Эффект бабочки в СССР

Глава 18, в которой с проблемами капитально разберутся

После выстрела Ермакова совершенно нечеловеческий вопль огласил чуждые славянскому глазу горы. Спустя несколько секунд непонятных звуков и суеты ему принялись вторить уже вполне людские голоса, полные страдания и злости.

- Ты куда стрелял, туебень? - Герилович рычал чуть ли не инфразвуком. - Я тебе что сказал, пачвара? Куда стрелять сказал?

М-да, можно вывезти человека из Беларуси, но Беларусь из человека полезет сразу же, как только он потеряет над собой контроль.

- В ногу... Толстому... - снайпер Ермаков, кажется, не понимал сути претензии.

- А ты что? - ярился Герилович.

- А я выстрелил! И попал! - их перепалка происходила в положении лежа, но менее острой от этого не стала.

- Куда попал? Куда ты попал, Ермаков?

- В ногу! Толстому! - насупился снайпер.

- Кой хрен ты стрелял в ишака, осёл?

- Так вы ж сказали - в самого толстого, тащ полковник! - Ермаков откровенно недоумевал.

- И что? - если бы взглядом можно было убивать, меткого стрелка просто размазало бы по камням в тонкий блин.

- А он такой, упитанный! - продолжал гнуть свою линию снайпер, несмотря на громы и молнии из зеленых глаз начальства.

- Упитанный, бл*ть? О, курва! Да-а-а-ай эСВеДе!

Герилович выхватил винтовку у Ермакова из рук, приложился, выдохнул... ГДАХ!

- Вот так вот... - несколько более спокойно сказал он. - Справедливости ради, твой ишак сбросил одного гада в ущелье, а второму - сломал ногу, так что сношать тебя, Ермаков, мы погодим. Может, даже медаль получишь или значок, как отличник боевой и политической. Но толстого в ботинках я всё-таки подстрелил. Он там явно важная шишка! Абы кто такие ботиночки носить не будет... А теперь - перебежками, впе-е-еред! Мельниченко, Белозор - замыкающие. Присмотри за ним, Олежа, ладно? И вызывай Кандаурова, мы быстро.

Кандаурова? Вот оно как? Разведчики метнулись вперед, прикрывая друг друга и перебегая от укрытия к укрытию пригнувшись. Конечно, скупщики опия-сырца поняли, что на них ведется охота, и пытались дать отпор - но несчастная раненая скотина наделала дел, и подстреленный толстяк в ботинках требовал внимания... Мельниченко по рации вызывал вертолеты, я, как кукушка из часов, выглядывал из-за камней, пытаясь понять, что происходит, и не погибнуть от шальной пули.

Вот у кого-то из пакистанцев не выдержали нервы - мужчина в длинном бурнусе вскочил на уцелевшего ишака, рванул с места в карьер и всё лупил его по крупу, заставляя набирать разгон и нестись вниз по узкой тропке...

- Да-да-да-да! - автоматная очередь коротко пролаяла, и бедная скотинка вместе с незадачливым всадником кубарем покатились вниз.

Разведчики одним рывком преодолели последние полсотни метров, раздались их короткие выкрики, потом Герилович встал в полный рост и крикнул:

- Давай, дуй сюда, журналист. Фиксируй!

Я принялся щелкать фотоаппаратом, предварительно протерев объектив от пыли и стараясь не наступить на людей, всякий хлам и взрывоопасные предметы.

Двое пакистанцев были живы. Что характерно - выжили только пострадавшие в самом начале скоротечного боя: толстый тип в американских ботинках и мрачный дядька со сросшимися на переносице бровями, которому обезумевший от ермаковского выстрела ишак травмировал ногу. Я фотографировал убитых наркоторговцев, их оружие и снаряжение, развороченные выстрелами тюки с опиумом-сырцом, который был спрессован в бруски и завернут в фольгу. Блестящая алюминиевая упаковка довольно дико смотрелась в странной милитаристско-варварской обстановке.

Несчастный осел - не такой и упитанный, кстати, теперь лежал на боку и тяжело дышал, страдая от кровоточащей раны в спине.

- Ермаков! - Герилович был непреклонен. - Теперь ишак - твоя забота.

- Что мне - перевязать его? Я не ветеринар, тащ полковник, - этот боец был очень упрямый, я бы даже сказал - борзый.

Как прижился в армии только?

- А кто ты? - вперился ему взглядом в переносицу Казимир Стефанович. - Кто ты, Ермаков?

- Солдат, тащ полковник. Меня ослов лечить не учили.

- Занимайся! Тем, чему тебя учили...

Ермаков приставил дуло СВД к уху животного и выстрелил. У меня, кажется, сердце пропустило удар в этот момент, а один из пленных - тот самый, в ботинках, заорал дурным голосом и принялся вынимать из-за пазухи какие-то мешочки и выбрасывать их на пыльную землю. Вдруг оказалось, что не такой он и толстый!

- Та-а-ак! - Герилович вскрыл один из тряпичных свертков и продемонстрировал мне его содержимое. - Это уже совсем ни на что не похоже! Скупщики опия тащат еще и самоцветы?

Знакомым холодным синим огнем жег глаза лазурит.

- Я знаю, куда мы направимся после Файзабада, Белозор. Есть один человек, которому такие расклады сильно не понравятся... И ты, кажется, очень хотел взять у него интервью.

Я принялся гадать - кто это мог быть? Наджибулла? Тухаринов? Громов? Кармаль?.. Но спросил совсем другое:

- А Шаеста?

- А что - Шаеста? Или ты думаешь, что мы тут с тобой одни на весь Афган воюем? Больше некому? Передал я информацию кому надо, а тот кому надо положит ее на тот стол, который надо в то самое время, когда надо... Не боись, врежут твоему Вазиру Хистаки так, что мало не покажется... Хотя он тоже - далеко не дурак! Кадровый офицер, у нас, в Союзе учился... Даром, что капитан - под его рукой несколько тысяч басмачей ходит! Но - разберутся, уж поверь мне. Обещали, что разберутся капитально!

Было у меня нехорошее предчувствие на этот счет... Когда кто-то при больших чинах и должностях обещает, что с чем-то разберутся, тем более - капитально, то это даже хуже, чем обещание взять вопрос на контроль и по всем вопросам принять соответствующие решения.

Но поделать я с этим ничего не мог. Бабочка уже топнула ножкой, камешек пустил круги по воде, маховик запущен... Остается только ждать и пожинать плоды. Ну, к кому я сунусь со своими предсказаниями? В Контору Глубокого Бурения? Так запрут же и в мозгах ковыряться начнут, это как пить дать. И никакой Сазонкин не поможет, а на нашего Машерова у них свой Андропов найдется - он сейчас в силах тяжких, у самого престола... Хреновый из меня попаданец и прогрессор, а?

***

В отличие от ишака, пакистанцев достреливать никто не стал. Их обыскали, раны - обработали, сломанную ногу - зафиксировали. К двум выжившим добавился третий - тот, который пытался сбежать на ишаке. Он ударился головой при падении и лежал без сознания, придавленный мертвым ишаком. Теперь трусливый контрабандист пришел в себя и выслушивал от своих подельников и товарищей по несчастью гневные отповеди. Ну да, они имели полное право его обвинять - даже в одиночку, вооруженный китайским автоматом на узкой козьей тропке давший стрекача пакистанец мог бы доставить разведчикам массу проблем. Но для этого нужно было упереться рогом и начать воевать, а эти барыги воинами не были.

Второго ишака тоже было жалко, если честно. Тоже - не в смысле так же, как и раненых барыг, а в смысле – так же, как и первого ослика. Чем животинки-то виноваты? Это хозяева у них - контрабандисты и преступники, а животинки тут совсем ни при чем. Может, попадут теперь в свой ослиный рай...

Когда вертушки Кандаурова зависли над ущельем, солнце уже клонилось к закату, а бывший толстяк, сбросивший вес из-за потери мешочков с лазуритом, выглядел совсем плохо: из него вытекло много крови, пакистанец побледнел и дышал тихо-тихо, едва заметно. Герилович, видимо, своим выстрелом перебил ему какой-то крупный кровеносный сосуд, и теперь переживал, что теряет такого ценного "языка".

На каменистую площадку с борта ведущей "восьмерки" выпрыгнул похожий на Гойко Митича бортмеханик и принялся за свои шаманские танцы, управляя движениями вертолета. Конфискат и трофеи - наркотики, самоцветы, оружие - закидали в кандауровскую "восьмерку", прибалт-индеец, помогал нам затаскивать в нутро вертолета пленников.

Когда всё устаканилось и вертушки взяли курс на Файзабад, я уже пристроился было подремать, приткнувшись у перегородки, отделявшей десантно-грузовой отсек от кабины. Но "индеец" Эдгар подсел ко мне и попросил, протягивая измазанную то ли мазутом, то ли машинным маслом руку:

- Скажи, Белозор, что там у меня дальше будет, а? Вернусь я вообще в Вентспилс? Глянь, чего тебе стоит? Не, ну если тебе это чего-то стоит...

Вот и что мне было делать?

***

Файзабад был городишком глухим, практически изолированным. Он по большому счету не имел постоянной связи с внешним миром, и виной тому - отсутствие нормальных дорог. Грунтовки нужную интенсивность коммуникаций обеспечить не могли, а путей сообщения с твердым покрытием - мощеных, асфальтовых, бетонных - тут издревле не водилось. Советский гарнизон располагался километрах в пяти восточнее города, в излучине реки Кокча.

Сам город был известен тем, что тут вроде как хранился халат пророка Мухаммеда. Он и получил свое название в тысяча шестьсот дремучем году в честь этого знаменательного события - прибытия реликвии на хранение. До этого назывался по-другому.

Основной заработок местных - ремесло и торговля. На двух базарах тут продают и покупают шерсть, ткани, соль, сахар, чай, краситель индиго и всякую мелочевку. Живут тут таджики и узбеки, и в самом городе особой дичи не творится... А вот вокруг города и по всему Бадахшану - проблем вагон и маленькая тележка. Но, как выяснилось, заниматься ими мы не будем. Другие разберутся - капитально!

Об этом мне рассказал Эдгар, довольный хорошими перспективами на будущее, которые я наговорил ему в вертолете. Он пообещал никому не говорить ни слова о предсказаниях, и по мере сил не добавлять зла, после чего, закончив тыкать в иллюминатор пальцем, показывая мне местные достопримечательности с высоты птичьего полета, отправился выполнять свои непосредственные обязанности: машины снижались.

Когда мы сели и выгрузились, Герилович сдал пленников местному особисту а меня определил в штаб - то ли блиндаж, то ли землянку невероятных размеров. Он даже уговорил местного писаря поделиться печатной машинкой - в вечернее время, чтобы товарищ спецкор из "Комсомолки" мог поработать.

И плевать ему было, что товарищ спецкор спать хотел. Родина сказала надо, значит, материал будем передавать по телефону или по рации - был и такой способ связи. Требует страна материал про героическую борьбу с пакистанской наркомафией незамедлительно – значит, давай, Белозор, стучи по клавишам, ваяй нетленку!

Зачем-то нужна была эта статья хозяевам самого большого в стране аквариума - но это были интриги явно не моего уровня.

- И про шафран мне распиши, что знаешь. Очень интересная мысль, на самом деле, - сказал разведчик, поставил передо мной жестяную кружку с очень сладким и очень горячим чаем, невесть откуда добытым, похлопал по плечу и ушел по своим очень важным делам.

Я не сразу-то и сообразил, про какой-такой шафран он говорит, а потом вспомнил, что брякнул на маковой плантации и горько вздохнул: нелегка ты, доля прогрессора! Но лозунг "Пряности вместо наркотиков!" мне совершенно точно был по душе. Да и вообще, на мой дилетантский взгляд политика приведения Афганистана в божеский вид вполне могла начаться с конкретных шагов типа масштабного железнодорожного строительства , реализации принципов национального примирения и создания инклюзивного правительства (при условии его лояльной позиции, конечно), выращивания этого самого шафрана и вывода большей части советских войск после умножения на ноль самых одиозных полевых командиров душманов. Наивно? Да и хрен с ним, абы сработало.