Эффект бабочки в СССР
- Автор: Евгений Капба
- Жанр: Попаданцы / Недописанное / Самиздат, сетевая литература / Социально-философская фантастика
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Эффект бабочки в СССР"
Глава 13 в которой в моей постели появляется неожиданная гостья
Место дислокации триста сорокового ремонтно-восстановительного батальона располагалось километрах в тридцати от Кундуза и вовсе не напоминало грозную военную базу великой и могучей Советской армии. Палатки, навесы, землянки, блиндажи и окопы, щели на случай обстрела - вот как это выглядело. Здесь чинили технику - ту, которую эвакуировали с мест боев и аварий. Автомобили, танки, БМП, БТР, БРДМ и всё, что угодно, так что надежда Кандаурова на то, что местные спецы смогут подлатать и вертолёты его звена, не была совсем уж беспочвенной. Ну да, не та специфика, но...
340-й батальон закинули в самую настоящую песчаную пустыню. Во-первых - вроде как обзор лучше, легче охранять подступы. Во-вторых - никаких конфликтов с местным населением по причине отсутствия этого самого населения. Отличное решение! Правда - воду приходилось подвозить цистернами с ближайшей скважины. Заткни ее - и несколько сотен шурави начнут медленно помирать от жажды... Дурак поймет - кроме воды в пустыне вполне логично возникают проблемы и с топливом. Зачем топливо в Афгане, жарко же? Ну да, жарко. Днём в июне до плюс сорока, ночью - плюс пять - плюс семь. Спите на здоровье. В палатке.
Это я почему ворчал про себя? Потому что я есть гражданский шпак, привыкший к комфорту и неге, чтобы под головой - подушка, под задницей - какой-никакой матрас, а на столе рядом - ночник. В виде совы из мыльного камня желательно.
А местные бойцы-работяги не жаловались. Обустраивали быт, сваривали буржуйки, в которых ночами жгли что-то невообразимое, в темное время суток носили бушлаты, днём - майки и кроссовки. Оборудовали даже баню - где только древесины столько взяли? По словам рембатовцев, все необходимое для комфорта и уюта у них тут имелось: двойной забор из колючей проволоки, минные поля, боевое охранение в пределах прямой видимости... Что и говорить - понятия "комфорта и уюта" на войне и под мирным небом здорово отличаются!
***
Главное - тут была крепкая медсанчасть, которая взяла в оборот раненых разведчиков сразу же, едва их выгрузили из вертолёта. Пока летели - выяснили, что самыми тяжелыми были раненый в бедро боец и Федька, у которого осколок застрял в спине. Остальные были контужены, оглушены, легко ранены - некоторые и не по разу, но в целом их жизни ничего не угрожало.
Я к медикам даже не сунулся поначалу - совестно было. Да и помощь моя в перетаскивании раненых не требовалась, свободных рук тут хватало. В общем -уселся в тенёчке у брезентовой стены одной из палаток и принялся разоблачаться, потому как жарко было неимоверно, а Гумар и Даликатный отправились мучить местное начальство на предмет свалить наконец к родным пенатам, в Термез - при всём уважении и любви ко мне, грешному, вернуться на родную заставу они хотели сильнее, чем шататься со мной по Афгану.
Нервно насвистывая, я стянул бронежилет, совершенно мокрые рубашку и футболку, сморщился от ядреного запаха пота и принялся колупаться в кирасе. Спустя каких-то пару минут на моей грязной, залитой чужой кровью ладони оказались три металлических осколка.
- Охренеть, - сказал я. - Чуть не подох.
Осознать ситуацию и порефлексировать по этому поводу как-то не получалось. Мысли о бренности бытия в мозгу пролетали весьма абстрактные, отстраненные. Это ведь было бы очень типично для современной войны: жил человек, размышлял себе что-то, делами занимался, мир вон спасал, личную жизнь налаживал. Поехал на войну, его перепутали, потом повезли черт знает куда, а там он помер, убитый людьми, которых и в глаза не видел, и спасая других людей, с которыми и поговорить-то толком не успел...
То ли дело во времена благородных вонючих рыцарей - прежде, чем прикончить друг друга, успеешь намахаться железякой и задолбаться как следует. Эх, вот с тех пор, как арбалет изобрели - всё к черту и пошло... Вправду говорят - раньше было лучше!
- О чем задумался, Гера Белозор? - зеленоглазый молодой полковник стоял прямо надо мной, и солнце освещало его широкие плечи, статную фигуру и ноги в тяжелых ботинках, подошвы которых прочно стояли на пыльной земле.
Какого хрена он вообще - полковник? Ему же и сорока-то нет? Сколько этому волкодаву - тридцать пять? Тридцать два? Хотя взгляд, конечно, выдает человека бывалого, но...
- Об арбалетах, - сказал я. - И о том, что раньше было лучше.
- Раньше - это когда? - усмехнулся полковник. - При Сталине? Или при царском режиме?
- При праотцах Адаме и Еве. Или при неандертальцах - это как вам будет угодно. Чем обязан? - наверное, это прозвучало слегка грубовато.
- Обязан? Нет, товарищ Белозор, это мы тебе обязаны. Я тебя к награде представлю.
- К награде? - вот это были новости так новости. - Какой, к черту, награде?
- Ага. Готовь дырку для звездочки, - он, видимо, потешался надо мной!
Ну-ну, глумиться мы тоже умеем:
- Для какой звездочки, для вьетнамской? Какую дырку-то?
Командир разведчиков вытаращился на меня удивленно, а потом уголки его губ поползли вверх:
- Какую, в жопу, вьетнамскую? - потом он понял, что разговор о звездах и дырках и его собственное грубиянство привели прямо в расставленную мной ловушку - и заржал в голос. Отсмеявшись, он спросил: - Ты ж военкор? В каком звании?
- Я - спецкор "Комсомолки", мне награды и звездочки не положены. Мне бы интервью, для рубрики...
- Интервью-у? - удивился он. - Спецко-о-ор, значит? И что, у тебя прям аккредитация и разрешение имеются?.. Да и на столичного хлыща ты не похож, вон какой здоровенный...
Я поковырялся в куче грязного тряпья и достал из нагрудного кармана рубашки документы. Полковник перебирал бумаги и брови его ползли всё выше и выше:
- Так ты ТОТ Белозор? Который браконьеры, кладбище, маньяк, самогонщики и штаны? Это к нам знаменитость занесло, получается?
- Такая там и знаменитость... - я потрогал гематому на ребрах. - Белозоровы штаны во все стороны равны. Ауч! Больно, однако. Хватит уже глумиться, товарищ полковник, лучше скажите, где тут можно умыться и полежать. А то как-то все разбежались, и я теперь понятия не имею, куда мне сунуться, чтоб нахрен не послали.
- Давай я тебе помогу с твоим скарбом, - он поднял с земли рюкзак и бронежилет. - Там у медиков уже посвободнее, они тебя малость подлатают, а потом будем разбираться. Ты вообще куда путь держишь? В Кабул? Или в Чески-Будейовицы?
- "Шли мы прямо в Яромерь, хочешь верь, а хошь не верь..." - фальшиво пропел я.
Нет, мне определенно нравился здешний народ: шуточки из Гашека под палящим Афганским солнцем? Заверните все! Но таинственный полковник ждал ответа. Пришлось кивнуть:
- В Кабул. Меня перепутали и вместо Ташкента высадили в Термезе. Теперь во избежание перепута нужно, чтобы кто-то передал меня с рук на руки пресс-атташе советского посольства. А то ведь завтра проснусь где-нибудь в Синьцзян-Уйгурии, а это вам не Будейовицы, и ну бы его нахрен, м?
- Перепута, значит? - в глазах полковника снова появились дуроватые искорки, он явно веселился. - Пойдем в санчасть, потом отпустим твоих погранцов... А в Кабул вместе поедем. Гарантирую - никакого перепута и спи... Хм! В общем, со мной - не пропадешь!
И мы пошли в медпункт. Усталый пожилой медик с характерным носом и грустным выражением глаз продезинфицировал мои ссадины, чем-то намазал гематому, потом полез в ящик стола и долго шуровал там, засунувшись в него с головой едва ли не по пояс. Наконец этот верный последователь Эскулапа и Авиццены достал баллончик с аэрозолью и сказал:
- Таки давайте я вам на шею и уши напшикаю. У вас солнечные ожоги, молодой человек. Что ж это вы без головного убора ходите и совсем не жалеете свою маму? Что она будет делать, если вы станете совсем мертвый из-за солнечного удара?
У меня волей-неволей вырвался нервный смешок. Тут меня едва не разорвало на тысячу маленьких медвежат, а он - тоже про уши! Чего они все так об ушах моих беспокоятся-то? Скосив глаза, я увидел белый металлический сосуд с оранжевой надписью "Пантенол". Страна-производитель - Болгария!
- Пшикайте! - милостиво разрешил я. - Боялся - станете Вишневским мазать, а я его запах бе-е-е...
- Ишь, нежный... Бе-е-е-е ему! Уй-ю-юй, можно подумать, какая цаца! Хотите - пойдите и киньтесь головой в навоз, если вам не нравится советская медицина. Вот я для вас даже препарат новый трачу, а лучше бы оставил для кого-то приличного.
- Так приличные к приличным пошли, - хмыкнул я. - А меня к вам привели.
Сначала негодующе зашипел медик, потом - извергаемый из баллона пантенол. Не аэрозоль, а что-то вроде пены. Моим многострадальным ушам стало ощутимо легче.
- А что такое гуды? - спросил я. - Это на болгарском?
- Какие-такие гуды, молодой человек? - доктор (или фельдшер?) воззрился на меня с осуждением.
- Ну вот, на баллончике написано - "герпес на гудах от солнца"... - скорее всего, опечатка закралась на производство к болгарским товарищам, но переспросить, определенно, стоило.
- Ой-вей! - наконец-то спалился медик. - Люди, плюйте на него, такого зануду я не видел слишком давно! Это же не человек, это бычий цепень!
Расставались мы вполне довольные друг другом.
***
Кандаурова и его "индейцев" никто наказывать не собирался. Видимо, спасенный полковник был фигурой значительной, а то, что разведчики тащили в тех странных ящиках - штукой очень ценной. Со старшинами мы попрощались тепло - обменялись адресами, договорившись "как-нибудь, где-нибудь..." В конце концов - все с Полесья, а там не захочешь - а встретишься! Они убыли с колонной на Пули-Хюмри, оттуда - на Мазари-Шариф и в Термез. Перед отъездом Гумар и Даликатный долго о чем-то толковали с полковником, кивая на меня.
Темнело. На пустыню опускалась ночная прохлада. Я знатно задолбался, и самой большой моей мечтой было хорошенько выспаться, забравшись под одеяло и укутавшись с ног до головы. Потому - забрал своё барахло и побрел в гостевую палатку, там имелась лишняя раскладушка. На остальных - спали свободные от работы и ремонта машин "индейцы".
Броник я отправил под кровать, хотел туда же запнуть и рюкзак, но вовремя вспомнил, что такой пинок может дорого мне стоить. Там ведь лежал хайбер! Распорю ногу, попорчу вещи... Посему - поставил свою видавшую виды торбу аккуратно, рядом с сумкой с фотоаппаратурой у изголовья. Моему трофейному ятагану вообще-то следовало придумать какие-то ножны или чехол... Может быть, тут имеются умельцы?
Я наклонился, сунул руку в рюкзак и ухватился за костяную рукоятку хайбера, и вдруг меня прошиб холодный пот: на раскладушке что-то шевелилось! Не заорать благим матом стоило мне нескольких десятков седых волос и едва не случившегося сердечного приступа. Ухватившись за самый дальний угол стеганного одеяла, отдернул его прочь, и заорал только после этого...
Оливково-серая, длинная, ужасная гадина извивалась на моей постели!!!
- Кур-р-р-рва!!! - выхватив ятаган из рюкзака, я принялся рубить чешуйчатую сволочь, завывая и матерясь, и совершенно не обращая внимания на тот факт, что вместе с незваной ядовитой гостьей превращаю в обломки и собственной спальное место. - Ы-ы-ы-ы!
Конечно - поднялась суматоха и паника. Первыми подорвались с мест "индейцы" -вертолетчики и, завидев меня, размахивающего огромным тесаком, выпрыгнули на улицу. Взвыли сирены, забегали солдаты, примчались Кандауров с полковником. Они сумели забрать хайбер и оттащить меня от кровати.