене, туда, где виднелась панель, помеченная черным крестиком.

За пятнадцать минут начальство меня не хватится, ему не до меня.

Открылся вход в колодец, блеснули ступеньки лестницы, запах сырости пощекотал ноздри. Я пополз вниз, торопливо перебирая руками и ногами, мимо поехали трубки и пучки проводов. На плечо мне приземлилось что-то мягкое и тяжелое, и я невольно покачнулся — Котик, твою мать!

— Я же сказал тебе — прикрывай! — буркнул я ему, но зверек только раздраженно посмотрел на меня и дернул хвостом.

На палубе под ангаром царили полумрак и тишина, и оказавшись в коридоре, я почти тут же услышал неровные шаги. Равуда объявился из-за поворота, на миг замер, увидев меня, но сразу захромал дальше.

— Какой сюрприииз, о да, да… — протянул он с улыбкой. — Хочешь убить меня? Неужели, волосатик?

— Хочу, но не буду, — я поднял кулаки. — А вот проучить тебя, лысая морда, надо.

Котик спрыгнул с моего плеча, испустил пронзительный свист — раньше я от него такого звука не слышал.

Равуда хмыкнул, лицо его исказилось от ненависти.

Я ударил первым, не на силу, а больше для проверки — насколько он подвижен с этой ногой. Кайтерит уклонился, и тут я шагнул вперед и врезал с левой, целясь в печень. Кулак мой сочно впечатался в его бок, я почти услышал, как что-то чвакнуло у Равуды внутри, может печень, может еще что.

И тут же отскочил, разрывая дистанцию.

— Получил, козлина? — спросил я, пританцовывая. — За что ты меня так не любишь?

Кайтерит не ответил, я видел, что ему больно, очень больно, и что теперь он принимает меня всерьез, не так, как минуту назад.

— Ведь не в этой бабе дело, — продолжил я. — Скажи!

Он бросился на меня, но нога помешала, задержала его на мгновение, и этого мне хватило. Чужой кулак лишь зацепил мне ухо — больно, но не страшно — и а я с радостью врезал по красной физиономии, по тому глазу, что побольше; суставы моей кисти захрустели попавшей под сапог шишкой.

Но Равуду отшвырнуло, он спиной ударился о стену так, что та загудела.

Рыча, я метнулся к нему.

Заметил движение, попытался закрыться, увести тело в сторону, и не успел. Прилетело мне в живот, напрягшиеся мускулы смягчили удар, но дыхание из меня все равно вылетело, а глаза выпучились.

Назад! Уходи от него! — все это я понимал, но сдвинуться с места не мог.

Равуда с торжествующей улыбкой замахнулся, но тут на руке его повисло нечто светло-коричневое, мохнатое. Кайтерит вскрикнул, шарахнул Котиком о стену, тот свалился и с шипением заковылял прочь, а на мускулистом предплечье моего врага остались два полукружья укуса.

Этого мгновения мне хватило.

Я отскочил, закрылся, восстанавливая дыхание, и мы оказались в той же позиции, что в начале боя.

— Мерзкая тварюга, — Равуда потер руку, — ты же ссышься передо мной, волосатик. Мне ли не знать? А вообще мы в неравных условиях… Я пятнадцать лет тренировался и десять лет выступал на Арене Жертвенных, а ты только в грязи возиться и умеешь. Оружейник, пфф.

Тренировался? Выступал на арене? Он что, профессиональный спортсмен, боец? Почему он тогда тут, что делает, рискуя собственной шкурой, если мог зашибать деньгу и купаться в лучах славы?

Я атаковал снова, но на этот раз он меня ждал — жесткий блок, и мне самому прилетело в грудь. Стены и потолок закрутились перед глазами, холодное и жесткое ткнулось в спину, я ощутил кислый запах собственного пота и крепкие руки на горле.

Дернулся, и тут же застыл, поскольку руки мигом напряглись.

— Я могу свернуть тебе шею, — прошептал Равуда почти ласково. — И твари твоей. Только здесь камеры, и поэээтому делать я ничего не буду.

Злость и разочарование кипели у меня в душе — он уделал меня на одной ноге!

— А вот в лесу… — кайтерит сделал паузу, к этому моменту я проморгался и увидел Котика — тот припал к полу, лапы подобраны, шерсть распушена, рот оскален, глаза вытаращены: вот-вот прыгнет. — Оборачивайся почаще… смотри, что у тебя за спиной. Пооонял?

— Но почему? — пропыхтел я через его железную хватку.

Равуда помолчал, и я думал, что не услышу ответа, но он заговорил:

— Сисястая дура тут не при чем. Но есть другие женщины, из-за которых я тебя…

Голос его, насмешливый и спокойный, дрогнул, и руки на моей шее разжались. Хрипя и задыхаясь, я упал на пол, а кайтерит, пнув меня в бок, неторопливо заковылял дальше. * * *

Пуля впилась в стену прямо над моей головой, я невольно пригнулся и в результате шваркнулся подбородком о пол. Шлем подпрыгнул, но на глаза не сполз благодаря тому, что я давно подогнал его под свою голову.

Бой внутри «Гнева Гегемонии» — еще пару дней я не представил бы такого и в страшном сне!

— Огонь! — завопила Лиргана, и автомат в моих руках ожил.

Сотни огоньков унеслись в полумрак трюма, где среди контейнеров и ящиков прятались бриан. Насколько я знал, они прорвались к линкору и сумели пробить дыру в броне, после чего нас и подняли по тревоге среди ночи.

— Вперед, дерьмососы! — новый вопль центуриона, и мы ринулись в атаку.

Из коридора в трюм я выскочил чуть ли не первым, тут же бросился направо вдоль стены. Проскочившая мимо Диль упала на живот, поливая огнем пространство впереди, Молчун кинулся налево.

Я перескочил через труп в шлеме и бронезащите, присел за штабелем ящиков. Выглянул из-за него и сразу отдернул голову — на случай, если меня караулит шустрый вражина.

Но никого, и значит можно бежать дальше.

Задача простая — выкурить бриан из этого лабиринта, то ли положить всех, то ли вытеснить их из пролома наружу, где ими займутся другие когорты, что сейчас наверняка мчатся к нам из лагеря. Но вот ведь наглые дикари, не ждут, когда воины славной Гегемонии навешают им по шеям, а сами атакуют… сначала взрыв, теперь вот нападение.

Очередь со звяканьем прошла над головой, полетели куски металла, огрызки досок.

— Чтоб тебя… — пропыхтел я, выцеливая фигуру рядом с огромным контейнером, необычно приземистую и мощную для аборигена.

И когда уже потянул за спусковой крючок, осознал, что это человек, и я его знаю!

— Диррг, твою мать! — заорал я. — Ты что палишь в своих, идиот!

Сержант-техник упал на пол, и только после этого осторожно поднял голову над очередным ящиком.

— Егор? — спросил он недоверчиво.

— Нет, твоя матушка! Чуть ниже, и ты бы меня уложил на месте!

Дело швах, если вооружили и погнали в бой даже членов экипажа!

— Ты сам целый? — через миг я оказался рядом с Дирргом. — Давно тут воюете?

Понятно — они ворвались в трюм через другой вход, и столкнулись не только с врагом, но и с нами.

— Ну и ерундень, жопа Гегемона, — сержант пыхтел и вытирал пот с круглого лица. — Сто лет автомат в руках не держал… А знаешь, кто нами командует?

Стрельба потихоньку откатывалась вглубь трюма, наши наступали, и пара минут на болтовню у меня была. Но глядя на приятеля, я не мог отделаться от мысли, что он устроил тот взрыв, что он на самом деле работает на бриан, что он — тот предатель, которого ловит Служба надзора.

Эти подозрения мне не нравились, но отогнать их я не мог.

— И кто? — спросил я.

— Трибун Геррат, — сообщил Диррг. — У него же боевой опыт… на Тритании, когда там восстание было… Он нас построил, обещал расстрелять тех, кто струсит, и вперед…

— Он такой, он может, чтоб я сдох, — пробормотал я. — Ладно, я побегу за своими. Береги себя. Увидимся.

Надо расходиться, пока нас не обнаружила Лиргана.

Пока все только обещают меня от нее избавить, и Геррат, и тот же Диррг, и бриан намекают, что готовы ее пристрелить, но пока центурион успешно отравляет мне жизнь, как шип под ногтем, длинный, заковыристый, с заусенцами, да еще и ядовитый.

Сержант запыхтел что-то в ответ, но я уже бежал туда, где меж контейнеров мелькнула фигурка Пиры.

В узком проходе мне попался еще один труп, на этот раз аборигена — лежащий на спине, без лица. При взгляде на него я не ощутил ничего, и подумал, что человек ко всему привыкает, не так давно я блевал при виде мертвяков, а теперь могу при нужде выстроить из них бруствер и за ним спрятаться.

И эта мысль меня не порадовала.

Я выскочил на открытое место, обнаружил себя в широком проходе, уходящем влево, и в самом его конце — неровное отверстие, откуда струился дневной свет.

— Они отступают! Отступают! — провопил Макс где-то рядом.

Жив курилка, и это хорошо.

Но отходя, бриан открыли такой огонь, что нам пришлось залечь, прижаться к ящикам и коробкам. Когда все стихло, мы побежали вперед, и у пролома в обшивке наткнулись на трибуна Геррата в окружении бойцов.

Маленькие глаза его на миг остановились на мне, но контрразведчик ничего не сказал, повернулся к Лиргане.

— Все кончено, они ушли, — сказал он. — Как раз вовремя, чтобы избежать ловушки. Наши подходят.

Пока командиры болтали, я среди прочих любопытных подошел к пролому и выглянул наружу — джунгли в утреннем тумане, уходящая вверх, вниз и в стороны металлическая стена, обшивка линкора. Наверняка бриан использовали лестницы, и то ли забрали их, то ли уничтожили, но в любом случае смазали пятки салом.

«Гнев Гегемонии», я это точно знал, не стоял на земле, а висел над ней на антигравах, но все равно продавливал ее на несколько метров. Но как он при этом не разваливался под собственной тяжестью, не превращался в блин — этого я знать не мог.