Жажда бессмертия

— Жена Карла Борисовича?

— Верно, — улыбнулась она.

— Но его нет. Карл Борисович уже несколько дней в больнице.

— Я знаю, — она подошла вплотную к столу, за которым сидел охранник, и провела пальцем по гладкой поверхности. — Он попросил забрать с кабинета одну вещь. Не могли бы вы дать мне ключ?

Охранник сглотнул и, слегка заикаясь, ответил.

— Н-нет, нельзя. Ключ выдается только под роспись. У нас строго с этим. Проверяют.

Она горестно вздохнула и медленно побрела к выходу:

— Жаль. Он расстроится. Ему и так плохо после смерти матери, а еще и меня не пускают в его кабинет. А он, между прочим, очень ждет. Я думала, что хоть немного смогу отвлечь его от мыслей о смерти.

— Ладно, — он вскочил со стула и потянулся к ключнице. — Пойдемте вместе.

Светлана вмиг оживилась и бодро зашагала в сторону лифта. Охранник еле поспевал за ней. На седьмом этаже их встретила Мария. Она мыла шваброй пол.

— Скользко, — предупредила она и внимательно посмотрела на Светлану. — Вы, случайно, не жена Карла Борисовича?

— Случайно — жена, — Светлана вскользь взглянула на уборщицу. — А что?

— Ну, как он там? Легче стало? — обеспокоено спросила Мария.

— Стало, — сухо отозвалась Светлана и махнула охраннику. — Мне некогда. Давайте быстрее.

Тот кивнул и ускорил шаг. Они подошли к кабинету, и охранник отпер дверь. Лампы коридора осветили стол, на котором лежал усилитель с тремя антеннами.

— То, что надо, — Светлана бережно взяла его и зашагала к лифту.

Мария со шваброй и последовала за ней.

— Протру возле двери. Наследили небось, — сказала она на вопросительный взгляд охранника. Светлана фыркнула и вскинула голову.

Охранник проводил ее до выхода и попридержал дверь:

— Передайте привет Карлу Борисовичу. Пусть выздоравливает.

Они кивнула и выпорхнула на улицу. Артем в нетерпении прохаживался неподалеку и, как только ее увидел, кинулся навстречу.

— О! Молодец, — похвалил он, забрал усилитель и страстно поцеловал ее в губы. — Страшно было?

— Нет. Наоборот, весело. Я целый спектакль там устроила, — рассмеялась она.

— А это кто? — кивнул Артем на темное окно, в котором мелькнуло светлое пятно лица.

— Не знаю, — пожала плечами Светлана. — Охранник, наверное. Пойдем домой.

Они в обнимку зашагали в сторону оживленной трассы.

***

— Ты врешь, — возмущенно проговорил Карл Борисович. — Как ты мог там быть?

— А я говорю — был, — упрямо повторил Валентин, с трудом разжевывая жесткий кусок говядины.

Они сидели в столовой и доедали ужин. За их перебранкой внимательно следили два санитара.

— Я тебе покажу. У меня есть доказательства, — сквозь зубы проговорил Валентин и залпом выпил компот.

— Давай, показывай, — не унимался Карл Борисович. Он был очень возмущен и думал, что Валентин насмехается над ним.

— Дома. У меня все дома. Выберемся отсюда и поедем ко мне. Потерпи.

Они отнесли посуду в мойку и вышли в коридор.

— Ну, хорошо-хорошо, — тихо сказал профессор и глубоко вздохнул. — Допустим, ты там был. А как ты туда попал?

— Потом узнаешь, — Валентин взял его под руку и повел в сторону кабинетов и санитарных комнат. — Скоро баба Нюра домой пойдет. Надо действовать.

Они подошли к открытой двери бельевой. Среди полок с глаженными простынями и наволочками слышалась возня.

— Баба Нюра! — крикнул Валентин. — Баба Нюра!

Показалась седая голова, подозрительно сощурилась и грубо спросила:

— Чего надо?

Валентин поманил ее и улыбнулся. Баба Нюра, косолапо шаркая, приблизилась и повторила вопрос:

— Чего надо-то?

— Баба Нюра, дорогая, мне помощь нужна! — крикнул Валентин, сложив руки в виде рупора.

— Ты чего так разорался? Не такая уж глухая, — недовольно пробурчала она. — Что тебе надо? Водку можешь даже не просить — не принесу.

Валентин еле заметно кивнул Карлу Борисовичу, а сам наклонился над ней и тихо сказал:

— Мне бы белье поменять.

— Что? — переспросила она. — Что ты там шепчешь?

— Мне бы белье поменять, — повторил он все так же тихо.

— Громче! Я не слышу, — раздраженно сказала она.

Валентин ухмыльнулся и повторил еще раз.

— Как вы, психи, мне надоели! — распалилась баба Нюра. — Бормочут там что-то себе под нос, людям работать мешают.

Валентин молитвенно сложил руки и, жалобно глядя на нее, сказал:

— Пожалуйста, мне бы белье поменять.

— Громче! Громче! Я не слышу, — взорвалась она и, взглянув на хохочущего Валентина, принялась бить его наволочкой. — Как вы мне надоели. Психи. Одни психи вокруг!

Сердитая Баба Нюра даже не заметила, как Карл Борисович вытащил ключи из ее кармана и ретировался в свою комнату.

Через пару минут прибежал хохочущий Валентин.

— Похоже, скоро и ей выделят койко-место. Будет жить и работать здесь, — отсмеявшись, сказал он и вытер слезы.

Карл Борисович похвастался ключом, спрятал его под подушку и спросил:

— Когда выдвигаемся?

— Ближе к утру. Думаю, после трех уже можно пойти на разведку. Вообще-то они спят по ночам, если никто не чудит. Пойду, позвоню подруге.

— Что? — вскочил профессор. — Можно звонить?

— Конечно. Телефон на посту. Только надо разрешения у медсестры спросить, — Валентин вышел из палаты. Карл Борисович побежал следом.

Пока Валентин заливался соловьем в трубку, профессор обдумывал, кому бы позвонить.

«Семен Семеновичу — обязательно. Про похороны спросить. Интересно, Света ходила или нет? А еще кому? — он задумчиво ковырял дырку на дерматиновом диване. — Больше некому. Машенька! Точно, Машеньке позвоню».

Валентин уступил место у телефона, и профессор тут же набрал номер директора.

— Семен Семенович, это я.

— Борисович? Как ты? — послышался обеспокоенный голос.

— Хорошо. Отдыхаю, — грустно усмехнулся он. — Как похороны прошли?

— На высшем уровне, — похвастался директор. — Слава Богу, похоронили. Поминки в заводской столовой организовали. Даже музыканты были.

— А Света? Она приходила?

— Не знаю, — замялся директор. — Я к людям не приглядывался.

«Значит, ее не было», — догадался Карл Борисович и поник. Мама хорошо относилась к Светлане. Часто дарила ей подарки, приглашала в гости, вязала носки и варежки. Неужели он настолько ошибся в выборе жены?

— Ты там не торопись выписываться, — подал голос Семен Семенович. — Подлечись, успокойся. Ты просто загнал себя. Нельзя так много работать. О нас не беспокойся. Думаю, через неделю запустим контейнеры.

— Хорошо. Удачи.

— Тебе тоже удачи. Ждем тебя с новыми силами, но ты обратно не торопись. Дороже здоровья ничего нет.

Карл Борисович попрощался и нажал на рычаг. Из трубки послышались частые гудки.

Он попросил у медсестры телефонную книгу и нашел номер Марии.

«Звонить или не звонить? Что я ей скажу? А, спрошу про радиоприемник. Может, она что-то знает».

Карл Борисович набрал ее номер и, заметно волнуясь, прижал трубку к уху.

— Алло, — ответила она. — Слушаю.

— Алло, Машенька. Узнала?

— Карлуша, — воскликнула она. — Конечно, узнала. Как ты себя чувствуешь? Мне очень жалко твою маму. Такая добрая и красивая женщина была. Столько хорошего о ней на поминках говорили. Представляю, как тебе сейчас тяжело. Но ты держись. Слышишь? Не раскисай, жизнь продолжается…

— Машенька, — вмешался он в ее монолог. — Дай хоть слово вставить. Я чувствую себя хорошо. Не волнуйся за меня. Я по другому поводу звоню.

— По какому? — вмиг собралась она.

— У меня из кабинета радиоприемник пропал. Может, ты знаешь что-нибудь об этом?

Наступила пауза. Затем она тяжело вздохнула и, понизив голос, сказала:

— Про радиоприемник ничего не знаю. Но сегодня вечером, когда все разошлись, а я мыла седьмой этаж, заявилась твоя жена. Гена открыл ей кабинет, и она забрала оттуда антенну. Между прочим, она сказала, что это ты попросил принести. Ты просил?

«Это они украли радиоприемник! Надо выбираться, и поскорее».

— Так ты просил или нет? — повторила она, не дождавшись ответа.

— Спасибо, Машенька. Ты настоящий друг. Удачи тебе, — быстро проговорил он и положил трубку.