Эффект бабочки в СССР
- Автор: Евгений Капба
- Жанр: Попаданцы / Недописанное / Самиздат, сетевая литература / Социально-философская фантастика
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Эффект бабочки в СССР"
Глава 17, в которой посеявший ветер пожнет бурю
- Что за хрень такая - "не добавляй зла"? - спросил Герилович.
Мы стояли и смотрели на зарево над маковой плантацией. Это была уже восьмая подобная делянка за эти пять дней. Вообще-то сейчас, в 1980 году, Афганистан еще не стал мировым центром выращивания опиумного мака, но в отдельных регионах этот прибыльный бизнес уже пустил свои корни. И мы с Казимиром Стефановичем решили, что материал о героической борьбе советских военных с наркоторговлей будет куда как в тему. И потому торчали тут, в непролазных горах Бадахшана, глядя, как в бензиновом пламени погибают зеленые всходы чьего-то состояния. Правда, для кого-то это состояние было бы денежным, а для кого-то скотским.
- Шафран! - сказал я. - Точно! Они пытались сажать тут шафран, но не наладили сбыт - и местные снова взялись за мак.
- Кто они-то? И я тебя про другое вообще-то спрашивал, про фразочки твои эти! И причем тут шафран?
- Так при соблюдении технологий и правильном выращивании он прибыль для фермера даёт большую, чем опийный мак! А если правительство ДРА при поддержке СССР наладит госзакупки этой пряности, то поверьте мне... - если бы я рассказал, что "они" - это американцы, которые так резво нынче принялись поддерживать всяческих борцов за независимость, он бы вряд ли мне поверил.
Американцы - в Афгане? У самых границ Союза?
- Это я, конечно, запишу. Но ты морду не криви, Белозор, а колись. Что это ты там за мистику солдатам втираешь?
Ну, а что я мог ему сказать? На самом деле, один доморощенный пророк здорово влип со своими этими дурацкими предсказаниями, вот что произошло.
Сначала я встретил лейтенанта Барбарисова. Он служил на какой-то странной должности в роте материально-технического обеспечения, а на самом деле - был высококлассным авианаводчиком. Я писал об этом человеке на заре своей журналистской деятельности, и тогда он был седым, взрослым мужчиной с глазами цвета стали, военной выправкой и аккуратным ёжиком седых волос. И когда я увидел его - молодого, без единого белого волоса - на одной из военных баз, то вспомнил его историю.
Как раз летом тысяча девятьсот восьмидесятого года он оказался в "зеленке" один, без товарищей и поддержки, и забрел на минное поле. Самым невероятным образом Барбарисов вышел из опасной зоны по собачьим следам и остался жив, и пришел в расположение своей части.
В общем, когда он протянул мне руку и попросил рассказать о будущем, я брякнул что-то типа "тебя собачки спасут". И, конечно, попал в яблочко. Он вернулся с того злополучного задания живой и совершенно охреневший, и, конечно, поведал о моей великости и уникальности своим товарищам. Так я запустил жуткий маховик: в каждой части теперь находилось несколько человек, которые просили меня поведать их судьбу!
И ладно бы я совсем-совсем ничего не знал, но моя настоящая, не белозоровская, память вдруг решила поработать в режиме бешеной мультимедийной презентации, охотно извлекая из неведомых нематериальных хранилищ малейшие крупинки информации, которые я когда-либо читал, видел или слышал! Стоило мне узнать фамилию, глянуть в лицо очередному солдатику, про которого мне было известно хоть что-то - и образы мелькали перед глазами, как при ускоренной прокрутке фильма! Это были обрывки военной хроники или записи воспоминаний на видео, или строчки из статьей, фотографии, отголоски разговоров, в общем - всё, что угодно!
Конечно, тех, про кого я на самом деле знал-читал-слышал хоть что-то, было ничтожно мало. Может быть - каждый тридцатый, или каждый пятидесятый. Остальным я говорил общие фразы типа "пиши маме чаще, не пей, не кури, не добавляй зла и вернешься домой целый". И, конечно, "никому не говори о нашем разговоре, или можешь просрать свое счастье". Расскажет – ну, тогда, если случится беда, то я как бы не виноват. Не расскажет – ну, так кто узнает, чего я ему там наговорил? В такие мгновенья я чувствовал себя мерзко. Как-то нечестно это было, не по-людски...
В общем, то, что началось с шутки над директором одного недостроенного дубровицкого высокотехнологичного завода - теперь превратилось в мою личную головную боль и сердечную травму. Я обманул черт знает сколько людей, внушив им ложную надежду. Хорошо это? Плохо? Остановиться я уже не мог - солдатское радио разнесло миф про Белозора по гарнизонам, блокпостам и казармам с невероятной скоростью. Один случай сбывшегося предсказания превращался в десяток, минное поле - в лагерь, полный спящих душманов, видеокассета со взрывчаткой - в несколько фугасов ужасной поражающей силы.
В общем - в последние дни я чувствовал себя настоящей сволочью.
- Так что это ты им всем говоришь - "не добавляй зла"? Что это значит?
Мак догорал. Герилович открыл дверь того самого "Мицубиси" и поставил ногу на ступеньку.
Я глубоко вздохнул, стянул с башки шемаху, растрепал волосы и сказал:
- Жил-был на свете один хороший мужик, Сусликов его фамилия. Фамилия смешная, а человек замечательный. Строитель, многодетный отец и заботливый дед. И вот на него как-то упала на стройке бетонная плита. Обстоятельств я не знаю, но так уж случилось, что убить она его не убила, но попал человек в кому!
- Ну, ну, и причем тут твой Сусликов до хиромантских бредней?
- Да ни причем! Должен же я им что-то говорить, ёлки-палки, солдатикам этим! А мужик этот из комы вышел. И когда к нему кинулась родная дочь - она дежурила рядом, он взял ее за руку и поведал, мол, отпустили его обратно. Но кое-что сказали, обязательное к исполнению.
- Кто отпустил? Что сказали? - Герилович малость обалдел от моих баек, тем более говорил я горячо и искренне, потому что мужика этого знал - там, в будущем. - Кто вообще мог ему что-то там сказать в коме? Врачи?
- Его отпустили назад, жить. Кто бы это ни был. А сказали... Сказали - "не добавляй зла". Он эти три слова ей на ухо прошептал и уснул, обычным крепким сном, а когда проснулся - ни черта не помнил.
- Так может, сбрехала дочурка его? Ну, присочинила? Женщины, они сам знаешь... - полковник закатил глаза.
- Ага, только она мне это рассказала после того, как Сусликов во второй раз умер, через десять лет. Спокойно, кстати, умер, во сне, и, говорят - улыбался. А она клялась, что ни самому Сусликову, ни кому другому про этот случай не говорила.
- И что?
- А то, что он при мне несколько раз в сложных ситуациях, конфликтных, неприятных - улыбался и повторял: "не добавляй зла". И доча его подтвердила, что фразы этой за ним до случая с бетонной стеной не водилось... - вот это было истинной правдой, я с Сусликовым и до, и после общался.
- А... - Герилович задумался на секунду, а потом плюнул под ноги. - Ну тебя к черту, Белозор. Развел мне тут мистику-фантастику. Ты вообще - партийный?
- Неа! Я комсомолец.
- А не припозднился?
- Припозднился, но пока не напоминают, - то есть гадание по руке его не смущало, а упоминание про то, что "там" что-то есть - напрягло основательно.
Чужая душа потемки!
***
Мы загрузились в "Мицубиси" и пристроились в хвост колонне из БМП и грузовиков. Операция прошла успешно, у местного наркобарона-плантатора, одетого в дырявый халат и засаленную чалму, обнаружили два китайских АК и полцинка патронов. А еще - после того, как Герилович минут пять общался с афганцем с глазу на глаз в кузове грузовика, он сдал тех, кому продавал сырец, так что мы пёрли в какой-то аул неподалеку.
Кажется, впервые за всю мою афганскую одиссею по небу плыли облака, защищая нас от палящего солнца. Я перебрался из кузова грузовика на броню боевой машины пехоты и по заветам Гумара и Даликатного сунул ноги в люк, достал фотоаппарат и сделал еще несколько снимков. Пейзажи тут были просто сумасшедшие, и я страдал без техники будущего - "беззеркалок" с несколькими сменными объективами. Да что зеркалки и беззеркалки? Даже какой-нибудь средней паршивости китайский смартфон года эдак 2020 выпуска был бы неимоверным счастьем... Но - я довольствовался той техникой, что была. Берег каждый кадр, складывал кассеты с отснятой пленкой в специальный контейнер и мечтал о том, чтобы добраться наконец до виллы и проявить ее там, а потом - отправить с бортом в Союз. Потому что на материал о наркоторговле и контрабанде в ДРА обещали цельную полосу в "Комсомолке", а какая полоса без фотографий? Хотя нынче народ комиксами не избалован, привык читать вдумчиво и работать с длинными текстами...
Плантация располагалась в отдалении от населенных мест, хижина рядом с ней была совсем убогой, и, не считая оружия и боеприпасов, из ценного в ней нашелся только медный казан. Сию посудину наркобарону разрешили взять с собой - чтобы отдать жене. Хмурые шурави из кабульской роты, которых снова привлёк для выполнения миссии Герилович, потешались над афганцем и предлагали ему разные варианты применения драгоценного котла - от использования его в качестве шлема до совсем уж непотребных.
Хорошо, что он не понимал по-русски. Мог бы и обидеться.
БМП разделились. Три машины свернули прямо к кишлаку, где по словам задержанного проживали скупщики мака, еще три вместе с грузовиками двинули по дороге дальше, чтобы отрезать путь к отступлению для злоумышленников. Формально это была операция царандоя, в одном из грузовиков как раз ехали местные стражи порядка - штук двадцать, не меньше. И какой-то их, царандоевский, капитан - импозантный как киноактер, горбоносый, с седыми висками и отличным русским языком. Они хотели заграбастать местного наркобарона себе, но Герилович придержал пленника - у него имелись на него далеко идущие планы.
По рации сообщили - БМП заняли позиции с той стороны аула, наши тоже замерли, направив хищные хоботы орудий на глинобитные хибары кишлака. Я видел, как Казимир Стефанович вылез из машины, подбежал к грузовику с царандоевцами и принялся ругаться, указывая на селение. Явно хотел, чтобы первыми зашли они.
В общем-то, он был прав, местные скорее найдут общий язык. Но капитан указывал на БМП, на их пушки и пулеметы, и ругался по чем свет стоит. Трусил? Или у него были какие-то личные причины?
Герилович махнул рукой отчаянно, а потом взял - и пошел к аулу. Один. В полный рост. Это что еще за психическая атака? Такого я пропустить не мог ! Это ведь... Это... Я пытался вспомнить, где видел нечто подобное, когда неведомая сила, а точнее - две силы под названием Слабоумие и Отвага - смели меня с брони и поставили рядом с Казимиром Стефановичем. Теперь мы шли вдвоем, плечом к плечу. Точно как фильме "Чапаев", во время марша каппелевцев на позиции красноармейцев. И мы явно были в роли беляков.
- Красиво идём! - сказал я.
- Иди нахрен! - сказал Герилович, сунул в зубы папиросу, щелкнул зажигалкой, и стал похож на того офицера еще больше. - Интеллигенция, бл*ть.
Мы пылили по дороге к кишлаку, и я боялся, что из какого-нибудь темного зева окна в нас пальнут - и всё кончится. Ну да, на мне был бронежилет... А каски - не было. Палестинка болталась на шее и развевалась под порывами ветра, в ногах было тяжко от адреналина, по спине бежал дурной, испуганный пот.
Не выстрелили. Навстречу нам вышел старый худой дед в белой чалме, с тонкой и длинной, как у Хоттабыча, бородой. Герилович уважительно склонил голову, я повторил его жест. Они заговорили, кажется - на дари, я не особенно разбирался в афганских наречиях. Старик указывал то на кишлак, то - на горы, прикладывал руку к сердцу, явно о чем-то сильно просил, но в целом - держался с достоинством.