Тафгай 5

— Балерина. — Надула губки Алёнка. — Я, между прочим, тоже сейчас в балете на льду работаю. А что касается Боречки, — девушка погладила «Малыша» по плечу, — то ты видела, сколько там баб сидит на трибунах? Только зазевайся. А твоего-то вообще теперь никуда отпускать одного нельзя.

— Девчонки, хватит, — пробурчал я, чувствуя, что сейчас «полыхнёт». Польются слёзы, сопли и истерика, как это уже случилось, когда мы отдыхали все вместе в Одессе в июне месяце.

— Да, — усмехнулся Боря. — Михалыч сегодня в раздевалке так и сказал, никого больше пускать на каток не будут. Так что хватит.

— Смотрите фокус, — я встал из-за стола пока не поднялся гвалт по поводу недопуска «женсовета» на тренировки. — Фоксец ко мне, — я хлопнул себя ладонью по бедру, но мой верный чёрный кот не повёл и ухом. — Спокойно, артист сегодня переел сосисок, да и на улице смог от пожаров плохо действует на хрупкую душевную организацию кота.

Я взял в руки Фокса, сняв того с подоконника, поставил на пол и замахал ладонями, словно птица крыльями и издал ртом такой звук, который используется при работе с животными в цирке:

— Оп, оп, оп!

Фокс посмотрел на меня как на идиота и лениво махнув хвостом, медленно посеменил прочь из кухни в коридор. Я тут же пошагал следом, повторяя слово «оп». В прихожей котец ускорился и уже быстрее побежал по коридору мимо закрытой двери в мою комнату и дальше до двух закрытых дверей в комнаты «Малыша» и Минея. В тупике Фокс развернулся и припустил ещё шустрее, проскользнув мимо моей фигуры обратно на кухню. Когда я вернулся к тому месту, откуда мы с котом стартовали, то Фокс уже сидел на подоконнике, а Боря, Алёнка и Светка пялились на меня так, как будто у меня «тихо шифером шурша, крышу сдуло не спеша».

— Как фокус? — Улыбнулся я.

— Ты, Иван, наверное, перегрелся или нанюхался горелого воздуха, — тяжело вздохнул «Малыш». — Сейчас у всех кислородное голодание, все немного ненормальные.

— На самом деле, зачем кота напугал? — Спросила обиженно Светка.

— Да вы не поняли ничего, — я всплеснул руками и сказал, похлопав ладонью по бедру. — Фокс к ноге!

Кот сначала лениво посмотрел за окно, затем на сидящих за столом странных людей, и спрыгнув с подоконника, резко забрался по моей ноге ко мне на руки.

— Ну, как фокус? Всё ведь черная и хитрая кошачья морда понимает, когда бежать ко мне, когда от меня. Я его ещё на воротах стоять научу, но потом, не всё сразу. — Я погладил котофея по шёрстке. — Сейчас сосиски буем лопать. Заслужил.

— Это точно жара во всём виновата, — философски заметил Борис.

***

З-го августа в четверг третий и последний день товарищеских междусобойчиков администратор сборной Анатолий Сеглин перенёс в ледовый дворец «Лужники». Странный хоккейный формат, по которому на каждый двадцатиминутный период выходили разные команды, внезапно пришёлся по душе московской публике. Если 1 августа в УСК ЦСКА пускали всех за чисто символическую плату за рубль, то 2 августа билеты продавали уже по цене календарных матчей чемпионата СССР по три рубля. А сегодня на битву «Динамо», ЦСКА и сборной Кулагина пришло посмотреть почти десять тысяч человек. Но кроме них в правительственной ложе собралось всё высшее руководство Спорткомитета, а так же маршал Гречко и председатель КГБ товарищ Андропов.

Если товарищ Андропов пришёл полюбоваться новыми хоккеистами своей команды «Динамо», то министр обороны Андрей Антонович Гречко на Игру своего ЦСКА пришёл с тяжёлым сердцем, и было от чего. Ведь в первый день ЦСКА безнадёжно проиграл и нам — 1: 5, и «Кулагинцам» 2: 3. Как так вышло? С нами у армейцев произошла банальная недооценка новичка Хельмута Балдериса, который три раза улетел в контратаку и трижды заставил капитулировать Третьяка. Моя тройка нападения сыграла по ситуации и отметилась лишь двумя шайбами, одну забросил Александров, а вторую Мальцев, а я отдал две результативные передачи. У сборной Кулагина очень мощно сыграла тройка нападения Лебедев — Анисин — Бодунов и вратарь Коноваленко.

На второй день армейцы перестроились. Анатолий Тарасов в пожарном порядке собрал свое ударное звено из Михайлова, Петрова и Харламова и вторую тройку нападения из Викулова, Мишакова и Фирсова. Но нам ЦСКА опять проиграл — 3: 4, в той игре, чтобы порадовать Сусанну, у нас солировал Саша Мальцев. Зато армейцы выиграл у «Кулагинцев» — 3: 2. Но так как мы сборную Кулагина в первый день обыграли — 3: 1, а на второй день сделали ничью — 2: 2, то ЦСКА на заключительные игры выходил аутсайдером.

И надо же такому случится, что первый же матч ЦСКА с подопечными Кулагина сыграл — 1: 1. Маршал Гречко сидел в ложе темнее тучи, старший тренер Тарасов на скамейке запасных держался за голову, а хоккеисты из московских «Спартака» и «Крыльев советов» и горьковского «Торпедо» поздравляли героя матча вратаря Виктора Сергеевича Коноваленко. Ещё хуже ситуация стала для Тарасова после того, как мы не смогли обыграть «Кулагинцев», скатав снова — 2: 2. И в последней двадцатиминутной игре, чтобы сохранить лицо перед маршалом Гречко, ЦСКА просто обязан был обыгрывать наше, пару месяцев назад созданное, московское «Динамо».

— Тафгай, выйди, переговорит надо, — заглянул в нашу раздевалку армейский нападающий и капитан сборной Борис Михайлов.

— Михалыч, я на две минуты, — отпросился я у Всеволода Боброва, и потопал в коридор.

— Тут дело такое, — замялся Михайлов, когда мы немного прошли по коридору, чтобы разговор был тет-а-тет. — Если сейчас вам влетим, Тарасова могут снять. Уже итак разговоры идут, что Костю Локтева хотят старшим назначить. Просьба такая, вам игра эта не нужна, просто не лезьте вон из кожи ради победы, что ли. Не в службу, а в дружбу.

«В той истории, которую я знал, Анатолия Тарасова действительно поменяли на Константина Локтева, но не в начале сезона 72–73 года, а через два года, перед сезоном 74–75, - задумался я. — Но в этой истории всё могло теперь произойти гораздо раньше, так как в ней случился, словно снег на голову, я».

— Давай так поступим, — я ещё раз задумался на пару секунд. — Моя пятёрка с вами играет вничью — 0: 0, 1: 1, 2: 2. А наши молодые играют на всю катушку, на все свои 100 %. Справитесь с ними, значит справитесь. Большего от меня не проси.

— Нормально, — кивнул головой Михайлов.

— Что от тебя Боря Михайлов хотел? — Спросил Всеволод Михалыч на скамейке запасных, когда началась последняя товарищеская игра.

— Хотел чтобы 5: 1 на глазах маршала Гречко не произошло. — Почти не соврал я. — Тарасова могут отстранить и ребятам «на орехи» достанется.

— Во наглец, — присвистнул старший тренер. — Смотри мне, чтоб без поддавков. Ясно?

— По ситуации Михалыч. — Ответил я, следя за хоккеем на льду, где сейчас билась наша тройка нападения Капустин — старший Голиков — Балдерис и защитники: Васильев и Филиппов. — Возможно, если Тарасов ещё годик другой с ЦСКА поработает — это нам только на пользу. От Анатолия Владимировича, что ожидать мы знаем. А что Локтев с командой сделает ещё большой знак вопроса.

— Махинатор, едрить етить, смена! Давай Тафгай на лёд. — Скомандовал Всеволод Бобров. — И смотри у меня!

Как и договорились с Борисом Михайловым, моя пятёрка играла все двадцать минут по ситуации, без надрыва, но и без поддавков. Но неудержимый Хельмут Балдерис три раза убежал в контратаку и положил три шайбы бедному Владиславу Третьяку.

— Рижская «ракета»! — Звонко смеялся на скамейке запасных Всеволод Михалыч. — Будет из парня толк!

— Извини, Боря, — сказал я Михайлову в конце игры, когда на табло уже горел счёт — 3: 0, и судья встречи дал финальный свисток. — Если бьёшься-бьёшься и всё как в закрытую дверь, значит судьба такая.