Его любимая зараза

Глава 4

— Сомелье, я точно тебя придушу когда-нибудь! Леся, ты меня слышишь?! Ну, давай же, очнись, родная!

О, нет. У меня на нервной почве глюки?

Меньше всего я ожидала так скоро услышать этот голос. И эти интонации. А, самое главное — казалось бы, забытое обращение, от которого щемило в груди хуже межреберной невралгии.

Но еще меньше я подозревала, как быстро эти волшебные слова позволят мне очухаться!

Правда, вредность, как всегда, приходила в полное сознание намного раньше своей слабохарактерной хозяйки.

— Я с тобой не разговариваю, — заплетающимся языком выдохнула, с трудом разлепляя веки, абсолютно картонные, судя по ощущениям. Собрать все чувства в кучу и сфокусироваться удалось далеко ни сразу.

А тем временем, на меня, совсем как раньше, взволнованно смотрели жемчужные глаза, потемневшие от переполняемых эмоций.

— Ты в порядке?

— А что со мной будет? — прокряхтела я, робко пытаясь пошевелить конечностями. Они не особо слушались, голос, кстати, тоже. — Я ж бессмертная.

Еще пару секунд, опешив, нависающий надо мной Темнейший Князь пристально всматривался в мое лицо… А потом выдохнул устало:

— Бесишь!

И рывком притянул меня к себе.

И что-то как-то сопротивляться даже не захотелось…

По крайней мере, сразу!

Всего на секунду я позволила себе прижаться к его груди и вздохнуть неуловимый, мужской запах. Такой позабытый и родной одновременно. Всего на миг дала себе шанс запомнить ощущения сильного и горячего тела надо мной. На мгновение смогла насладиться тем трепетом и восторгом, нежностью и силой, что дарили руки кицунэ…

И замерла, заставляя себя хрипло выдохнуть:

— Отпусти.

Как ни странно, Князь послушался тут же. Но явно воспринял мою просьбу так, как хотелось ему:

— Болит? Где?

Сказала бы я, Ваше Темнейшество, где на самом деле больнее всего… да непослушный кусок мяса в моей груди и так бьется слишком громко.

— Я в порядке, — морщась и охая, не без посторонней помощи, разумеется, я с трудом села. — Только затекло всё. Что случилось?

— Это я у тебя должен спросить, — мгновенно нахмурился Князь. Судя по морщинкам на лбу, сказать мне в он хотел многое и, как я подозреваю, не все из этого было цензурным. — Зачем ты пошла в лес одна? Я понимаю, что ты не хочешь видеть меня, родная. Но сбегать так? Для чего?

— Так, стоп, — тряхнув все еще тяжелой головой, я остановила этот поток пока еще мягких упреков. — Никуда я не сбегала, начнем с того. Приказ Алантаны ты сам слышал. Ликвидировать новые проявления завесы — наша с Аттанхэшем прямая обязанность!

— Да что ты, радость моя? — не удержавшись, таки съязвил Великий Князь. И за его спиной, как мне показалось, раздраженно мелькнул пушистый черный хвост. — Что-то наследника темноэльфийского престола я рядом с тобой не наблюдаю.

— В смысле? — на этом моменте я здорово перепугалась. Попыталась подпрыгнуть, конечно, но смогла только, кряхтя и, вынужденно опираясь на Князя, подняться с сырой травы. — Куда он делся?! Алантана мне голову оторвет!

Темнейший, как придерживал меня за талию руками, так и опустил их с тихим:

— Ты издеваешься?

— Это вы издеваетесь, Ваше Темнейшество! — моментально вспылила я. Нет, он что, серьезно не понимает, в каком я положении? Первенец Великой Матери пропал бесследно, а он считает, что наши разборки на первом месте! — Мы были здесь с Аттанхэшем, пытались, как всегда, остановить распространение Завесы. А потом что-то пошло не так, узел силы рванул… Что?

— Какой Завесы, родная? — сощурив еще больше глаза, внезапно спросил Князь, отходя еще на шаг, тем самым открывая мне обзор.

— Очень смешно, — огрызнулась я, оглядывая лес вокруг…

Такой чистый, спокойный и зеленый лес. Огромные стволы деревьев, как и раньше, тянулись к безоблачному небу. В пушистых кронах негромко чирикали птицы, а нередкая в этих местах живность шевелила пушистые кустарники. Темной травы, сочной и влажной из-за отсутствия солнца, явно не касалась нога человека и не человека, а рубиновые и фиолетовый гроздья несобранных ягод клонили к земле нетронутые ветки.

И, главное, ни одно, даже самого малейшего, клочка туманной белой гадости!

— Что за?..

— Аттанхэш не покидал пределов замка сегодня, — сухо закончил Темнейший. — Ты ушла одна.

— Это бред какой-то, — мысли в голове скакали веселее темноэльфийских тройняшек. Чтобы как-то вернуть память, я вцепилась пальцами в переносицу. — Не может этого быть!

— Твоя рука…

— Что? — удивленно воззрилась я на кицунэ. И не сразу поняла, от чего вдруг взгляд его окаменел, а на лице заходили желваки. Все девять хвостов взметнулись разом, и только тогда я догадалась посмотреть на свою правую руку.

А на ней, выпав из рукава рубашки, красовался невесть откуда взявшийся широкий браслет с россыпью крупных, белых с прожилками, камней неправильной формы.

— Нет! — шуганувшись, я, поскользнувшись на траве, и плюхнулась прямо на пятую точку. — Нет, нет, нет, нет! Этого быть не может!

Но могло. И, как бы я не вопила, проклятая побрякушка никуда не делась. Более того, не смотря на все мои старания, она не желала сниматься с моего запястья! Я перепробовала всё: и сорвать ее пыталась, и расстегнуть, и стянуть и даже расколдовать. Но даже мой дар оказался бесполезен против цацки из набора, который, похоже, прилип ко мне навечно!

И я, блин, не знаю, за какие заслуги и грехи!

А знаете, что было хуже всего?

Правильно, повторение пройденной, поганой от слова «трындец», истории, в которой я опять казалась главной подозреваемой, а родоначальник всех моих бед стоял, как безмолвный, равнодушный памятник самому себе!

Чувствуя, что это уже всё, край крайний, вполне бодро подскочив, я от души залепила звонкую пощечину Его Темнейшеству:

— Это всё ты виноват!

А глаза жгли обидные слезы.

Мне показалось, что я была рада его видеть и, даже вроде готова была простить?

Так вот… мне действительно показалось!

— Леся…

— Не смей, — шугнулась я назад, но не рассчитала расстояние и крепко приложилась спиной о ствол многовековой ели. Вспотевшие, покрытые холодным потом ладони сжимались и разжимались, а меня трясло, будто мокрого щенка, вышвырнутого отбитым садистом на лютый крещенский мороз. — Не подходи ко мне!

— Тихо, — низким, спокойным голосом произнес Князь, медленно поднимая руки ладонями вверх, словно пытаясь показать, что он не причинит мне вреда. — Успокойся, прошу. Все не так, как ты думаешь.

— Не так? — голос, осевший до хрипоты, отчаянно срывался, и каждое новое, даже самое незначительное движение мужчины, заставляло меня вздрагивать. И это уже не поддавалось никакому контролю. Похоже, впервые за долгое время, меня снова накрывала истерика. — Не так?!

— Я понимаю, как это выглядит со стороны, — негромко проговорил кицунэ, делая медленный, тягучий, почти неуловимый для моего зрения шаг вперед. — И понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Успокойся, родная. Я не причиню тебе вреда.

С моих губ сорвался громкий, наполненный злобой смешок.

— Не причинишь, как же, — все-таки заметив еще одно плавное движение в мою сторону, я вся напряглась и, кажется, затряслась еще сильнее. — Один раз я уже поверила вам. Ваше Темнейшество. И больше повторять эту ошибку не собираюсь!

Мужчина отшатнулся так, словно я снова ударила его по лицу. Он смотрел на меня так, словно не поверил в услышанное. Будто мои слова принесли ему ни с чем несравнимую горечь и боль…

Вот только я этому уже не верила. И, оттолкнувшись ладонями о дерево, сдирая ладони о шершавый ствол, бросилась бежать в самую чащу!

— Леся!

Его крик бил по нервам, подстегивая меня сильнее, чем жесткий кнут молодую, глупую лошадь. Я неслась, не разбирая дороги, не особо глядя под ноги — тело двигалось на одних рефлексах, кое-как успевая перепрыгивать подозрительные на вид ямы и неглубокие овраги, замаскированные травой. Зрение почти не фиксировало препятствия, низкие ветки хлестали по лицу, и округлые, пушистые на вид кусты, до крови царапали шею. Пульс загнанной птицей колотился в ушах, отсутствие кислорода выжигало легкие, но позволить остановиться хоть на секунду я себе не могла.

Я понимала… не смотря на всю ситуацию, я понимала, что убежать далеко не смогу! Но в тот момент мной, похоже, двигали те инстинкты, которых у людей, как вида, в принципе быть не должно.

Я чувствовала его приближение, всей спиной ощущала неласковый взгляд. И когда внутренним чутьем ощутила те самые, драгоценные, последние секунды собственной свободы, свистящим шорохом смогла выдохнуть зов:

— Аарахарн!

И, на полном ходу впечатавшись во внезапно возникшее на пути препятствие, чуть не расквасила себе нос. Ощущения спорткара, врезавшегося на максимальной скорости в бетонную, армированную стену, дезориентировало полностью, окончательно лишив дыхания, осязания и, кажется, даже сознания на пару секунд.

К счастью, пресловутая стена, на мое счастье оказавшаяся живой, дышащей и очень проницательной, разобралась в ситуации быстрее, чем я успела глотнуть остро необходимого кислорода. И сунула меня за свою надежную спину до того, как Темный Властелин этого мира успел настигнуть свою глупую добычу.

— Ты? — первым долетевшим до меня звуком, сквозь бешеный ритм сердца в ушах, стало низкое, злое рычание. — Опять?

— Приветствую, Мой Князь, — раздался четкий и непробиваемый, как скала на берегу моря, голос золотого дракона. — Давно не виделись.

Я вцепилась в рубашку на его спине так, что пальцы свело судорогой, утыкаясь мокрым лбом между лопаток. Если б были силы, я бы и с облегчением вздохнула… Но пока всё оставшиеся у меня крохи ушли на попытки остаться стоять на ногах, хотя хотелось согнуться в три погибели.

Страх все еще не отступал, однако удушливая паника недовольной волной отхлынула только от одного единственного осознания.

Он пришел.

Всё остальное разум просто отказывался фиксировать.

— Когда-то я просил тебя, Аарахарн, не переходить мне дорогу, — жестко ответил Князь на приветствие. — Жизнь тебя ничему не учит?

— От чего же? — послышался едва уловимый смешок в голосе золотого дракона. — Я держу свое слово.

— Неужели?!

— А, вы об этом? — бросив взгляд через плечо на меня, от чего я только сильнее вцепилась в ткань его темно-синей рубашки, будто видела в ней самый прочный из существующих щитов. — Маленькая шалость, не больше.

— Эта шалость может стоить тебе жизни. Назови мне хоть одну причину, ящер, почему я должен ее сохранить.

Я вздрогнула!

Но Аарахарн, заведя одну руку за спину, едва уловимо коснулся пальцами моего локтя, успокаивая, и насмешливо ответил:

— Без обид, Ваше Темнейшество. Но слово, данное старому другу, для меня важнее клятвы верности Великому Князю.

На долгие несколько секунд, показавшиеся мне вечностью, воцарилась напряженная, нехорошая тишина.

Однако когда Князь заговорил снова, в голосе его уже не звенела закаленная сталь.

— Вот как, — задумчиво протянул девятихвостый лис, которому я лично не верила ни на грош. И когда он заговорил вновь я поняла, насколько в самом деле были правы собственные чувства. — In Hoc Casu. Dimittere.