Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру

Перловка обмякла.

Да, не надолго. Глас сирены не способен убить божество. Но ему дано навредить телу. Даже, как оказалось, настолько не похожему на человеческое.

Быстро, но плавно, без видимых признаков спешки, Броня выбралась из захвата ногами, разместилась у противницы под торсом, подогнула колени к груди, а затем резко выпрямилась, будто бы отталкиваясь от воздуха.

Раздался громкий хлопок. Вот только Лешая его не слышала. Она двигалась много быстрей того, как распространяются звуковые волны.

Богини стремительно подымались всё выше и выше, оставляя за собой многоцветную взвесь: алые бусины крови и прозрачные капельки древесного сока, преломлявшие цвет, обращая его в радужный градиент.

Броня старательно балансировала между желанием увести Перловку как можно дальше от земли и необходимостью экономить. Тем более, что всё равно часть процессов, идущих в её теле и расходующих накопленные души, она контролировала с огромным трудом.

Вместо выбитых зубов сами собой прорастали крючковатые шипы. И пусть на них уходило много меньше, чем на создание полноценных крыльев, это всё равно — утечка. Тем более, что в последний раз девушка сумела обратить в разделение дополнительной конечности на две кинетическую энергию обрушивавшихся на неё сокрушительных ударов противницы.

Это было круто. Даже с учётом низкого КПД трюка, оно являлось по сути получением силы “из воздуха”. И именно эту идею девушка пыталась развить, стараясь найти крупицы магии в окружающем пространстве: в сопротивлении воздуха, в притяжении планеты.

Каждая мелочь важна.

Особенно для Лешей, которая, хоть и являлась богиней Хаоса, обязана была интегрироваться в уже существующую систему. Экосистему, если можно так выразиться.

Перловка ожидаемо пришла в себя очень быстро. Её тело ещё не восстановилось до конца, но при первых же признаках движения со стороны соперницы Броня посчитала за благо остановиться, а затем прописать той такой мощный апперкот в солнечное сплетенье, на который только могла расщедриться. Благо за время полёта Лешая обзавелась не только новыми зубами, но и многослойным кастетом из терний.

Усиленный таким образом удар не просто вновь довёл соперницу до состояния безвольного манекена для краш-тестов, но ещё и направил высоко-высоко в небеса.

На душе стало тепло. Слечна Глашек ощутила гордость и печаль.

Не за себя.

За Илегу.

Осознание того, что именно происходит там внизу, словно бы молнией ударило в позвоночный столб. Броню аж передёрнуло. Глаза расширились удивлённо и испугано, а в голове даже не горела, пылала огромным шаром нагретой плазмы всего одна мысль:

С чего это вдруг Лешая решила, что Перловка может себе позволить одновременно всего один аватар?

Девушка перевернулась вниз головой, вновь прижала колени к груди, а затем выпрямилась и помчалась сверхзвуковым снарядом вниз.

Она пыталась считать из памяти хотя бы какую-нибудь информацию о том, куда нужно лететь. В конце концов, если где-то есть трещина, через которую просочились эти странные эмоции, которые попросту не могли принадлежать той Броне Глашек, что зависла в небесах над Прагой, то почему с ними не могло явиться что-то ещё? В конце концов, воспоминания человека — штука комплексная. Именно поэтому он может слышать картинки или обонять звуки. Одно тянется за другим. Ничто не существует в вакууме.

Что-нибудь? Малейшая подсказка?

Быть может, рядом пахнет выпечкой? Или имеется чувство дискомфорта из-за близости толпы?

Нет. Ничего. Потому что подобных ориентиров нет? Или потому что Лешая попросту провалилась в попытках своих считать доппельгангера?

Быть может Перловка намного лучше знает Броню, как раз потому, что раскинувшись под Прагой огромной дендросетью, она всё это время уделяла миру внутреннему, раскрывая свой “третий глаз”, изучая внимательно все эти трещины, пока слечна Глашек пыталась ужиться с миром внешним?

К Лешей чувства! К Лешей!

Анализ! Вот, что поможет!

Куда бы сама Броня нанесла удар, чтобы сделать Броне как можно больней?

Массовая кровавая резня? Вполне годно. Но недостаточно.

Вместо количества лучше брать качеством.

Вырезать простую семью. В её собственном доме. Там, где, по идее, должно быть безопасней всего. Там, куда люди бегут прятаться от всех бед.

И какую из семей лучше всего “порешить”?

Очевидно же: ту, которую Лешая только-только спасла. Кстати, это бы объяснило, откуда там взялась Илега. Русовласка сама указала, где искать Перлушу, а когда богини улетели “рамсить” в небеса, с неё сталось бы заявиться в раскуроченную квартирку и попытаться найти вариант компенсации ущерба. Ну и заодно узнать, не пострадал ли кто физически.

Их смерть нанесла бы Броне больше всего вреда. Доказала бы бессмысленность борьбы. Отличный перфоманс в стиле “я могу уничтожить всё, что тебе дорого… в смысле, вообще всё”.

Между жизнью и смертью тех людей — причём скорей всего, смертью окончательной, ибо с Перлуши сталось бы выжечь душу, чтобы не осталось ни малейшего шанса на оживление или перерождение, — стояла лишь хрупенькая фигурка в наряде горничной с короткой юбочкой и игривыми чулочками.

Фигурка, которой не дано противопоставить Перловке хоть что-то, кроме того, что Тёмная Лешая испытывала к этой самоотверженной остроносой хитрюшке.

Броня затормозила.

Резко.

Тратя на этот манёвр неоправданно много сил.

Но всё равно стёкла в домах поблизости повылетали, а птицы попадали с веток и проводов, точно бы замертво. Возможно где-то произошёл перебой с электричеством. Антенны покосились. С кондиционеров послетали тапки и тряпки. Даже тренированных бойцов “Стит” там, внизу, сбило с ног.

Девушка попросту не могла себе позволить влететь в квартирку на такой скорости, даже если бы оказалась уверена в том, что сумеет вписаться в поворот: смертных бы попросту размазало по стенам.

Богиня медленно выдохнула, порхнула к окну и неспешно опустилась на подоконник.

Сколь бы она не спешила, а в итоге Перловка успела первой. Неизвестно в какой момент она перешла от милой беседы с Илегой к захвату последней в заложники, но сейчас Тёмная Лешая удерживала русовласую горничную, как живой щит.

А местные обитатели. А что они? Им только и оставалось, что жаться в углу, близь холодильника, в надежде на то, что их минует любая беда. Отца семейства дома не было. За право защитить малолетнего мальчугана боролись его старший брат и матушка, то и дело теснившие друг друга плечом.

Какая глупость? Тела обоих даже не задержат целенаправленный удар.

Броня посмотрела на это дело усталым взглядом, а затем вновь открыла рот, и из него, как из рупора, донеслись следующие слова:

— Ты ведь понимаешь, что у меня есть не просто архивные пальцы моей горничной, а вообще регулярные вклады, и последний из них сделан буквально за часик до начала этой операции?

Илега мило улыбнулась госпоже и подняла ручку в приветственном жесте. Она пыталась делать вид, что находящееся у её горла предплечье Перловки, из которого росли крючковатые древесные зазубрины, не причиняет никакого особенного дискомфорта.

Получалось довольно плохо.

— И-ти, — хихикнула Невкусная Кашка. — Тогда почему ты не пролетела сквозь неё и не убила меня?

— Потому что я всегда была ужасно ленивой?

— Откуда тебе-то знать, какой ты всегда была? — фыркнула доппельгангер. — Ты хоть помнишь, как тебя в прошлой жизни звали?

— Имя мне — Легион, — попытка поморщиться с учётом оскалившегося сучьями лица выглядела странно. — Впрочем, это и не важно. Я сужу по тому, что знаю о тебе. Ведь ты себя считаешь мной. А это значит, что в прошлой жизни я была ленивой и трусливой.

— Какие-то нелепые выводы, — хохотнула Перловка.

Броня беспечно болтала ножками.

— Действительно. Не могла я, будучи трусливой и ленивой, добиться так многого, а затем пожертвовать собой ради других. Значит, трусость и лень являются строго твоими чертами.

— И где в моих действиях ты увидела трусость и лень?

— В твоём явлении. Ты явилась строго тогда, когда почувствовала угрозу своей сети, заменяющей тебе основной функциональный мозг, — размышляла девушка. — Это трусость. Тебя побудил очнуться ото сна страх.

— Мне просто не понравилось, что ты лишаешь меня лишних глаз, — доппельгангер раскрыла ладони, на каждой из которых можно было увидеть по одному синему оку. — Я хотела насладиться шоу.

В ответ Броня скрючила как можно более тупое лицо с челюстью, выдвинутой вперёд, да максимально противно промямлила:

— Я фотела нафлапитьцца шошоу.

— Очень по-взрослому, — обратила взор к потолку Тёмная Лешая.

— Во мне несколько десятков замученных детских душ. Могу себе позволить, — беспечно пожала плечами слечна Глашек. — У меня достаточно достижений, чтобы впадать время от времени в детство и не выглядеть жалко.

— Нашла перед кем кичиться.

— Перед кем? Каковы твои достижения? Да, ты частенько ведёшь себя, как брошенный всеми одинокий ребёнок в пустом магазине игрушек, но какие у тебя достижения? Пачка нелепых мутантов? Да их даже не ты придумала!

— Но это же был босс-паук! — бровки Перлуши встали “домиком”.

— Да, прикольно, но идея не твоя. Я слышала о ней в опере.

— Опере? — икнула Тёмная Лешая. — Твой культурный уровень меня угнетает!

— Да я до сих пор помню, как сидела на премьере “Оды радости” Бетховена! И харизматичный пухлый бородач воспевал боссов-пауков!

У доппельгангера задёргалась щека.

— Тебе вообще нормально с такой кашей в голове жить? Какие игры вообще были во времена жизни Бетховена?

— Наполняющие его радостью, очевидно же! С хорошими качественными субтитрами! И боссами-пауками.

Богини смотрели друг другу глаза в глаза. Холодный взор, против взора, полного жалости.

Наконец, спустя секунд пять, Перловка вздохнула.

— Думаю, уничтожить тебя будет милосердно.

Ровнёхонько в этот момент в беседу вмешался тот мальчуган, что всё это время жался за спинами брата и матушки. Он осмелел настолько, что сам выглянул из своего укрытия и даже подал голос.

— Это тебя надо убить! Убить и съесть твою душу! Вот! Давай, Лешая, мы в тебя верим!

Он потряс в воздухе своим кулачком, а в следующую секунду испуганно сжался, не обращая никакого внимания на тёплую заботливую улыбку Брони.

Наверное, его испугала рука, пронзившая тело богини насквозь и вылезшая из груди, сжимая в кулаке всё ещё бьющееся сочащееся кровью сердце, из которого местами, словно из долго лежавшей в сыром месте картошки, торчали белёсые, похожие на маленькие щупальца, отростки.

Глава 6. Песнь сверчка