Жажда бессмертия

— Рыбу? — задумчиво сказала Мария. — Я люблю жареную рыбу в кляре. Интересно, они умеют такое готовить?

— Если не умеют, то ты их научишь. Отдыхай до вечера и набирайся сил. В восемь заеду.

Он положил трубку и начал приглаживать вихор на затылке.

«Надо оставить какую-нибудь записку. Вдруг разобьемся».

Карл Борисович положил перед собой чистый лист и начал грызть кончик ручки:

«Что написать? Если про параллельным мир, то подумают, что я свихнулся и завещание признают недействительным. Может, соврать про депрессию?»

Он начал писать, аккуратно выводя каждую букву:

Я, Воронов Карл Борисович, больше не хочу продолжать жить в этом мире

— Не-ет, так не пойдет. Про мир лучше вообще не писать, — сказал он истукану, стоящему напротив, скомкал лист и взял новый.

Моя жизнь рухнула: умерла мама, ушла жена, детей нет, сердце болит. Больше не вижу смысла продолжать жить и хочу умереть. Прошу в моей смерти никого не винить. Это мой выбор и мое решение. Воронов Карл Борисович. Декабрь 1995 года.

Текст ему снова не понравился, но он решил оставить, как есть.

— Вася поймет, а больше, я думаю, никто не огорчится.

Карл Борисович оставил лист на столе и начал прибирать квартиру. Он не хотел, чтобы кто-нибудь обвинил его в неряшливости.

Он то и дело поглядывал на часы и даже вздремнул после обеда, чтобы скоротать время. В семь вечера, после ужина, он помыл посуду и вызвал такси.

— Ого, какие тяжелые, — прокряхтел таксист, загружая чемоданы в багажник.

— Картошку родственникам везу, — соврал профессор и пожалел, что на самом деле картошку не взял:

«Надо было хотя бы два килограмма взять. Ну да ладно».

Машина остановилась возле дома Марии, Карл Борисович попросил водителя подождать и забежал в подъезд. На громкий стук дверь открыла сиделка.

— Здрасьте, — угрюмо сказала она. — Неприлично так громко стучать.

Профессор кивнул, обошел ее и ринулся в комнату Марии:

— Ты уже готова, молодец, — похвалил он. — Машина внизу.

Мария встала, опираясь на трость и руку профессора, и медленно двинулась к двери. Он взял ее за талию и с горечью отметил, как сильно она похудела.

— Надеюсь, вы недолго. Через час мне надо домой, — предупредила сиделка.

— Мы погуляем и вернемся, — заверила Мария.

Та кивнула и закрыла за ними дверь.

— Ты знаешь, я одновременно волнуюсь и в то же время сгораю от любопытства. Неужели мы скоро попадем в тот чудесный край? Интересно, параллельный мир похож на наш или отличается? А если отличается, то чем? — она говорила тяжело, с трудом переводила дыхание, но глаза горели. — Как ты думаешь, я буду их понимать?

— Конечно, Машенька, ты все будешь понимать. Я уверен, — с жаром ответил он, но от осознания, что предстоит сделать, похолодели ноги.

Карл Борисович не был уверен, что поступает правильно. Даже наоборот, предполагал, что они просто насмерть разобьются и все.

«Когда найдут наши тела и чемоданы, набитые всякой ерундой, подумают, что я совсем свихнулся и Машу насильно притащил. Вот и оставлю после себя разговоры о сумасшедшем профессоре. Может, признаться Маше и отвезти ее домой?» — думал он, глядя на мелькающие витрины из окна машины.

— Я надела платье, в которое уже лет десять не могла влезть, — похвасталась Мария. — Выгляжу так себе — ключицы торчат, но если выздоровею, то быстро наберу вес. Как думаешь, в каком виде мы там очутимся?

Карл Борисович легонько сжал ее хрупкую руку, улыбнулся сквозь слезы и тихо спросил:

— Ты, действительно, хочешь туда попасть?

— Очень, — призналась она и положила голову ему на плечо. — Я доченьке написала письмо, в котором рассказала, что ты открыл другой мир, и мы собираемся туда переместиться. Думаю, она будет рада. В последнее время постоянно плачет, когда приходит. А теперь она будет знать, что я продолжаю жить, только в другом месте.

«Не принести бы ей больше горя этим поступком. В газетах будут писать о нас, как о суицидниках. Боже, что же я натворил!»

Таксист тем временем остановился:

— Приехали.

Он вытащил чемоданы из багажника и обратился к профессору:

— Вы уверены, что вам сюда?

Карл Борисович огляделся. Они стояли у высокого забора из металлических прутьев, за которым возвышалась телевышка. Слева от нее был пустырь, а справа длинные ряды гаражей.

— Да, нам сюда, — упавшим голосом сказал он.

Таксист уехал. Мария стояла, опираясь на трость, и смотрела на высокую металлическую конструкцию.

— А как мы взберемся?

Карла Борисовича мучил этот же вопрос. Хотя он даже не учел того, что вышка окружена высоким забором, а калитка заперта на большой навесной замок.

— Не волнуйся. Сейчас что-нибудь придумаем, — приободряюще улыбнулся он и начал судорожно искать в снегу какой-нибудь металлический прут или кусок трубы.

Тем временем, Мария подошла к калитке, внимательно посмотрела на замок и хмыкнула:

— Я такие замки с детства умею открывать. Детьми часто ключи от амбара теряли, поэтому пришлось научиться.

— Правда? — оживился профессор. — И что для этого нужно?

— Шпильку и скрепку. Или проволоку пожестче.

— У меня есть, — он подтащил чемоданы к уличному фонарю и начал в них рыться. — Я целый моток проволоки с собой взял. Думал, там пригодится.

Он отломал кусок проволоки и отдал Маше. Та, некоторое время повозилась с замком и вскоре открыла скрипучую калитку:

— Вуаля. Готово!

Карл Борисович чмокнул ее в щеку и, схватив чемоданы, подошел к вышке. Прямая железная лестница с облупившейся желтой краской устремлялась ввысь и терялась в темноте. Он перевязал шарфом ручки чемоданов и взвалил на плечо.

— Здорово ты придумал, — похвалила Мария. — А я не могла понять, как ты собираешься поднимать чемоданы на вышку. Давай ты первый, а я следом.

— Машенька, я хотел тебя вперед пусть, чтобы страховать. Не дай Бог поскользнешься и еще что.

— Там темно и страшно, — призналась она. — Не хочу первой.

Карл Борисович кивнул, надел варежки и подошел к лестнице. Тяжелые чемоданы тянули вниз и больно били по груди и спине, но он старался не обращать внимания и продолжал подниматься. Следом кряхтела Мария. Вдруг он уперся головой об решетку. Сердце неприятно сжалось. Первый пролет был закрыт решеткой.

Он изо все сил уперся и надавал на нее. Решетка жалобно заскрипела и открылась.

— Машенька, здесь небольшая площадка. Можно отдохнуть.

— Хорошо, а то сил уже не осталось, — с трудом сказала она.

Карл Борисович снял чемоданы с плеча и помог Марии взобраться на площадку. Она устало опустилась на корточки и спросила:

— Сколько еще подниматься?

— Ну, — задумался он. — Мы вроде метров десять поднялись. Чтобы не рисковать, надо еще тридцать.

— Тридцать? Я не смогу, — замотала она головой. — До сюда-то с горем пополам поднялась. Иди один.

— Да ты что! — воскликнул он. — Без тебя я никуда не пойду.

— Я не смогу, — повторила она. — Болезнь все силы забрала. Два раза чуть не сорвалась.

Карл Борисович хотел погладить затылок, но вспомнил, что в ушанке и почесал бороду. Мария сидела неподвижно и невидящим взглядом смотрела на огни города.

— Значит так, — решительно сказал он. — Идешь первая, а я за тобой. Чемоданы оставим здесь. Если устанешь, то я буду рядом и попридержу тебя.

Мария кивнула, встала и медленно полезла вверх по лестнице. Железная лестница морозила руки даже сквозь шерстяные варежки, но им было жарко.

— Я в младших классах приклеилась языком к качелям, — сказала она, тяжело дыша.

— Смешная, — улыбнулся профессор. — Ты не знала, что так делать нельзя?

— Знала, — призналась она. — Потому-то и лизнула. Прямо как сейчас, знаю, чем это может закончится, но все равно лезу.

— Ты — отважная, — похвалил он.

— Не-а, глупая. Никогда не учусь на чужих ошибках, все перепроверяю.

Они рассмеялись. Следующий пролет был открыт. Они отдохнули на площадке и вновь полезли вверх. На третьей площадке она призналась, что больше не сможет подняться ни на одну ступеньку.

— Машенька, ты не расстраивайся. Вот отдохнем и последний рывок.

— Давай отсюда? — она нагнулась через ограду и посмотрела вниз, но земли не было видно, только фонарь у дороги. — Честно, я очень устала. И лекарство перестает действовать, боли вернулись.

Карл Борисович крепко обнял ее и прошептал:

— В этой ситуации я ни в чем не уверен. Но знаю одно, если уж умирать, то быстро. Если прыгнем с этой высоты, то сможем выжить, но будем искалечены: с лопнувшими органами, с разбитой головой, с раздробленными костями. Мы должны умереть или переместиться в параллельный мир. Ты согласна?

Мария кивнула и вытерла слезы.

— Хорошо, но только до следующей площадки. Если ты скажешь, что пошутил и надо подняться еще, я сама тебя сброшу..

Он улыбнулся и кивнул. Через несколько минут они стояли на четвертой площадке и смотрели на ночной город и мерцающие звезды.

— Красиво, — тихо сказала она и посмотрела на Карла Борисовича. — Карлуша, я боюсь.

— И я боюсь, Машенька. Если хочешь, можем спуститься. Не так себе я это представлял.

— А как? — она зябко поежилась, и профессор обнял ее.

— Думал, что есть какие-то ворота или космический корабль. Или еще что-то из фантастики. Как в фильмах показывают: забирает тебя яркий луч на корабль, — усмехнулся он. — Теперь я уверен, если мы спрыгнем, то умрем. Никакой параллельный мир нам не светит.

— Я тут подумала: давай я первая пойду? Ты посмотришь, что будет. Если я просто разобьюсь, то вызовешь скорую и поедешь домой. Хорошо?

— Нет, не хорошо, — возмутился он. — Ты подумала, как я себя буду чувствовать? Наврал, привел, убил и пошел домой. Это надо быть полным мерзавцем, чтобы так поступить. Пойдем вместе, рука об руку.

Мария кивнула и в первый раз поцеловала его. В щеку.

— Хорошо.

Они перелезли через металлические балки, взялись за руки и молча спрыгнули.

***

— Аккуратно, поправьте ему руку, — Карл Борисович услышал знакомый женский голос, но не мог вспомнить кому он принадлежит. — Пледом надо накрыть.

Ему на лоб положили что-то холодное и мокрое. Он чуть приоткрыл глаза и снова зажмурился от яркого света.

— Просыпается, — сказал довольный Гюстав и потряс его за плечо. — Мсье, добро пожаловать в Парадиз!

— Никакого Парадиза, — возмутилась Вера. — Я уже сказала, что это слово не подходит. Думайте дальше.

Профессор улыбнулся и с облегчением выдохнул.

— Карлуша, вставай. У нас получилось, — радостно прошептала Мария ему на ухо.