Калейдоскоп. Многомирье

— Дхеосы ценят людей, пусть и намного меньше, чем себя, — Макхос усмехнулся. — Но однажды дхеосы, наши предшественники, осознали, что их любимые человечки — далеко не ангелы. Они от природы наделены даром разрушения. И некоторым, да что некоторым, всем дхеосам это не понравилось. Дхеосы испугались: а что если люди догадаются о нашем существовании? Ведь наступит день, когда наша способность скрывать свое присутствие перестанет их обманывать. И что тогда? Вдруг они нас переловят и перебьют? Они поступают так с животными, от которых зависит благополучие их тел, с сородичами, от которых зависит становление их душ и разума, отчего не сделать того же с нами? Большинство дхеосов смирилось. Они по-прежнему отправлялись в мир людей, по-прежнему подпитывались от их мыслей и эмоций. Вот только желающих задержаться в мире людей стало… эм… ни одного.

— Но нашлись и параноики. Они были готовы искать альтернативный способ выживания, но только не рисковать своим пси-телом в мире людей. Первым делом они попытались вернуться к истокам. Когда-то, знаете ли, дхеосы использовали энергию животных — наших собратьев по миру. Правда, в ту эпоху наша раса была куда малочисленнее. Вскоре стало ясно, что бедные животные не могут дать необходимого запаса сил. А если и смогут, то вскоре после этого откинут лапки.

— Макхос, ради всех предков! — Орфей устало потер виски. — Я уже чувствую, как встревожилась Жоэль.

— И ничего я не вствевожилась! — хмыкнула та.

— Пусть обнимет Его Высочество и успокоится.

Орфей кивнул. Заметив его мрачный взгляд, Жоэль осторожно придвинулась ближе и похлопала его по плечу. Мила понимающе улыбнулась. Жоэль покраснела, но осталась возле Орфея.

— Короче говоря, пришлось искать другой вариант. Тогда наших собратьев осенило: а ведь можно использовать друг друга! Мы тоже видим сны, мы вдохновляемся, можем влюбляться, хоть наше чувство иного рода, чем у людей — зов плоти нам не свойственен. А уж как часто мы боимся!

Реджи придвинулся к Жоэль, и теперь они жались друг к другу втроем — Орфея юная посланница тоже не оставила. Мила даже не знала, умиляться ей этой идиллии или завидовать.

— Итак, дхеосы-параноики стали питаться эмоциями друг друга.

— И сваботало? — осторожно спросила Жоэль, когда пауза затянулась.

— Конечно! Какое-то время все шло великолепно. Они были полны сил и при этом могли оставаться в родном мирке. Но, — воодушевился эрот.

— Макхос! — шикнул на энтузиаста Орфей.

— Но вскоре они стали терять способность поглощать энергию, — равнодушно протараторил Макхос.

— Поначалу они решили, что эксперимент просто завершился неудачей. Увы, это была не неудача. Это была катастрофа. Вместе с энергией, они поглощали частички чужих пси-тел. Когда их сущности перемешались, дхеосы уже не могли насытиться энергией ни от животных, ни от людей, хотя некоторые из этих болванов все же рискнули вернуться в Серый мир. Даже их попытки слиться друг с другом — если кто не знает, именно так мы продолжаем свой род — не дали результата. Они уже ничего не боялись. Страх уступил место беспросветному отчаянию. Лекарства не было. Все, что им оставалось, это заботиться о телесных оболочках и доживать свой короткий век в одиночестве, ведь ни один здоровый дхеос не осмеливался приблизиться к ним даже на милю. Я ведь упомянул, какие мы трусы?

— И не раз, — Фэйдра поджала губы. Правда, не от обиды — в ее глазах стояли слезы.

Мила опустила голову. «Как печально, — подумала она. — А ведь люди… Мы поступили бы точно так же».

Макхос обвел всех взглядом и вздохнул:

— Не лучшую историю я выбрал.

— Это точно, — кивнул Орфей. — Даже не знаю, кто будет следующим.

В комнату пыталось заглянуть неловкое молчание, но его согнал настойчивый стук в окно.

— Кто это? — тихо спросила Жоэль. Несмотря на легкий испуг юной посланницы, Мила заметила, что энергетический рисунок ее ладоней уже пульсировал от зарядов. Малейшая угроза — и Жоэль атакует. Впрочем, то же можно было сказать про Реджинолда. На дхеосов Мила не смотрела, сосредоточив внимание на окне. Знакомых искр и пятен она не увидела. За плотными занавесками маячил расплывчатый силуэт, постоянно менявший очертания. Энергетический рисунок был странноватым — похож на человеческий, но совершенно иной формы.

— Это не эмоционик, — прошептала Мила. Рванула к окну, взметнула занавески и распахнула его. Ее хлестнули по щекам. Правда, очень слабо. Если это убийца, то он явно пришел к ним натощак и после тяжелой болезни.

— Гу!

— Ой! — через секунду возле Милы стояла Фэйдра. — Солон, извини, мы и не думали, что ты так рано вернешься.

Мила не знала, что ее удивляет больше — нежность в голосе Фэйдры, или то, что непонятная тень оказалась обычной совой.

— Как ты, дружок? — муза протянула руку, на которую «дружок» с удовольствием сел. Судя по вздоху Фэйдры, весил Солон достаточно. Да и размерами не обижен: когда он перебрался на плечо к Фэйдре, голова оказалась выше макушки музы.

— Это Солон, наш друг и помощник, — ответил на немой вопрос Реджинолда и Милы Макхос, пока муза торжественно несла сову в кресло возле шкафа, а Жоэль обустраивала там гнездо-кормушку-царский трон.

— Он у нас большой умница — вечно держит ушки на макушке, — добавил эрот. Мила улыбнулась: над головой Солона действительно торчали «ушки» — два пучка перьев с рыжим рисунком.

— Гух! — подтвердила сова, пристраиваясь в своем гнездышке, основным элементом которого был ворсистый плед цвета хвои. Темное оперение птицы, кое-где перемежавшиеся рыжими и коричневыми пятнами, практически сливалось с покрывалом. Только большие круглые глаза поблескивали в приглушенном освещении.

Орфей тоже подошел к Солону и аккуратно пригладил ему перья на голове — птица одобрительно зажмурилась.

— У Солона отличное чутье на все плохое, — сообщила Жоэль, возвращаясь на место. — Напвиме’, если ему кто-то не понвавился, значит этот кто-то пвинесет нам непвиятности.

— О-о-о, — восхищенно протянула Мила.

— Гу-гу! — подтвердила сова.

— А если Солон рано возвращается с разведки, значит, он почувствовал надвигающуюся беду, — добавил Орфей, легонько щелкнув сову по клюву — та в ответ этим же клювом клацнула.

— Что? — удивился он, увидев растерянное лицо Жоэль, напряжение в глазах Милы и Реджинолда и недовольные взгляды остальных дхеосов.

— А вы говорите, будто я вам вечер испортил, — пробормотал Макхос.

Орфей покачал головой и отвернулся к окну.

— Орфи прав, — вздохнула Фэйдра. — Нам нельзя расслабляться. К тому же, давно пора ложиться спать. Только караул выставим.

— Предлагаю дежурить по двое, — взял слово Реджинолд. — Каждой паре по два часа. За временем следят те, кто на посту. Они же разбудят следующую пару.

Дхеосы согласно закивали.

— А кто с кем?

— Пожалуй, Миле стоит быть в паре с Реджинолдом, — предложила Фэйдра. Мила не совсем понимала логику музы, но возражать не собиралась. Она сама хотела побыть с принцем.

— Тогда я с тобой, Фэй, — отозвалась Жоэль.

— И мы с Орфи, — закончил Макхос. — Осталось решить, кто первым вступит в неравный бой со сном.

Добровольцев ожидаемо не нашлось. По предложению Орфея решили тянуть жребий.

— Только не пускайте Макхоса, — сказала Фэйдра. — Он будет жульничать.

— Я? Никогда! Ну, не в этот раз. Все-таки, участвуют дамы.

Судя по лицу музы, доверия к эроту у нее не прибавилось. Зато появилась обида: учитывая, сколько раз он обыгрывал ее в карты, ее он дамой точно не считал.

— Пусть выберет самый непредвзятый, — Орфей посмотрел на Солона.

Кандидатура совы тут же вызвала массу возражений.

— Гу-ух? — спросил Солон, склонив голову набок.

Все возражения отпали сами собой. В креманку сложили три свернутые салфетки с именами.

— Те, чьи имена наш Солон сейчас вытянет, будут дежурить первыми, — сказал Орфей, протягивая вазочку птице. — Потом определим вторую пару.

Недолго думая, Солон вытащил две салфетки одну за другой.

— А ты точно не мухлевал? — спросила Фэйдра, когда Макхосу досталось дежурить третьим.

— То есть меня ты подозреваешь, а того, кто стоял рядом с Солоном во время жеребьевки, нет?!

— Именно.

Орфей улыбнулся. Солон удивленно ухнул, глядя в опустевшую креманку. Фобос подмигнул ему и понес посуду на кухню. Третья бумажка осталась зажатой в кулаке.

Честь бдеть и охранять первыми выпала Миле и Реджинолду. Чтобы сделать сон менее соблазнительным, они оставили подушки остальным, а сами с пледами перебрались поближе к двери. И к шкафу. И к Солону.

— Как ты мог нас подставить? — Мила обиженно стукнула птицу по клюву. — Ты же такой милый.

— Гу? — Солон сверкнул рыжими глазами. Посланница усмехнулась и села возле принца.

Послышалось негромкое «Кух», затем хлопанье крыльев. Солон сел на подлокотник кресла и пристроился возле Милы.

— Гу-гух-гу!

Обида исчезла сама собой.