Тафгай 5

Глава 17

Цветной телевизор «Радуга-701» производства Ленинградского завода имени Козицкого в квартире на Верхней Масловке, где сейчас, не считая черного кота Фокса, командовали исключительно подруги хоккеистов сборной СССР, появился недавно. Это чудо отечественной бытовой техники весом в целых 60 килограмм, привезли на квартиру Иван и Борис ещё в субботу 26 августа, тайно сбежав со спортивной базы.

— «Ящик» поставим на кухне рядом с холодильником на тумбочку, — скомандовал тогда Иван. — Чтобы далеко не бегать. Включил эстрадный конкурс в «Сопоте» и глотай бутерброды, прямо не отходя от экрана.

— Правильно, — согласился Борис. — Так и готовить на кухне веселее. Там программа «Время», битва за урожай, а у нас битва за суп или кашу. Теперь точно чайник не выкипит, и каша не сгорит! — Сказал он, покосившись на свою Алёнку, из-за которой уже пришлось кое-что из кухонной посуды прикупить снова.

— Теперь точно — прощай фигура и балет на льду, — обиженно пробубнила Алёнка.

— Фигура прощай, да здравствует объём, — засмеялся тогда Иван.

И действительно, после появления «Радуги-701» на кухне дома, Вера, Алёнка и Света почувствовали позитивные изменения в массах пока своих миниатюрных тел, так как все вечера напролёт проходили именно здесь, рядом с холодильником и телевизором. Вот и сегодняшний вечер субботы 2-го сентября девчонки собрались перед цветным экраном новенького телевизионного приёмника. По первой программе давали кинофильм «Белые волки», в котором Зоркий Сокол Гойко Митич мстил за свою погибшую киношную жену белым бандитам в исполнении актёров ГДР.

— Тебе кто больше нравится? — Спросила Алёнка Светку, — шериф Паттерсон или Зоркий Сокол?

— Мне Ваня больше нравится, — хмыкнула Светка. — Вот объясните мне девочки, почему хоккейный матч в ночь с субботы на воскресенье нельзя показать в прямом эфире? Завтра ведь выходной!

— Перестраховываются, — тяжело вздохнула Вера.

— Да, — кивнула Алёнка, — у нас на репетиции сегодня утром парни даже поспорили, что проиграют наши с треском. Вот правительство и не желает людям выходные портить.

— То есть если мы испортим себе настроение не в четыре часа ночи, а в десять часов утра, когда матч покажут по телевизору, то это как бы не считается? — Задала резонный вопрос Света. — И потом если там мой Ваня, то в первой игре точно не проиграют.

— Волнуюсь я что-то, — поёжилась Алёнка. — Ой, смотри какое платье у этой блондиночки!

— Это же полячка, как её, Барбара Брыльска, — козырнула знаниями мирового кинематографа Вера. — А что нашим ребятам будет, если они на самом деле проиграют?

— Ничего не будет, — хмыкнула Алёнка. — Мой Боря говорил, что в первый раз никаких «накачек» им не устраивали. Как будто в правительстве всем всё равно как они выступят.

— Почему? — Удивилась Светка.

— Да потому что если бы там, в ЦК, хотели победы, то пообещали бы в случае успеха квартиры, машины и премии. — Усмехнулась всезнающая Алёнка. — А в случае поражения — шею бы пригрозились «намылить». Даже когда наши парни играли за «Торпедо» им за каждый выигрыш деньги доплачивали. А ты думаешь, откуда всё это? Холодильник, телевизор, вещи заграничные, квартира московская? Олимпиаду взяли, раз, чемпионат СССР взяли, два, и чемпионат мира в Праге тоже взяли, три. А тут, как сыграете, так сыграете, странно всё это.

***

— Ребята надо проиграть сегодня достойно! — Радостно объявил нам в отеле «Элизабет», перед выездом на первую игру в легендарный монреальский ледовый дворец «Форум», глава советской делегации Георгий Рогульский.

— Скажите сразу, сколько пропустить, чтобы хозяева льда сильно не обиделись?! — Крикнул я с места. — А то мы сил-то сдуру не рассчитаем и порвём профессионалов как Тузик грелку.

Хоккеисты, которые собрались в фойе гостиницы, где нам для проживания выделили целый этаж, тихо захихикали.

— Не волнуйся Тафгай, канадские профи — это тебе не челябинский «Трактор», — презрительно к челябинским ребятам цыкнул Рогульский. — Родина ждёт, что вы хотя бы не проиграете с сухим счётом. Всё ясно?

— А всё-таки, — я встал с дивана, где рядом со мной сидели Боря Александров, Саша Мальцев и Валера Васильев. — Допустим, мы выиграем с разгромным счётом, как к этому наша Родина отнесётся?

— Если вы победите с разницей в три шайбы, я обещаю эту газету съесть завтра во время обеда, — криво ухмыльнулся Георгий Михайлович, взяв в руки свежий номер «Монреаль стар».

— Уймись Иван, — дернул меня за руку Всеволод Бобров.

— Подожди, Михалыч, это дело принципа! — Я немного повысил голос. — Стрямкать газету, от которой у вас может случиться заворот кишок, ума много не надо. Тем более газету уже завтра перед отелем будет лопать с супом один канадский журналист. Давай, Михаил Георгиевич, поступим так: если мы сегодня Канаду «нагнём» с разницей в четыре шайбы, то вы нам выдадите дополнительную премию по 300 долларов США на каждого члена сборной СССР, включая тренеров, врача и массажиста Лаврыча. Только расписочку прямо сейчас напишите.

— Ладно, напишу, — улыбнулся глава делегации Рогульский. — Может, вы хоть не с сухим счётом пролетите, — засмеялся он, — а то мне за вас по шапке «получать» тоже не очень хочется.

На выходе из лучшего отеля Монреаля и даже всей канадской провинции Квебек, мне многие ребята тонко намекнули, что у меня «не все дома». А Володя Петров центральный нападающий ЦСКА сказал без намёков:

— Балда! Какие четыре шайбы, хоть бы за ничью премию выпросил. Эх!

— Мужики там это! — Подбежал к нам с большими глазами капитан команды Боря Михайлов. — В багажном отделении нашего автобуса человек какой-то матерится.

— Чё говорит? — Усмехнулся Боря Александров, который единственный мою идею с премией за тотальный разгром поддержал.

— Коммуняки идите и так далее, — пробормотал Михайлов.

— Только спокойствие! — Крикнул я, чтоб меня услышала вся сборная команда. — Смотрите, чтоб полиция не подошла.

Вообще вся эта истерия с эмигрантами, которые не первый день дежурили около гостиницы с плакатами ругательного содержания уже немного надоела и действовала на нервы. И эту проблему я решил закрыть прямо сейчас. Для чего, заглянув в багажное отделение автобуса, обратился к ненормальному мужику:

— Эй, приятель ты чего?

— Коммуняки вон из Канады! — Гаркнул мужик.

— Да я беспартийный, могу и паспорт показать! Пошли я тебе лучше пива куплю, — как можно более доверительно сказал я.

— Врёшь коммуняка, — уже не так уверенно ответил мужик из багажного отделения.

— Разве могут русские русских обманывать? — Весело пробубнил я и ловкой рукой ухватил чудака на букву «мэ» за ухо, которым он неосторожно повернулся.

— А-а-а! Полиция! — Завизжал незнакомец.

— Ещё раз крикнешь, ухо оторву, — рыкнул я. — Ты пойми, чудило, тебе сейчас лучше не дёргаться. Подумай о том, какой счёт тебе в больнице выкатят? Или всю оставшуюся жизнь желаешь ходить с пластиковым протезом?

На этих словах я борца с «кровавым режимом» медленно вытащил из багажного отделения и под гогот хоккеистов сборной СССР повёл к его же товарищам, которые держали транспаранты с обидными для нас надписями на противоположной от отеля «Элизабет» стороне улицы.

— Ты мужик главное не дёрнись, у нас Иван специалист по отрыванию ушей, — дал дельную подсказку чудаку Коля Свистухин. — Главное слушай, что он скажет и кивай. Он у нас психованный. Лично я всегда так делал.

— Окей, окей, — прошептал мужик, мигом покрывшись холодным и липким потом.

На другой стороне улицы, куда я перешёл строго по сигналу светофора, я поприветствовал стоячую мирную забастовку распространённым русским словом «хелло». Увидев своего бойкого сотоварища в нелепой позе, согнувшись крючком, демонстранты немного прифигели, и даже кое-кто на всякий случай спрятал свой транспарант за спину.

— Коммуняки вон из Канады! — Пискнул всё же самый смелый.

— Во-первых, мы не коммунисты, мы хоккеисты. — Громко ответил я. — А во-вторых, мы здесь играем не за членов ЦК и правительство, и не за чиновников, которые катаются за государственный счёт на дорогих машинах, отдыхают за границей и жрут со своими любовницами в три глотки дефицитные деликатесы. Мы здесь будем биться за простой народ. Шахтёров, металлургов и хлеборобов, у которых и так жизнь не сахар! Ясно это?!

— Не слушайте это провокатор! — Опять пискнул тот же смельчак, но получил пару затрещин от своих же товарищей.

— И если завтра я вас здесь снова увижу! — Продолжил я как на митинге за защиту природы. — То я пасти порву, моргалы выколю и носы пооткушу! Ес? — Спросил я чудака, которого держал уже опухшее ухо.

— Окой, окей, — закивал странный мужик.

— Спасибо за внимание, можете расходиться по домам! — Тяжело вздохнул я и, наконец, отпустил большого, но не очень умного одноухого «Чебурашку».

***

В связи с непростой экологической ситуацией прошедшим летом в городе Горьком, когда улицы из-за лесных пожаров почти месяц были покрыты неприятным едким смогом, все больницы к началу сентября были буквально переполнены пациентами различной степени тяжести. Особенно из-за смога пострадали сердечники и астматики. Угодил в больницу и фрезеровщик с Автозавода Трофим Данилыч, у которого и без лесных пожаров сердечко пошаливало по всяким разным поводам. Кроме хронического недопонимания в семье, у Данилыча болело за международную обстановку, за угнетение товарищей негров, за освоение космоса, за то, что мастер-сволочь «срезает» премии, и конечно за хоккей. Но сегодня в воскресенье утром 3 сентября, когда на часах стрелки показали без десяти десять, несмотря на запрет главного врача к телевизору, который стоял в фойе второго этажа, рвался весь стационарный больничный корпус. Пропустить матч века: СССР — Канада, Трофим Данилыч позволить себе не мог!

— Сердечников к экрану не пущать! — Крикнула несколько раз, стоя в коридоре, словно вышибала на дверях клуба, дородная медсестра тётя Маша. — Не пущать сердечников! Куда прёшь сердешный?! Не пущать, распоряжение главного врача.

— Мария, пусти Христа ради, — заканючил Трофим Данилыч. — Я только одним правым глазом смотреть обещаю.

— Хоть левым, хоть правым, хотя двумя сразу, нельзя! — Гаркнула мощная медсестра.

— Ничего ты в медицине Мария не смыслишь, — разволновался, схватившись за сердце, Данилыч. — Сердце же с левой стороны? Правильно? Значит правым глазом смотреть можно. Пропусти родненькая пока я прямо здесь, в коридоре, не помер.

— Если случайно окочуришься, то потом скажешь главврачу, что сам пролез, ясно? — Шепнула тётя Маша, пропустив в фойе к заветному телевизору настырного фрезеровщика, и снова громко крикнула. — Срочно все на анализы! То есть, сердечников к экрану не пущать!

***

В то же время в Москве на кухне у новенького цветного телевизора «Радуга-701» уселись и подруги хоккеистов Света, Алёнка и Вера. Пока шла детская передача «Будильник», содержание которой абсолютно не задерживалось в голове, девчонок колотил самый настоящий мандраж как на выпускном школьном экзамене по «Физике», науке странной и малопонятной.